Ленинград — Москва.

сентябрь 1966 — сентябрь 1967.

Небо было не таким полосатым, как обычно, солнце светило тлеющим угольком — в такой день можно было выскользнуть за город, отдохнуть в пустынном местечке, даже искупаться при солнечном свете. Почему бы и нет?

Арно круто направил моторку в укромный заливчик, лихо, когда удар о камни казался уже неминуемым, сбросил газ. Лакми прижалась к маме: под днищем плавно зашуршала мокрая галька, мотор издал последний чмокающий звук, и стало необыкновенно тихо.

Ни один из этих журнальных заголовков не припомнился Арно, ни одна из соответствующих телекартинок не мелькнула в сознании, но все это жило в нем, было частью его души, и, высаживаясь, разгружая лодку, он невольно сверял происходящее с образцами: так или не так? Да, удовлетворительно отвечало перенасыщенное ими подсознание. Умелый муж, мощная лодка, стройная блондинка-жена, хорошо одетые, добронравные дети…

День был что надо, остров был что надо, и Арно чувствовал себя удачливым авантюристом. Первым делом был натянут противосолнечный тент

и сброшены глухие одежды. Приятный ветерок приласкал истосковавшиеся по свежему воздуху тела.

— Пап, а можно…

— Можно. — С широкой улыбкой Арно сделал движение, как бы вручая детям этот остров, а с ним и весь мир. — Нужно! Мы будем играть, мы будем купаться, мы будем…

— Только недолго. И наденьте все-таки сомбреро, — косясь на небо, сказала Кора.

Слова жены испортили Арно настроение. Сомбреро! С тех пор, как люди стали бояться солнца, этим головным убором, говорят, обзавелись даже эскимосы.

Тьфу! Он наловчился не думать о таких вещах, как угроза атомного испепеления, «бунт Голема» или экологическая катастрофа. Будто человеку мало знания, что он смертен! «Все вы свихнутые, — бывало бормотал дед. — Все вы с колыбели отравленные! Психически облученные! Да, да, и не спорьте: только такие старики, как мы, это и видим: у нас, понимаешь, было нормальное детство…»

Остров оказался невелик, но прелестен. Они обошли его в полчаса, восхитились родником, который спрятан среди деревьев и скал. Такой замечательной воды они не пили давно. Детей больше всего поразило, что вода эта течет просто так и — совершенно бесплатно. Арно радовался их восторгу, но про себя вдруг подумал, что в их возрасте ему в голову не пришла бы та мысль, которая пришла им. А, плевать!

— Р-р…

Это была их игра. Арно с ревом выпрыгнул из-за куста (из дремучих джунглей вынырнул!), схватил обоих детишек поперек туловищ, высоко поднял, те завизжали. Дрыгаясь, Берт саданул коленом в скулу, это было довольно чувствительно, но кто обижается? Мгновение спустя они уже образовали кучу малу, и «тигр» был повержен, укрощен, распластан.

— Лазеры к бою! — закричал Берт, занося над папиной головой камень. — Смерть террористам!

Под конец все запыхались, и боже мой, во что обратились новенькие сомбреро! Зато мускулы горели, по телу бежал бодрый ток крови, даже Кора, глядя на них, радовалась и не замечала помятых шляп.

— Ах вы мои ребята-зверята!..

И вдруг она спохватилась:

— Под тент, дети, под тент! Вы слишком…

Начинается… Арно сплюнул приставший к губе плоский камешек. Здесь они не под крышей, здесь всюду небо и солнце, небезопасное даже на склоне дня, и все же гнать детей сразу под тент — это, конечно, перестраховка, но попробуй докажи Коре! Все на свете меняется, кроме женщин.

— Искупаемся позже, — буркнул он. — Когда свечереет. Будем плавать сколько заблагорассудится!

Кора улыбнулась. Господи! Дурного настроения как не бывало. Господи, если бы повернуть время вспять!

Арно, не отрываясь, глядел на светлые волны, которые набегали на сушу уже четыре миллиарда лет и были готовы трудиться еще столько же. Клонящийся к закату уголек солнца отражался в их всплесках изломами вспышек. Проклятье! Ведь совсем недавно, до рождения детей, никто не боялся солнца. Это ракеты повредили озоновый слой атмосферы, грохочущие «Шаттлы», которые спешно доставляли тысячи и тысячи тонн груза для установки в космосе всякой убийственной сверхтехники.

Небо не выдержало напора стольких ракет, на землю хлынул космический ультрафиолет, и выйти на солнце стало почти тем же самым, что побыть под рентгеновским облучением.

— Арно, ты что?…

Он вздрогнул, недоуменно уставился на свой кулак. Да, он только что молотил им по земле, руке было больно, и на него, отца, с замершими лицами смотрели дети и Кора. Этот их взгляд был знаком, слишком хорошо знаком!

— Спорим, что я быстрее всех построю крепость? — Арно надеялся, что его голос прозвучит азартно.

— Лучше дворец, — прошептала Лакми.

— Крепость! — Берт дернулся. — Космическую, как в кино! Чтобы разбомбить!

После недолгих препирательств решили построить и то и другое. Арно сам не заметил, как увлекся, все увлеклись. Великая вещь! Неважно, чем заняты голова, руки — игрой или бизнесом, важно, что они заняты, а если этого нет…

Дворец и крепость получились на славу. Они их построили, затем разбомбили. Тем временем наступил вечер.

— Купаться, купаться, купаться!..

Они с размаху ринулись в море и в блаженном безмыслии закачались на волнах, как расслабленные медузы. Кора нашарила под водой руку мужа, тихонько погладила ее. Но тут загомонили, стали плескаться дети, она на всякий случай отплыла к ним. Почти обморочный покой охватил Арно.

Звезды уже горели в небе, не совсем те, которые были даже десятилетие назад. Свет боевых геостационаров был так же кроток, как блеск настоящих звезд. Недавно Лакми спросила: «Мам, а когда небо обрушится, мы все сгорим?»

И самое сложное. Управляемое компьютерами, которые только и могут молниеносно реагировать на чужие ракеты. Хитроумно защищенное от тысяч уловок и контрмер, изощренно бдительное, мгновенно готовое испепелить все и вся, впитавшее в свои электронные схемы сам дух войны. Нервно следящее — слишком нервно! Когда с поврежденного «шаттлами» неба хлынул смертоносный ультрафиолет, тогда наконец прозрели самые воинственные генералы, самые глупые политики, самые алчные подрядчики, и Договор о разоружении был подписан. Но первый же «шаттл», направленный для демонтажа космических крепостей, был сожжен лазерами собственных батарей.

Было ли то следствием поломки? Ошибки в изощренной программе нападения и самозащиты? Неважно! Нечто подобное, даже помимо воли создателей, было заложено изначально, ибо нет техники, которая не своевольничала и не ломалась, и уже имелся опыт «свихнувшихся роботов».

«Раньше люди умирали счастливыми, — из дали послышался голос деда. — Они знали, что после них жизнь пребудет вовеки».

Темная глубина была нежна и спокойна, перед глазами медленно вращались звезды. Издали донесся смех детей. Чуть встревоженный голос Коры позвал:

— Арно, где ты?…

Он рванулся вверх, так что под руками вскипели буруны.