— Вы говорите, ожидается похолодание? — заинтересовано переспросил я. — И надолго?

— До конца следующей недели. Представляю, какой коллапс начнётся в Москве. Уже давно не было таких холодов. Встанет половина транспорта... — говорил он, но я его не слушал, в голове засвербила одна вздорная мыслишка.

— Скажите, а вы можете подобрать мне полный комплект теплой одежды белого цвета? — спросил я.

— Белого? — слегка удивился продавец. — Если вас не затруднит подождать, то конечно. Извините, но белый цвет у мужских моделей не ходовой. Может быть, вы заинтересуетесь светло-голубым или нежно-желтым?

— Нет, именно чисто белого цвета и без всякой цветной отделки! — сказал я, теперь уже твердо зная, что мне нужно. — Все должно быть тёплым и непромокаемым, цена роли не играет.

Продавец озабочено на меня посмотрел, натянуто улыбнулся, усадил меня в кресло и пошёл выполнять прихоть привередливого покупателя.

— Мороз это хорошо, — бормотал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться от удовольствия. — На морозе вся ваша техника разом накроется. На морозе у вас полопается колючая проволока, и замерзнут в земле мины. И охрана будет торчать в тепле, а не стыть на холоде. Будет вам разгром немцев под Москвой!

— Шапку нужно обязательно белую? — с надеждой на другой ответ спросил, вернувшись, в торговый зал продавец.

— Обязательно, я хочу быть как Белоснежка, — твердо сказал я.

Судя по всему, задачу я задал сложную, но, как говорится, «фирма венков не вяжет», худо бедно, в конце концов, одеть и обуть меня смогли. Правда, все детали были разномастные, но я за элегантностью не гнался.

— Вы все это на себя сейчас наденете? — с сомнением спросил продавец, рассматривая в примерочной комнате белое пугало.

— Нет, для этого еще недостаточно похолодало, — утешил я его эстетическую щепетильность. — Сначала дождусь мороза!

Нагрузившись пакетами с одеждой, я отправился за необходимыми инструментами. Ничего особенного мне нужно не было, самые обычные хозяйственные товары: кусачки, ножницы по металлу, гвоздодер, он же «фомка», короче говоря, то, что помогает проникать туда, куда нас не хотят пускать. Однако, попав в хозяйственный павильон, так славно отоварился, что с трудом мог держать в руках все свои приобретения.

Пока я был в магазине, погода окончательно испортилась. Дождь сменился снегом, усилился ветер, и я пожалел, что не переоделся в новое, теплое платье. Снегопад уже почти полностью парализовал движение транспорта, и мне пришлось идти пешком. Пока я добрался до Дашиного дома, продрог до костей, измучился и проклинал все на свете и главное, собственную непредусмотрительность.

— Очень холодно? — столкнувшись со мной в прихожей, спросила очаровательная Анна.

— Да похолодало, а завтра обещают вообще минус двадцать, — ответил я, без сил прислоняясь к стене в прихожей.

Анна рассеяно кивнула и ушла к себе. За то время, что я здесь жил, наши отношения не сложились и ограничивались только дежурными фразами. Дашина сестра пошла дальше матери, вообще не видела меня в упор. Собственно, и мне до них не было никакого дела.

Вообще отношения в этой семье были какие-то странные. Каждый жил своей жизнью, не обращая внимания на родственников.

— Это что? — спросила Даша, когда я внёс пакеты в ее комнату.

— Купил себе теплые вещи, — ответил я, не зная как ей мягче сказать, что собираюсь сегодняшней ночью исчезнуть, возможно, навсегда.

— Знаешь, Джил вернулась в Москву, — сказала она, не проявив к моим покупкам никакого интереса.

— И как у неё развиваются отношение с нашим агентом? — поинтересовался я, разворачивая свертки. — Дело к свадебке?

— Ничего у них не получилось, он оказался полным занудой, — ответила Даша. — Надоел он ей своим постоянным нытьем и претензиями. Не зря, видно, его жена бросила. И вообще, с мужчинами лучше дел не иметь.

— Ты так считаешь? — спросил я, не зная, что мне самому думать по поводу такого категоричного заявления.

— Я еще до конца не определилась, — ответила она.

Кажется, между нами что-то назревало. Однако именно сейчас начинать выяснение отношений я не мог. Помолчал, решил не тянуть и сразу сказал все:

— Я сегодня вечером уеду.

Даша посмотрела на меня без удивления, как будто ждала, что именно сегодня это и должно произойти. Пожала плечами, села в кресло и включила новости. Объемные телевизионные ведущие, расположившись вдоль дальней стены комнаты, смотрели на нас умными, дружелюбными глазами, и рассказывали о природных катаклизмах и кровавых преступлениях. Новости кончились на оптимистической ноте, ведущий сообщил зрителям, что из под завалов очередного взорванного террористами дома извлечены все тела погибших. Только тогда Даша вспомнила о чем мы говорил и спросила:

— Совсем уезжаешь? Оденься теплее, говорят, к ночи сильно похолодает.

Меня такое индифферентное отношение к собственной персоне, не то, что разочаровало — обидело. Я ждал всего чего угодно, слез, упреков, уговоров остаться, но никак не полного равнодушия.

— Да, совсем, — ответил я, разом решив, как бы ни сложились обстоятельства, сюда больше не возвращаться. — Хотел пригласить тебя с Мариной. в ресторан, устроить проводы...

— Я в такой холод из дома никуда не пойду, — категорично сказала Даша, — а ты как хочешь.

Снег шёл всю ночь, но похолодало только под утро...

Собрав вещи, я распрощался с сонной и равнодушной Дашей. Ни ее мать, ни сестра из своих комнат проводить не вышли, да и сама недавняя подруга, словно не могла дождаться, когда я уйду. Причин так быстро ко мне охладеть я не видел. Попытался понять, что её могло так настроить против меня, но в своём поведении не нашёл никаких радикальных проколов. Всё у нас с ней было нормально, а ночами и того лучше.

За ночь природа совсем разошлась. Снег лепил так, что в нескольких шагах ничего не было видно. С большим трудом я нашёл таксиста-камикадзе, согласившегося в такую погоду везти меня за город. Дорожные службы, не справляющиеся с заносами даже в городе, пригородные дороги практически не расчищали. Осадков выпало сантиметров пятнадцать, так что пробираться по снежной каше было не просто трудно, а казалось — невозможно. Однако мой таксист лихо гнал своего железного коня по условной дороге, успевая рассказывать случаи из своей профессиональной жизни и высмеивать чайников, слетевших в кюветы.

Уже далеко за городом, когда мы приближались к имению Вороновых, я ему сознался, что толком не знаю, куда мне нужно ехать.

— Вот не думал, что ты такой ненормальный, — сказал он. — Тебя что, просто так на дороге высадить?

— Лучше бы найти какую-нибудь гостиницу, — ответил я. — Я здесь был один раз много лет назад и ничего не могу вспомнить.

— Совсем сдурел народ, — осуждающе сказал таксист, — какого же ты... поперся в такую погоду неизвестно куда? Что вы все с ума сходите? Я одного такого же чудака недавно целый день по городу катал, он всё хотел найти роддом, в котором родился! Сказал, что когда его выносили, запомнил здание. Представляешь?!

Такое я не представлял, как и то, что делать в ближайшие несколько часов, пока не стемнеет и по-настоящему не похолодает. Нужно было где-то перекантоваться до вечера, но ничего похожего на кемпинг или придорожную гостиницу нам не попадалось.

Потому, когда на окраине какого-то поселка нашлась дорожная забегаловка, обрадовался и ей. Таксист, продолжая клеймить человеческую глупость, уехал, а я вошёл в маленькое прокуренное помещение, где несколько дальнобойщиков ждали, когда дорожные службы расчистят снег. Мой белый костюм произвел впечатление, но все шоферы были людьми в возрасте и нездорового интереса к странному типу не проявили.

Я занял место за пустым столиком и заказа какой-нибудь еды. Буфетчица принесла яичницу глазунью, и пока я ел, стояла невдалеке, сложив руки под грудью, и задумчиво меня рассматривала. Когда я отодвинул тарелку, она подошла и без спроса села рядом.