Лорд Корбери тем не менее был в превосходном расположении духа, и Фенелла вынуждена была признать, что в черной маске и с черным шарфом на шее он выглядел очень романтично.

— Как ты думаешь, сколько нам удастся взять с первой попытки? — спросил он.

— Если у них будет при себе много ценного, несомненно, они приложат все усилия, чтобы защитить свое имущество, — ответила Фенелла.

— Все еще опасаешься, что я получу пулю в лоб? — насмешливо спросил он.

— Если ты за всю войну не получил ни царапины, я убеждена, что и сейчас удача не отвернется от тебя, — ответила она, но в глубине души сама она не чувствовала такой уверенности.

Все предприятие казалось ей крайне безрассудным, у них не было никакого плана, они не представляли, с чем им предстоит столкнуться; кроме того, на горизонте все время маячил призрак виселицы.

Лорд Корбери ехал на великолепном жеребце, и это очень беспокоило Фенеллу, считавшую, что вряд ли кто-нибудь сможет забыть такую лошадь.

Сама она в рейтузах сидела по-мужски на чалой лошадке, за которую ее отец заплатил приличную сумму. Он никогда не скупился, когда дело касалось лошадей или его собственного комфорта.

Единственное, на чем он экономил, с горечью подумала Фенелла, это на дамских туалетах.

Несмотря на то, что они ехали больше часа, пока достигли места назначения, лошадь лорда Корбери вела себя очень беспокойно.

Он выбрал эту проселочную дорогу потому, что, хотя она была вдалеке от основной дороги, здесь было довольно оживленно, поскольку поблизости находилось несколько крупных поместий, чьи хозяева чаще других принимали гостей.

— Наверняка сегодня у кого-нибудь устраивают званый обед, — уверенно сказал лорд Корбери, — и все дамы будут в диадемах, ожерельях и кольцах, которые стоят целое состояние.

— А ты придумал, как потом от них избавиться? — спросила Фенелла.

— Несомненно, кто-нибудь сможет дать нам дельный совет, — ответил он. — В крайнем случае спросим нашего друга Исаака Голдштейна.

Фенелла знала, что он ее просто поддразнивает, но тем не менее она не смогла удержаться от восклицания:

— Знаешь, Периквин, ты не имеешь ни малейшего понятия о приличиях!

— Скажи, пожалуйста, а я всегда думал то же самое о тебе! — парировал он.

Прежде чем она успела ему ответить, он воскликнул:

— Карета!

Со своего места они могли видеть участок дороги длиной около мили, по обе стороны от которого тянулась низенькая живая изгородь, покрытая первой весенней зеленью.

Фенелла увидела, что к ним на вполне приличной скорости приближается экипаж. Верховых, обычно сопровождающих карету, не было, но на козлах сидели двое — кучер, который при ближайшем рассмотрении оказался стариком, и лакей, хотя молодой и стройный, тем не менее не производивший впечатления силача. Оба были одеты в темно-синие ливреи с начищенными пуговицами и треуголки.

По мере того как карета подъезжала все ближе, они смогли рассмотреть, что она была, несомненно, дорогой, хотя и несколько старомодной, а на дверцах красовался герб владельца.

Лорд Корбери молча наблюдал за каретой.

Затем он взглянул на Фенеллу и сказал, не в силах скрыть охватившего его возбуждения:

— Пора! Держись позади меня!

В этот момент карета поравнялась с ними, они пришпорили лошадей и выехали на дорогу. Лорд Корбери, натянув черный шарф на подбородок, поднял свой пистолет.

— Кошелек или жизнь! — как можно более грозно прокричал он.

Несомненно, ему удалось произвести надлежащее впечатление. Старик кучер, испуганно охнув, осадил лошадей, а молодой лакей вскинул обе руки над головой.

— Пощадите, не стреляйте! Не убивайте меня, сэр! — с ужасом завопил он.

— Никто не собирается тебя убивать, если ты будешь сидеть тихо, — ответил лорд Корбери.

Он оглянулся на Фенеллу и увидел, что она держит пистолет направленным на мужчин, сидящих на козлах. Он спрыгнул с коня, кинул ей поводья, а затем, все еще держа в руке пистолет, открыл дверцу кареты.

Фенелла почувствовала, что это был самый опасный момент. Если в карете находился мужчина, задержка давала ему возможность собраться с мыслями и, возможно, зарядить пистолет.

Лорд Корбери заглянул в глубь кареты. В дальнем углу сидел седой, дряхлый старик. Глаза его были закрыты, и было очевидно, что он крепко спал.

Рядом с ним сидела дама. Она была исключительно хороша собой, и ей никак не могло быть больше тридцати лет. Ее темные волосы были уложены в высокую элегантную прическу, увенчанную огромной диадемой, в которой сверкали бриллианты и изумруды. На шее у нее красовалось изумрудное ожерелье, а тонкие запястья украшали такие же браслеты.

Лорд Корбери какое-то мгновение молча разглядывал ее, а затем грозным, хриплым голосом проговорил:

— Ну-ка давайте сюда все, что у вас есть ценного!

Дама повернулась к спящему джентльмену и дотронулась до его руки.

— Твой кошелек, Джордж! — тихо сказала она. — Дай мне твой кошелек, дорогой!

Старый джентльмен проснулся и испуганно посмотрел на нее.

— Кошелек? Кошелек? Ты хочешь, чтобы я дал тебе денег? Где мы? Я должен заплатить пошлину за проезд по частным владениям?

— Нет, дорогой, этот… э-э… джентльмен требует, чтобы ты отдал ему деньги.

— Конечно, конечно, они где-то здесь. Он принялся неуверенно похлопывать себя по бокам и наконец вытащил из кармана своих атласных бриджей большой кошелек. Дама взяла его и протянула лорду Корбери. Старый джентльмен тем временем закрыл глаза и снова погрузился в сладкий сон.

— Мой муж очень плохо видит, — сочла нужным объяснить дама.

— А теперь ваши драгоценности, — потребовал лорд Корбери.

Она заколебалась, устремив на него взгляд своих темных глаз. Потом очень тихо произнесла:

— Пожалуйста… пожалуйста, не отбирайте их! Это все, что у меня есть. Они так много для меня значат! Я отдам вам все… все, что вы пожелаете… лишь бы не расставаться с моими изумрудами.

Последовало небольшое молчание, а потом лорд Корбери сказал своим обычным голосом, в котором сквозила тень усмешки:

— Все?

Ее ресницы затрепетали, а на губах запорхала легкая улыбка.

— Все… в пределах разумного, — мягко проговорила она.

Лорд Корбери стянул черный шарф с подбородка. Он с улыбкой наклонился к ней, ее губы оказались всего в нескольких дюймах от его лица. Она даже не попыталась уклониться. Более того, она сама сделала движение ему навстречу, а когда их губы соприкоснулись, обняла его рукой за шею и притянула еще ближе к себе.

Это был долгий, страстный поцелуй. Глядя на них, Фенелла испытала внезапную боль, будто ей вонзили в сердце кинжал.

Ее пистолет был все еще направлен на кучера, но она не могла оторвать взгляда от парочки, сплетенной в тесном объятии в глубине кареты всего в нескольких футах от нее.

Она никогда не предполагала, что будет испытывать такие муки при виде того, как Периквин целует другую женщину.

Она видела, как он ухаживал за Хетти, она знала, чем они занимались, когда уединялись в беседке, но думать — это одно, а видеть своими глазами — совсем другое.

В этот момент она поняла, что готова расстаться с надеждой на вечное спасение, лишь бы Периквин хоть один раз так ее поцеловал.

То, как он обнял эту женщину, как страстно слились их губы, превосходило ее самые буйные фантазии.

Ей было трудно дышать, боль в сердце усиливалась с каждой секундой. Казалось, что время остановилось и она целую вечность наблюдает за тем, как Периквин целует эту незнакомку. Наконец они разомкнули объятия.

— Вы прелестны, — хрипло пробормотал лорд Корбери.

— А вы… очень любезны… для разбойника.

Они смотрели друг на друга, и лорд Корбери не делал попытки тронуться с места, но в этот момент Фенелла, взглянув на дорогу, увидела вдалеке экипаж, приближающийся к ним.

— Кто-то едет! — резко сказала она. Ей показалось, что ее голос прозвучал неестественно громко. Как будто внезапно осознав опасность своего положения, лорд Корбери сделал шаг назад и захлопнул дверцу кареты.