— Вы интересуетесь летающими тарелками, генерал? — спросил я.

— Ни в коем случае, — отрезал тот. — Объект наблюдался несколькими радиолокационными станциями при его снижении с чрезвычайно больших высот. Он приземлился… — Генерал замялся.

— Только не говорите, что вы забрались сюда, в такую даль для того, чтобы сообщить мне, что этого вы сказать не можете, — произнёс я.

— …в одном из районов в Англии, — закончил генерал. — Для изучения этого объекта были направлены американские самолёты. Но прежде, чем они смогли его идентифицировать, объект взлетел, разогнался до огромной скорости и был потерян средствами слежения на высоте нескольких сот миль.

— А я думал, что ваши радиолокационные станции лучше, — заметил я. — Программа искусственных спутников…

— У нас не было в наличии никакой специальной аппаратуры, — ответил Смейл. — В результате активного расследования установлено, что два неизвестных — возможно, американцы — побывали там всего за несколько часов до этого… э-э… посещения.

Я кивнул, представив в какую скверную ситуацию мог бы попасть, если бы отправился туда затем, чтобы сунуть в шахту бомбу и уничтожить тот маяк. Сейчас там набилось секретных агентов в штатском как незамужних девиц на похоронах кинозвезды. Ну и пусть. Главное, что они ничего не нашли, Взрывы ракет обрушили туннель, а само подземное сооружение, видимо, было построено из неметаллических материалов, на которые не реагировали технические средства обнаружения. У меня даже мелькнула мысль, что в мире, откуда прибыл Фостер, металл — уже давно пройденный этап.

— Несколько месяцев спустя, — продолжал Смейл, — в США начала демонстрироваться целая серия довольно любопытных короткометражных фильмов, В них были представлены сцены, характеризующие условия существования на других планетах, а также древние и даже доисторические события, происходившие здесь, на Земле. Фильмы предварялись комментарием, будто все отснятое отражает лишь предположения науки о том, что могут представлять собой отдалённые миры. Эти фильмы привлекли внимание широкой публики и, кроме нескольких исключений, били высоко оценены учёными за свою правдивость.

— Я всегда восхищался умно сработанными подделками, — вставил я. — А такая актуальная тема, как путешествия в космосе…

— Техническое исполнение фильмов признано превосходным, но в одном из них была отмечена непростительная погрешность, — продолжал Смейл. — Там демонстрировался вид нашей планеты из космоса: Земля на фоне россыпи звёзд. Изучение созвездий астрономами позволило быстро определить “дату” этой сцены — приблизительно 7000 год до нашей эры. Как ни странно, центр северной полярной шапки находился в заливе Гудзон. Признаков южной полярной шапки вообще не было. Континент Антарктиды оказался на широте около тридцати градусов абсолютно свободным ото льда.

Я смотрел на него и ждал продолжения.

— Так вот, результаты совсем недавних исследований подтвердили, что 9000 лет назад Северный полюс действительно находился в заливе Гудзон, — сказал Смейл. — А Антарктида в самом деле была свободной ото льда.

— Ну, эта идея обсуждалась уже давно, — заявил я. — Существовала теория…

— Кроме того, есть сомнения относительно изображений Марса, — продолжал генерал. — Аэрофотоснимки “каналов” были признаны очень искусными.

Он повернулся к Пруффи, который открыл свой “дипломат” и передал ему две фотографии.

— Вот — эпизод, взятый из фильма, — сказал Смейл. Это был цветной кадр 8ґ10, запечатлевший на фоне черно-синего горизонта ряд насыпей, занесённых розоватой пылью.

Рядом с первым Смейл положил другой снимок:

— А этот сделан автоматическими камерами во время успешного полёта нашего зонда к Марсу в прошлом году.

Я взглянул на них. Второй снимок выглядел нерезким с заметным сдвигом цветовой гаммы в сторону синего, но перепутать ландшафт было невозможно, Слой пыли, конечно, толще, угол съёмки — другой, но насыпи — те же.

— Тем временем, — упорно продолжал бубнить Смейл, — на рынке появился ряд необычных изделий. И химики, и физики были поражены теоретической основой технологий, использованных при их изготовлении., Один из этих продуктов — неизвестный доселе вид красителя — основывался на абсолютно новой концепции в кристаллографии.

— Прогресс, — заметил я. — Знаете, когда я был ещё маленьким…

— Нам пришлось распутать чрезвычайно сложный след, — продолжал Смейл. — В конце концов мы обнаружили, что все эти любопытные сведения, которые содержатся в папке под заголовком “Марсиане”, имеют только один общий знаменатель. И этим знаменателем, мистер Лиджен, являетесь вы.

Солнце только-только взошло. Мы со Смейлом снова сидели на террасе, дожёвывая завтрак из ветчины и мускатной дыни.

— Отбывать заключение в собственном доме — значит, иметь одно преимущество: хорошую кухню.

— Я понимаю ваши чувства, — сказал Смейл. — Откровенно говоря, задание меня не прельщало. Но, согласитесь, все это требует объяснения. Я питал надежду, что вы сочтёте целесообразным добровольно сотрудничать с нами.

— Забирайте свою армию и отчаливайте на рассвете, генерал, — ответил я. — Может, тогда я смогу сделать что-либо добровольно.

— Ваш патриотизм…

— Мой патриотизм настойчиво подсказывает мне, что там, откуда я приехал, любой гражданин пользуется определёнными юридическими правами, — отрубил я.

— Это дело выходит за границы юридических тонкостей, — заявил Смейл. — Я вам скажу совершенно откровенно, присутствие здесь нашего оперативного отряда получило одобрение правительства Перу только ex post facto[3], когда последнее предстало перед fait accompli[4]. Я говорю вам это лишь для того, чтобы подчеркнуть, какое большое значение придаёт данному вопросу наше правительство.

— Штурм побережья пехотным взводом достаточно прозрачный намёк, — произнёс я. — Вам повезло, что я не стёр вас с лица земли сбоим лучевым дезинтегратором.

Смейл поперхнулся куском дыни.

— Шучу, — успокоил я его. — Но к чему это подкрепление? Я ведь веду себя тихо…

Смейл недоуменно посмотрел на меня:

— Какое подкрепление?

Я указал вилкой в море. Он обернулся и стал вглядываться вдаль. Поверхность воды рассекала боевая рубка подводной лодки, оставляя за собой белый пенистый след. Она привсплыла — с палубы хлынули потоки воды. С лязгом открылся люк, из него посыпались на палубу люди. Смейл вскочил, уронив на пол салфетку.

— Сержант! — заорал он.

Я сидел с раскрытым ртом, а Смейл тем временем одним прыжком достиг лестницы и ринулся вниз, перескакивая через три ступеньки. Я слышал его рёв, крики солдат, бряцание расхватываемых винтовок, топот ног. Я подошёл к мраморным перилам и посмотрел вниз. В лиловой пижаме по лужайке бегал Пруффи, визгливо выкрикивая что-то. Полковник Санчес тянул Смейла за руку и тоже вопил. Тут же строились морские пехотинцы.

— Эй, сержант, не топчите мои петунии! — крикнул я.

— Не вмешивайтесь, Лиджен! — рявкнул в ответ Смейл.

— А почему бы мне здесь не орать? В конце концов, я здесь хозяин.

Смейл бросился назад вверх по лестнице.

— Вы главный объект, за который я отвечаю! — гаркнул он. — Я должен спрятать вас в месте, максимально безопасном. Где подвал?

— У меня он, как ни странно, внизу, — ответил я. — Но что происходит? Соперничество между видами вооружённых сил? Боитесь, что моряки уведут у вас славу?

— Это, — выкрикнул Смейл, — атомная подводная лодка класса “Гагарин”. А принадлежит она советскому военно-морскому флоту.

Я стоял с открытым ртом, в упор не видя Смейла и изо всех сил пытаясь как можно быстрее оценить ситуацию. Появление наших морских пехотинцев меня не очень-то напугало. За несколько месяцев до того я уже оценил все юридические аспекты моего положения с помощью целого взвода юристов-корифеев. Я знал: рано или поздно кто-нибудь да посетит меня, ибо я не платил налогов, уклоняясь от призыва или время от времени нарушал правила парковки машины. Но в остальном был чист. Правительство могло негодовать на меня за то, что я знал много такого, о чём они и представления не имели. Но никто и никогда не смог бы доказать, что я позаимствовал это у дядюшки Сэма. И в конце концов им пришлось бы меня отпустить. А если бы им удалось прекратить новые разработки в моей лаборатории, то мне всё равно хватило бы средств на счёту в швейцарском банке. Отчасти, я был даже рад тому, что дело обернулось таким образом.