Его мозг уцепился за эту мысль, потому что других видимых причин просто не было.

Возможно ли, чтобы Бесси Дойл сожгла содержимое ранца, не просмотрев его? Если там было что-нибудь ценное, могла ли она взять его себе? Бесси показалась ему женщиной открытой и честной. У него не создалось впечатления, что она что-то скрывает.

Бесси была в отъезде, когда прислали ранец. Предположительно его получил ее муж. Он погиб в результате несчастного случая еще до того, как она вернулась домой-, а содержимое ранца было разбросано по полу. Создавалось впечатление, что кто-то что-либо искал.

Еще не найдя причины, Невиль почувствовал легкое беспокойство.

Перед смертью сержант Дойл пытался что-то сказать ему. Что-то, что он хотел рассказать Лили и, возможно, кому-то еще. Он все время говорил Лили, что в ранце находится что-то, предназначенное специально для нее. Не случилось ли так, что Уильям Дойл нашел это «что-то»?

И в результате был убит?

Но как теперь найти ответ на этот вопрос?

«Все это просто смешно, – решил Невиль. – Но нельзя же назвать смешными три покушения на жизнь Лили?»

И вдруг в голове Невиля возникло воспоминание – деталь, которой он раньше не придал никакого значения: письмо, которое, по словам Бесси Дойл, они получили и которое сообщало им о гибели сержанта Дойла. Уильям, не умевший читать, понес это письмо к викарию. Если в ранце тоже было письмо или какие-либо другие бумаги, то он наверняка опять отправился с ними к викарию.

«Но насколько же все это нелепо», – снова решил Невиль. Кому-то нужна смерть Лили. Что может быть бессмысленнее этого? И тем не менее надо искать причину.

Невиль знал теперь, что ему надо делать.

Здоровой рукой он прижал к себе Лили, защищая ее.

Он собирался спасти ее. Пусть это будет стоить ему жизни, но он ее спасет. Он не остановится, пока не найдет и не ликвидирует то, что угрожает ее жизни.

Лили чувствовала себя подавленной. Невиль быстро поправился после перенесенной лихорадки и два дня спустя уехал в Килбурн-Хаус. Он навестил ее, но только для того, чтобы сообщить, что на несколько дней покидает Лондон. Он даже не объяснил ей, куда едет и когда собирается вернуться. Невиль держал себя с Лили спокойно и безразлично, но перед тем как уйти, взял ее руки в свои и внимательно посмотрел ей в глаза. Элизабет тоже в это время находилась в комнате.

– Лили, – сказал он, – пожалуйста, пообещай мне, что никуда не будешь выходить одна и даже, переходя из одного помещения в другое, будешь брать с собой кого-нибудь.

Невиль терпеливо ждал ее ответа. Время было неподходящим, чтобы отстаивать свою независимость, и она решила согласиться.

– Обещаю.

Он сжал ее руки и, немного поколебавшись, продолжил:

– Когда ты будешь выходить из дома, у тебя будет возникать ощущение, что кто-то следует за тобой. Ты не должна волноваться. Я нанял людей, чтобы они обеспечивали твою безопасность.

Лили широко раскрытыми глазами посмотрела на него, но спорить не стала. У нее уже не было сил думать о том, что кто-то покушается на ее жизнь. К тому же у него была причина, если учесть рану на плече, беспокоиться о ее безопасности.

Она снова кивнула, и Невиль, склонившись, поцеловал ей руку.

Во время его отсутствия Лили дважды каталась в коляске в Гайд-парке в самое оживленное время дня и в сопровождении Элизабет и герцога Портфри; была на обеде у герцога Анбери и одном избранном суаре в доме подруги Элизабет – леди с репутацией синего чулка. К тому же возобновились ее уроки.

Лили с головой ушла в учебу со всей свойственной ей энергией и решительностью и ощутила сдвиги во всех науках, за исключением вышивания.

Но чувство подавленности не покидало ее. Дело по обнаружению человека, который трижды покушался на ее жизнь, не сдвинулось с места. Она никому не рассказывала о своих неподтвержденных подозрениях. Нет улик – нет и дела. Но тем не менее она ощущала себя словно в клетке. Она никуда не могла ходить одна, хотя погода стояла великолепная, а раннее утро влекло прохладной свежестью. Когда же ей приходилось выходить из дома, она всегда чувствовала присутствие охраны.

Нервы Лили начали сдавать. Как-то Элизабет случайно обронила, что Лорен уехала в Йоркшир к дедушке. Она считала, что смена обстановки пойдет Лорен на пользу.

Когда она уехала?

– Гвендолайн уехала вместе с ней? – спросила Лили.

Оказалось, что Лорен уехала одна. Действительно ли она уехала в Йоркшир? Вопрос так и вертелся у Лили на языке. Но думать о ней было бы глупо. Лорен ездила верхом, но никогда не проскакала бы галопом через весь Гайд-парк. Так же трудно представить ее с пистолетом в руках. Или толкающей валун с утеса. Но все же...

Хуже всего то, что Невиль уехал, и это в то время, когда Лили решила, что их отношения вступили в новую стадию, и он вот-вот объяснится с ней. Она старалась не думать о нем. Жизнь продолжается. И Лили не хотела смириться с тем, что в настоящее время ее дела складываются не лучшим образом. Она думала о приеме, который Элизабет предлагала устроить через несколько недель. Ожидался большой наплыв гостей. Известность Лили еще больше возросла после случая в Воксхолле. Все с нетерпением ждали приглашения на прием, устраиваемый Элизабет только для избранных.

По такому случаю Лили оделась особенно тщательно. Она решила вести себя достойно и в то же время получить удовольствие от этого вечера. Живя в этом доме, она чувствовала себя здесь хозяйкой, и это было для нее совершенно новым и волнующим ощущением.

– Ну как, Долли, – спросила Лили, перед тем как спуститься вниз, – разве я не красавица? – Раскинув в стороны руки, она закружилась по комнате.

– Другого слова и не подберешь, миледи, – ответила Долли, склонив набок голову и приложив палец к подбородку. Она продолжала называть ее «миледи», как и подобает обращаться к графине. – Вы настоящая красавица.

Обе весело рассмеялись.

– Белое вам очень к лицу, – одобрила Долли – Многие леди умрут от зависти, увидев на вас такое кружево. Однако вам не помешало бы надеть какое-нибудь ювелирное украшение.

– Бриллианты или рубины?

Они еще немного посмеялись, после чего Лили достала из ящика тумбочки свой медальон. Она не надевала его со дня их прогулки в Воксхолл, того особого случая, который так драматично закончился. Долли помогла ей застегнуть медальон на шее, и Лили положила на него руку. Невиль был прав: медальон напоминал ей о родителях, но еще больше напоминал ей о том, как он повел ее к ювелиру и заставил починить цепочку, чтобы она опять могла его носить.

– Он вернется, миледи, – сказала Долли.

– Я даже не думаю о нем, Долли, – соврала Лили.

– Тогда как вы догадались, что я говорю о нем? – спросила Долли, и они снова рассмеялись.

Лили все еще улыбалась, когда спустилась вниз. Гости уже начали приезжать, и у нее не было времени для грусти и размышлений. Она сосредоточилась на своих обязанностях, улыбалась, выслушивала комплименты и отвечала на них. Лили пришла к заключению, что не так уж и трудно вращаться в светском обществе. К тому же большинство гостей были к ней очень добры.

Спустя час они вместе с Элизабет, маркизом Аттингсборо и двумя другими джентльменами прошли в библиотеку. В гостиной мистер Вайл спросил ее, пользуется ли она библиотекой, а маркиз заметил, что мисс Дойл не умеет читать. И тут все стали говорить, что этого не может быть. Лили имела неосторожность заявить, что хорошо читает.

– А знаете ли вы, Лили, – сказал Джозеф, – что люди, которые говорят неправду, после смерти попадают в ад?

– Тогда мне придется доказать, вам это, – ответила Лили..

Вот по какой причине они оказались в библиотеке. Лили с вызовом попросила маркиза взять любую книгу с любой полки, и она прочитает им первое предложение.

– Здесь у вас только проповеди, Элизабет? – спросил маркиз, оглядывая полки.

– Послушайте, – сказал мистер Вайл. – Я верю вам на слово, мисс Дойл. Я уверен, что вы хорошо читаете, а если и нет, то какое это имеет значение? Я спросил об этом просто так.