И только белокурая обозленная девочка не хотела даже думать об этом. Разве мог хоть кто-то на этой Земле любить этого дурака крепче, чем она?

Она прокралась за Мортом и Корой в глубь сада, ухитрилась не хрустнуть ни единой веткой, а потом оказалась в ловушке. Морт и Кора расположились на скамейке так, что Фиджи пришлось залечь на землю и не шевелиться. Видно и слышно ей было, впрочем, отлично, что, правда, не прибавляло ей хорошего настроения.

Сначала они целовались, потом бесстыжая Кора сама расстегнула блузку и нетерпеливо освободилась от лифчика. При виде ее пышного бюста Фиджи закусила губу от зависти и смущения.

Морт был возбужден не на шутку. Его руки метались по полуобнаженному телу Коры, он покрывал лицо и шею девушки поцелуями, а потом принялся судорожно сражаться с пряжкой собственного ремня, и Фиджи зажмурилась от ужаса. В этот момент прозвучал слегка запыхавшийся голос Коры:

— Нет-нет, милый, прошу тебя, только не сейчас.

— Кора, я с ума сходил, я не мог спать…

— Шш, глупый, не так громко…

— Я хочу тебя, моя королева…

— Морти, сначала выслушай, а потом, если захочешь, мы сможем быстренько ублажить друг друга.

— Кора, я…

— Я выхожу замуж, Морт.

— Что?!

— Знаю, знаю, надо было сказать тебе раньше, написать в Англию, но мне не хватило духу. Я хотела тебя увидеть, понимаешь?

— Не понимаю… Ты увидела меня, ты пошла со мной сюда в сад, ты сидишь передо мной почти голая, ты готова «ублажить» меня по-быстрому — и ты выходишь замуж? Не за меня?

— Нет. Не за тебя. За декана.

— Что? За декана Стромберга? Но ведь ему семьдесят три…

— Семьдесят четыре. И сто тысяч годового дохода. Он бездетен, и у него отличный дом с садом и бассейном.

— Кора…

— Милый, не сиди с таким глупым видом. Брак по расчету — это самая естественная в мире вещь. Я же его не обманываю, моего старичка. Он и сам прекрасно понимает, что мне понадобится нормальный здоровый секс. Мы с тобой сможем встречаться, Морти, как и раньше. Разумеется, соблюдая некоторые приличия. Свадьба через неделю, потом еще медовый месяц… В ноябре мы с тобой сможем увидеться.

Морт Вулф медленно провел рукой по волосам, потом аккуратно застегнул рубашку и встал, сверху вниз глядя на полуобнаженную красавицу Кору. На красивых губах играла странная улыбка.

— Какая прелесть! Кора, детка, а ведь ты, похоже, не сомневаешься, что все происходящее совершенно нормально. То есть ты всерьез полагаешь, что я буду твоим официальным любовником, да?

— Морт, ты такой смешной! Настоящий английский лорд, как в романах.

Мортимер Вулф вдруг шагнул вплотную к Коре, схватил ее двумя пальцами за подбородок, сжал сильнее, заставив открыть рот… В голосе зазвучали страшноватые нотки:

— А прямо сейчас, Кора? Не возьмешь в рот? Это ведь быстро — при твоих-то сноровке и опыте. Боюсь, правда, с деканом в этом смысле будут проблемы — процесс может затянуться.

Кора с усмешкой отстранилась, посмотрела на Морта снизу вверх. Провела кончиком языка по верхней губе.

— Не обжигай меня взглядом и не обдавай презрением. Все мужики приблизительно одинаковы. Сейчас ты взбешен, оскорблен, презираешь и ненавидишь меня, считая предательницей, но если я прямо сейчас расстегну на тебе штаны и действительно сделаю то, о чем ты говоришь… Будь уверен, уже через пару секунд ты начнешь гладить меня по голове и скулить от восторга: «Еще! Еще!» Это, прости, голая физиология.

— Ты омерзительна, Кора.

— Неправда. Я соблазнительна. И ты меня хочешь, сам сказал. В любом случае пора возвращаться. Стивенсы милые люди и не заслуживают пьяного дебоша у себя в саду. Проводишь меня?

— Иди к черту.

— Хорошо. Но в ноябре — жду звонка. Пока, милый.

Кора встала, молниеносно привела себя в порядок и пошла по дорожке, покачивая бедрами. Морт Вулф некоторое время смотрел ей вслед, а потом сплюнул и вполголоса выругался так длинно и витиевато, что Фиджи поняла едва ли треть сказанного.

В течение следующих пятнадцати минут Фиджи продолжала мерзнуть на земле, а Мортимер Вулф с безумной усмешкой накачивался виски прямо из горлышка прихваченной бутылки. В конце концов девочка не выдержала и осторожно поднялась на ноги. Морт сидел на скамейке, уронив голову на грудь и сжимая в руках почти пустую бутылку. Фиджи на цыпочках подошла к нему, постояла рядом, а потом вдруг отчаянно и торопливо обняла его, притянула черноволосую голову к своей груди.

— Морт, я…

— Кто эт-та… Бож-же, Фд…жи… Что ты тут делаешь, к-крош…ка…

— Морт, я люблю тебя!

— О, вот это уж глуп…сти… Нет никакой любви, п…нимаешь? Одна… голая физиология!

Фиджи почувствовала, как в животе у нее стало горячо, а соски под шерстяным свитером нестерпимо заболели от напряжения. Она вспомнила Кору, ее обнаженную пышную грудь, то, как судорожно ласкал ее Морт… Девочка торопливо схватила безвольную руку Морта и сунула в вырез своего свитера. Ладонь юноши заскользила по нежной коже, пальцы непроизвольно обхватили нежный сосок, и Фиджи выгнулась в сладкой судороге удовольствия, пронзительного, как боль.

— Морт…

— У тебя такая нежная грудь, девочка…

В следующий момент все закончилось. Мортимер Вулф исчез, на его месте появился смерч, вихрь, ураган. Пустая бутылка полетела в сторону, Фиджи была схвачена за плечи, а потом вихрь, смерч и ураган начали трясти ее, словно тряпичную куклу, из стороны в сторону. При этом голос Морта Вулфа изрыгал проклятия и яростные сентенции, от которых не хотелось жить.

— Маленькая дрянь! Соплячка! Привлекает карьера шлюхи? Обратись за консультациями к мисс Пирелли. Проклятье! А если я сейчас пойду и расскажу твоим родителям, как ты показывала мне свои сиськи и умоляла поиметь тебя прямо на скамейке?

— Морт, я…

— Маленькая гадина! Все вы одинаковы! Вас надо драть в детстве, а потом сразу выдавать замуж и запирать в доме мужа — иначе ваша кошачья суть лезет из всех дыр… Пошли к твоим родителям, развратная дуреха! Я скажу, чтобы они получше за тобой присматривали…

Разумеется, тут стало уже не до романтики. Ревущая, визжащая, обезумевшая от ужаса Фиджи упиралась, как могла, но Мортимер Вулф протащил ее до самого дома, через полянку, на которой столпились все гости, на крыльцо, в ярко освещенный холл, где и стряхнул залитую слезами и соплями жертву неразделенной любви на руки встревоженной миссис Стивенс.

Разумеется, ему не хватило смелости сказать правду — и слава богу! Морт сказал, что нашел Фиджи в кустах при попытке выкурить косяк с марихуаной. Фиджи была отправлена наверх, в свою комнату, а поздним вечером, после ухода гостей, ее впервые отлупили ремнем. За то, чего она не делала. Из-за того, кто ее предал.

Из-за Мортимера Вулфа.

Любовь превратилась в ненависть, и Ифигения Стивенс поклялась самой себе страшной клятвой, что больше никогда в жизни не посмотрит в сторону Морта Вулфа, не произнесет ни единого слова в его присутствии, вообще не войдет в комнату, если там будет находиться Мортимер Вулф.

После Рождества Морт зашел попрощаться с профессором Стивенсом. В Англии скончался дядюшка Морта, оставив тому в наследство старинное поместье, громадный счет в банке и титул, который тогда Фиджи и услышала впервые: Джордж Мортимер Вулф, граф Кентский, герцог Олдершот-и-Беркли.

Это было одиннадцать лет назад.

Воспоминания оказались куда более волнующими, чем можно было предположить. Фиджи слонялась по своей крошечной кухне с кружкой кофе в руках и корчила сама себе страшные рожи. Одиннадцать лет! Одиннадцать лет! Она уже почти научилась не вспоминать об этом позоре, об этом проклятом вечере, об этом чертовом Морте Вулфе — и тут такое совпадение!

А ведь хорошо известно, что случайных совпадений не бывает! Все на свете предопределено, и судьба Фиджи Стивенс давным-давно написана в Книге Судеб, или — если придерживаться любимых папой греков — спрядена старухами Мойрами еще при ее, Фиджи, рождении, и, стало быть, там есть и эта дурацкая встреча в ресторане отеля «Мажестик» в девять вечера… Стоп! Какая встреча?! Она никуда не собирается!