— Морт, пойми, здесь все то, в чем я им призналась.

— Да?

— Ты не понимаешь! Смотри: я сообщила, что ты скоро приедешь и отберешь у меня карточку, так что я желаю погулять на всю катушку. Потом отвергла Элис, упомянув о том, что ты ненавидишь гомосексуальные связи. Потом ты подтвердил это по телефону — кстати, браво, ты был весьма убедителен в роли бандита. В результате, когда я заснула — а в соке наверняка был наркотик, — они пришли и устроили мне вот такую фотосессию…

— Ну… я…

— Потом я отправилась в казино — что ты мне тоже категорически запретил, а уже ночью заказала по каталогу…

— Что ты там еще заказала?!

— Всякую ерунду типа массажа и спа-салона. Оператор меня уламывала на ролевые игры, но я ни в какую не соглашалась, и тогда она очень вежливо — но все же произнесла фразу «Вы пожалеете, что упустили такой шанс…»

Морт мрачно посмотрел на девушку. Глаза Фиджи сияли азартом, на щеках горел румянец, и больше всего ему хотелось отправиться с ней вместе в спальню и прояснить все имеющиеся разногласия в постели, но… фотографии были ужасающе правдоподобны.

— Ифигения… я не могу… на этих снимках ты… Тебе хорошо! Проклятье! Это же видно!

Фиджи нахмурилась, потом сгребла снимки в кучу и сунула их в нос Морту.

— Ты, как всегда, не видишь дальше собственной презрительно оттопыренной губы! Ну подключи мозги, граф! Я же блондинка, мне не положено!

— О чем ты?

— О единственном проколе этих мастеров! Посмотри внимательно.

Морт уставился на фотографии, которые сердито выкладывала перед ним Фиджи Стивенс. Ничего странного он на них не замечал, если не считать того, что на них чужие люди трахают его женщину… Ну во всяком случае, женщину, которая ему небезразлична…

Фиджи больно пнула его в плечо.

— На что ты пялишься, бесстыдник! Здесь я одна сфотографирована!

— Ох, ну да… Так что здесь?

— Во-первых, глаза у меня всегда закрыты, либо я стою спиной к камере. Взгляни сюда. По-твоему, я сама стою на коленях — или этот блондинчик меня держит?

— Ну… держит. Но это еще ни о чем…

— Морт, сколько времени тебе нужно, чтобы овладеть женщиной?

— Акхм…

— Я серьезно. Скажи, смог бы ты сменить несколько сексуальных позиций в течение, скажем, пяти минут?

— Ну, если одну-две…

— Посмотри на дату и особенно — на время.

Морт посмотрел — и в душе его немедленно запели птицы надежды и радости.

На всех снимках — тех самых, где разные партнеры валяют Фиджи Стивенс в разных позах по ковру гостиной — стояло одно и то же время. Все эти снимки были сделаны весьма профессиональной рукой — но в течение полутора-двух минут. Морт почувствовал, как его рот расплывается в идиотской и счастливой улыбке, но тут же ему в голову пришла совсем другая мысль, и он снова посерьезнел.

— Значит, они наделали этих снимков…

— Стоп. Что нужно сказать?

— Извини.

— Так мало? Нет уж. Говори нормально.

— Прости меня.

— Прости меня, Фиджи, что плохо о тебе подумал.

— Прости меня, Ифигения, что плохо…

— Достаточно, спасибо.

Морт посмотрел на девушку и тихо произнес:

— А теперь, мой белокурый генерал, скажи мне: какой во всем этом смысл?

Фиджи удивленно посмотрела на него.

— Как это — какой?

— Так это. Шантаж имеет смысл, когда шантажист до времени придерживает информацию о шантажируемом, получая с шантажируемого за это деньги…

— Помедленнее. Я блондинка.

— Хорошо. Эти снимки они должны были отдать ТЕБЕ и потребовать с ТЕБЯ денег за то, что их до поры до времени не увижу Я, ТВОЙ МУЖ. Но они отдали их мне, и сейчас я, по их подсчетам, бью тебя смертным боем. Спрашивается — зачем? Их целью было испортить настроение мелкому гангстеру из Нью-Йорка?

Фиджи озадаченно почесала кончик носа.

— Возможно, у них какие-то планы…

— Тонкое замечание. Главное, верное. Но пока мне непонятно, а когда мне непонятно, я нервничаю.

— Морт…

— Что тебе?

— Мне снился сон.

— Еще один?!

— Да. И тоже неприличный. Как будто я в ванной комнате целуюсь с одним брюнетом…

— Фиджи…

— И он говорит мне: «Только никуда не уходи, я застрелю горничную и вернусь». То, что он обещал вернуться, я помню особенно отчетливо…

— Фиджи…

— Морт…

Салатовый купальный халат соскользнул на ковер, минутой позже туда же полетели черные джинсы. Вздох, шепот, стон… и стремительные шаги по направлению к спальне…

Франко по прозвищу Пиноккио недоуменно прислушивался к тишине в наушниках. Микрофоны были расположены там же, где и камера, — в ванной, так что слышно было не очень хорошо, но начиналось-то все нормально? Звон посуды, рев взбешенного мужа-рогоносца, визг неверной блондинки… А потом тишина и невнятное бурчание из комнаты. Сейчас и вовсе тихо…

Если после таких фоток блонда сумела уломать своего муженька насчет того, что она невиновна, то она гений. А стервоза Монаган прокололась. Пусть теперь кусает локти. Большой босс ее по головке не погладит.

Морт Вулф не знал ничего. На каком свете он находится, какое время года и суток на улице, сколько ему лет и как зовут президента США…

Он знал только одно: Фиджи Стивенс целуется божественно.

Он сжимал ее в своих объятиях и стонал, не в силах напиться этим свежим дыханием, этой мягкой сладостью нежных губ. Опьяненный и бессильный перед очарованием девушки, он с радостью сдавался на милость победителя в этой неравной схватке.

Он прижал ее к себе еще крепче, стиснул бедра ладонями, и она тихо охнула, ощутив, как сильно он возбужден. Теперь наступила очередь ее стонов, и Морт преисполнился горделивого восторга, видя, как она подчиняется каждому его движению.

В отличие от Фиджи он и понятия не имел, как выглядит комната, в которой располагается кровать, на которую он несет женщину, которая предназначена ему самой судьбой, которая… Морт запутался, да и перестал думать вовсе. За него думало его тело.

Он повалился на кровать, увлекая Фиджи за собой, они сплелись в тесном объятии, покатились по покрывалу, а потом Морт замер, вытянувшись на спине, так что Фиджи пришлось оседлать его сверху, и он едва сдеживался, чтобы не овладеть ею немедленно, но ему не хотелось причинить ей боль или неудобство…

Она медленно раскачивалась на нем, целуясь все самозабвеннее и отчаяннее, Морт стискивал ее бедра, придерживая свою отчаянную всадницу — и одновременно страстно желая ее.

Фиджи склонилась совсем близко к нему, белокурые волосы опутали мир вокруг Морта жемчужной пеленой. Ее грудь скользила по его груди, и напряженные твердые соски, казалось, почти царапают его горящую кожу.

Она ритмично стискивала и отпускала его бедра своими, и Морт медленно умирал от нешуточной боли в паху, но все еще держался героем. Когда же нежные пальчики Фиджи сомкнулись вокруг напряженной плоти и девушка издала восхищенный и удивленный вздох, Морт в смятении едва не покраснел. Сам он боялся даже смотреть на свои нижние ярусы. Ему казалось, что там помещается что-то вроде баллистической ракеты в момент запуска…

Через несколько мгновений стало ясно, что если не поменять ситуацию кардинально, то страшное случится уже через секунду. Морт с глухим ревом вывернулся из-под божественной мучительницы, завалил ее на постель и почти упал сверху, больше не позволяя ее рукам своевольничать. Он снова держал ее распятой, в исступлении целуя нежную кожу, загоравшуюся от его прикосновений.

Фиджи стонала и извивалась под его могучим телом, мечтая только об одном — раствориться в нем полностью, стать единым целым с этим прекрасным мужчиной, чей облик столько лет не давал ей спокойно спать.

Она выгнулась и обхватила Морта ногами, раскрывшись вся, словно дивный тропический цветок, навстречу лучам жаркого солнца. Морт хотел сдержаться и на этот раз, он все еще мнил, что контролирует ситуацию, но…