Возможно, я в тот момент и пересолил с оценкой, но после замечательно полезного желе, настроение у меня сделалось почему-то агрессивное.

— И сними с уха свою телефонную клипсу — сердито добавил я, — что она там тебе все время нашептывает?!

Мне уже стало надоедать то, что девушка постоянно выпадает из общения, тупо смотрит в стену и, явно, слушает не меня, а бархатный баритон.

Юля обиделась, но спорить не решилась, клипсу сняла. Однако что-то пробормотала о диких, малокультурных провинциалах и бессовестном мужском шовинизме.

Несмотря на жаркие поцелуи и страстные объятия, настоящего душевного контакта у нас с ней пока не получалось. Пока нас связывали только общая опасность, и постель. Интересных тем для общения нащупать никак не удавалось. Мы с ней пробовали говорить на общие темы; оказалось, что Юля неплохо владеет компьютером, вероятно, разбирается в торговле, но о чем бы я ни начинал разговор вне этих тем, она смотрела на меня большими, удивленными глазами. Впрочем, мы еще так мало общались, что составить реальное представление о ее развитии и образовании я не мог. Да, собственно, пока было и не до того. Время шло, Игоря до сих пор не было, и я невольно нервничал.

Женской интуицией Юля понимала, что мне сейчас не до нее и не приставала с разговорами. Позже я заметил, что она опять незаметно надела клипсу. Видимо, без постоянного общения с невидимым «друзьями», ей было скучно. В замкнутом пространстве человеческой конуры нам двоим было тесно, и мне, чтобы не путаться под ногами, пришлось большую часть времени лежать в постели. Юлин халатик на меня не налез, и у меня оставалось два варианта, не вставать с кровати или одеться в тесные красные штаны. Я предпочел свободу хотя бы от одежды.

Время шло, моего «агента» все не было, и с каждым часом беспокойство нарастало. Самое неприятное, что я не знал, что нам делать дальше. Изо всех возможных противников я знал только Эльвиру и Вадима Вороновых, но они были лишь исполнителями, к тому же упрятанными за колючую проволоку и мне недоступными. Лев Николаевич не объявлялся. Ко всем досадам добавлялось чувство вины перед Марфой, получалось, что я не только бросил ее на произвол судьбы, но и сразу же изменил ей с первой встречной женщиной.

Эта женщина, даже не догадываясь о моих нравственных муках, постепенно сужала круги вокруг постели. Ее прозрачный халатик, лишь небрежно накинутый на плечи, постепенно начинал творить свое черное дело. Во всяком случае, мои мысли постепенно принимали другое направление. Наконец я не выдержал и прямо ей сказал:

— Юля, ты или совсем оденься или совсем разденься, а то получается какая-то половинчатость.

Девушка тщательно обдумала мое предложение и, приняв правильное решение, повесила халат в шкаф. Потом легла рядом со мной.

— Ты расстроен? — сочувственно спросила она.

— Да, волнуюсь за Игоря, мы с тобой здесь как в ловушке, а я не могу придумать ничего толкового.

— А вот я уже придумала, — нежно сказала она, заглядывая мне в глаза, — очень толковое, иди ко мне..

— Знаешь, Алеша, — сказала Юля, впервые называя меня русским вариантом имени. Мы с ней уже лежали рядом и смотрели, как за тусклым окном темнеет серое осеннее небо, — у меня есть близкая подруга...

Я посмотрел на возлюбленную. Она лежала, закинув одну руку за голову, другую, положив на грудь, и гладила пальцем набухший сосок. Я поцеловал ее плечо, она в ответ чмокнула меня в щеку и посмотрела потемневшими, загадочными глазами, Ничего особенно в том, что у нее есть подруга, я не усмотрел, и просто утвердительно кивнул.

— Я ее очень люблю, — добавила она.

— В смысле? Ты что лесбиянка? — удивился я. Судя по тому, что у нас только что было, ненависти к мужчинам я у нее не почувствовал.

— Нет, вернее почти нет, ты жил в Сибири и не знаешь, у нас тут все по другому, вообще, теперь все как-то перемешано. Когда бывает очень одиноко... Но я хочу поговорить о другом. У моей подруги та же проблема, что и у меня...

Я молча ждал, что она еще скажет. Юля вздохнула и легла мне на грудь, так чтобы видеть глаза, виновато спросила:

— Ты не можешь ее тоже полечить от бесплодия? Я знаю, как ты от этого устаешь, но мы с ней так хотим иметь детей!

— Только лечить или лечение и все остальное? — осторожно, спросил я.

— Ну да, конечно, это было бы так здорово! Представляешь, у наших детей матери близкие подруги и один отец! Они станут как бы сестрами или братьями.

Первое о чем я подумал, это то, что они здесь все рехнулись, но говорить на эту тему не стал, спросил другое:

— А как ты сама к такому отнесешься? Ревность не замучит?

— Чего мне тебя ревновать, ты ведь женат. Это твоя жена пусть ревнует. Вам, мужчинам, трудно понять женщин, без мужа еще можно как-то обойтись, но вот без детей...

— Нет, почему же, я понимаю, — сказал я, — дети это святое. Она как, не очень страшненькая?

Юля ответила не сразу, видимо про себя оценивала качества подруги, потом поцеловала меня в нос и успокоила:

— Красавицей ее не назовешь, так вроде ничего, — не слишком оптимистично, оценила она. — Да ты ее сейчас сам увидишь, она вот-вот должна подойти.

— Понятно, — сказал я, очередной раз, удивляясь женской самоуверенности и беспардонности. Оказывается, они уже между собой все решили, а меня просто ставят в известность!

— И как мы это будем делать, втроем? Или ты, пока я буду заниматься ее «лечением», пойдешь погулять? — скрывая обиду, спросил я.

— Если ты не против, я останусь, мало ли что...

«Вот, в этом вы все! — ехидно подумал я. — Даже лучшей подруге не доверяете!».

Не знаю, в воду ли глядела Юля или подруга предупредила о времени своего появления по телефону, но спустя пять минут после нашего разговора, в дверь постучались. Юля, не спрашивая кто пришел, сразу открыла. Мне же пришлось вскакивать, сдирать с постели простыню, и делать себе из нее что-то вроде арабской накидки.

— Знакомитесь, — сказала Терентьева, полунасильно впихивая из прихожей в комнату довольно симпатичную девушку, с правильными, но мелкими чертами лица. — Алекс — это Даша. Даша — это Алекс.

— Здравствуйте, Даша, меня зовут Алексеем, — с нажимом представился я.

— Здравствуйте, — тихо произнесла Даша, не поднимая глаз.

Она была не то, что сильно смущена, это было бы слабо сказано, она оказалась так зажата, что едва смогла разжать губы, чтобы поздороваться. Мне, само собой, тут же стало ее жалко, тем более что девушка никак не соответствовала моему представлению о страхолюдной подруге продавщицы.

— Проходите, — приветливо ответил я, — извините, что я в таком виде, у меня сложности с одеждой...

— Извините, я, наверное, не вовремя, — пролепетала девушка, — я только на минутку.

— Раздевайся, здесь все свои, — решительно распорядилась хозяйка, почти насильно стаскивая с подруги легкое пальтецо. — Алекс, ухаживай за гостьей!

— Да, конечно, — поспешил я, стараясь любезностью помочь Даше преодолеть смущение, — садитесь прямо на постель. Юля мне много о вас рассказывала.

— Правда? — спросила Даша и подняла благодарные глаза на подругу.

Она села на краешек кровати, сложила руки на коленях и покраснела до самой груди. Что делать с ней дальше, я не знал. Ситуация была совершенно глупая, все понимали зачем собрались, но никто не хотел или не мог первым начать действовать. Пришлось мне, как единственному мужчине, взять на себя руководство акцией.

— Юля мне сказала, что у вас есть проблемы со здоровьем? — спросил я.

— Да, то есть, нет, не то что бы проблемы, — залепетала она. — Иногда, конечно, но кто теперь может похвастаться...

— Если вы не против, я вас осмотрю, — предложил я.

— Я... если вам не трудно. Вы, наверное, устали, может быть в следующий раз, — тихо, с заминкой сказала она, поднимая умоляющий взгляд на подругу.

— Следующего раза может и не быть, так что давайте все, что можно, решим сейчас. Ничего страшного вам не грозит, просто ложитесь на спину и закройте глаза.