Их было трое…

— Ужас какой…

— А кто же эти несчастные?

— Неизвестно…

— Как неизвестно? Разве полиция не проводила опознание?

— Опознание? Интересно, что можно опознать в трех обуглившихся дочерна головешках?

— Даже так?

— О том-то и речь! Говорят, такое ощущение, будто их окунули предварительно в бензин, а потом щелкнули зажигалкой.

— Точней, щелкнул кто-то из них троих?

— Получается, что так.

— Но кто же они все-таки?

— Я думаю, это скоро выяснят…

— Вы уверены?

— К счастью, городок небольшой, и если никто из местных жителей не заявит в ближайшее время о пропаже родственников или соседей, то…

— То что тогда?

— Тогда останется лишь проверить все отели и выяснить, кто же из постояльцев не вернулся.

— Так просто?

— В общем, эту загадку разгадать действительно несложно….

— Но, может быть, они, эти несчастные люди, вовсе не останавливались в отеле? И вообще допустим, что они — не отсюда? Не из этого города! А скажем, приехали на прогулку или на экскурсию?

— Если вы помните, пожар случился довольно рано утром. Мы как раз завтракали… Это было в девятом часу, если не ошибаюсь.

— Верно…

— Что же, по-вашему, они приехали в город ни свет ни заря — и сразу полезли на гору?

— Да, странно.., соглашусь.

— Больше того, вам скажу, установлено, что кабина уже спускалась с горы, а не поднималась. Значит, поднялись они на гору и вовсе ни свет ни заря…

— Странно, очень странно… Ведь даже если они, эти неизвестные, и отсюда, из городка, какого лешего их понесло в такую рань на гору? Можно подумать, что они вообще на вершине ночевали!

— Бродяги? Клошары?

— Да что клошарам делать на горе в такую холодную ночь? Там же нет жилья. Один-единственный ресторанчик…

— Говорят, их подкармливал тамошний повар…

— Да, но все знают, что этот ресторан закрывается засветло…

Светловой было интересно, но, не дослушав этого обмена мнениями, она все-таки выскользнула из гостиной. Это была особенность ее теперешней жизни.

Люди, у которых маленькие дети, уже не принадлежат самим себе. Собрав в корзину Китовы чулочки-носочки, Анна отправилась в подвал. Ей пора было воспользоваться прачечной «Королевского сада».

Удивительно, но в холле, где находилась стойка портье и где Аня остановилась, чтобы взять у пани Черниковой ключ от прачечной, ей вдруг опять почудился запах горелого. Тот утренний, давешний, когда на горе горел фуникулер и все окрестности заволокло дымом Она огляделась по сторонам. Запах этот явно исходил от большого пакета. Светлова как бы нечаянно задела пакет, и он упал набок. И из него высунулся рукав знакомой куртки.

— Что это?

— Ах, извините! — Пани Черникова убрала пакет за стойку. — Это попросили отдать в химчистку.

И она ушла в сторону кухни.

А Анна огляделась по сторонам и неожиданно для самой себя вытряхнула содержимое пакета. Развернула приготовленную для химчистки куртку.

Светло-серая ткань правого рукава была сильно замарана черной полосой. Светлова потерла грязь кончиком пальца, и он тут же испачкался чем-то черным и жирным.

И это, вне всякого сомнения, была сажа.

Значит, Симпатичный был на горе возле фуникулера? Интересно, зачем? Любопытство замучило?

Есть такие люди, и их, кстати сказать, немало, — обожают быть свидетелями всяких катастроф. Хлебом не корми — дай порассматривать подробности… Вот и этот молодой человек, получается, полез на гору к сгоревшему фуникулеру за впечатлениями.

Любопытно, как же он все-таки умудрился испачкаться этой сажей? Ведь место пожара, по уверениям всех, кто пытался туда попасть днем, было оцеплено полицейскими. И туда никого, совершенно никого не пускали!

Во всех трех местных газетах были наконец напечатаны фотографии погибших. Как и предполагалось, владелец одного из отелей на следующий после пожара день заявил о пропаже постояльцев. Как раз троих…. Так личности сгоревших были установлены. Все они как оказалось, были иностранцами, приезжими из России, и находились в этой стране по туристическим визам. Полиция запросила о них необходимые данные.

Анна с некоторым любопытством рассматривала лица трех солидных, явно в возрасте, мужчин.

Любопытно было все-таки, отчего такие почтенные господа вдруг решили с утра пораньше покататься на фуникулере?

Поразгадывать эту загадку Светловой не дали. В дверь тихо постучали.

Впрочем, это был даже не стук. Так, легкое поскребывание. Будто приблудный котенок просит впустить его в дом.

Аня открыла дверь.

— Вы?

Девочка с изумрудными и оранжевыми прядками кивнула. Вид у нее был не то чтобы испуганный или несчастный. Какой-то прибитый!

— Проходите… — пригласила ее Аня.

Девушка вошла и огляделась.

— А ваш сын? — спросила она.

— Спит в соседней комнате.

— Я его не разбудила?

— Нет. Не волнуйтесь.

— Завидую вашему Киту. Ему рядом с вами наверняка кажется, что он в полной безопасности!

— Вы думаете?

— Уверена. Понимаете, у вас, Аня, такой вид… — Девочка замолчала.

— Какой?

— Ну, кажется, что вы — сильный человек. Кажется, например, что вы можете защитить.

— Благодарю за комплимент.

— Это не комплимент. Знаете, говорят, если у ребенка в детстве нет этого чувства безопасности, он всю жизнь будет несчастным человеком.

— Неужели?

— Правда-правда…

— Значит, Кит будет счастливым?

— Ага…

Дэзи взяла в руки газету, лежавшую на столе.

Страница была развернута как раз на портретах трех погибших во время пожара.

— Аня, а вы знаете, что тут под этими портретами написано?

— Откуда? Кое-что кое-как разобрала, поскольку некоторые слова на русские похожи. А так… Я ведь не знаю языка этой страны.

— А я вот знаю. Тут под этими портретами написано… Мне пани Черникова перевела… Тут написано, что все, кто общался с этими людьми или что-то знает о них, должны обратиться в полицию.

— Вот как? Понятное дело… Конечно, хорошо бы, если бы нашлись такие люди… Да только кто же их знает?!

Девочка повернулась к Светловой и посмотрела ей прямо в глаза.

— Я.

— Дэзи… Вы их знаете?!

— Возможно.

— Возможно?!

— И еще я знаю того человека, что умер в нашем отеле в восьмом номере.

— Вы? — Аня недоверчиво покачала головой. — Не может быть… Откуда? И почему вы ничего никому не сказали?

— Да, я его знаю. Вернее, знала. Это дядя Костя.

— Дядя Костя?

— Ну… Константин Сергеевич.

— Константин Сергеевич? Фамилия не Станиславский, надеюсь?

— Нет… Фамилия — Кубоцкий. Его звали Константин Сергеевич Кубоцкий.

— Константин Сергеевич Кубоцкий — гражданин Греции?

— Он русский.

— И… Насколько же хорошо вы его знали?

— Очень хорошо. Это друг нашей семьи. Если, конечно, можно так сказать.

— Что — сказать? Вы сомневаетесь, что он был другом?

— Нет, в этом я не сомневаюсь… Я сомневаюсь, что у меня была семья.

«Суровый приговор в устах ребенка…» — подумала про себя Светлова.

— Значит, этот Кубоцкий был близким вам человеком?

— Очень! — Дэзи вздохнула. — Как родной. Ближе не было. Папа и дядя Костя…

— А мама?

— Ну и мама… Разумеется! — Девушка опустила глаза.

— И вы хотите сказать, что те трое, что сгорели в фуникулере, вам тоже известны?

— Да… Впрочем, я все-таки не могу сказать точно…

— Как это?

— Мне кажется, что я видела их когда-то в близком окружении отца, когда бывала дома, в России.

Но точно сказать не могу: вокруг него всегда бывает так много людей. А я редко бываю дома. Но кажется все-таки, что эти люди были как-то связаны с папой.

— Чем?

— Я думаю, работой… Точнее, какими-то общими делами.

— Они что же, вы думаете, приехали сюда вместе с этим вашим Кубоцким?

— Я думаю, что да…