— Куда мы направляемся? — спросила Элис, когда он свернул с главной дороги, и закашлялась, глотнув поднятой лошадьми пыли.

— А я-то думал, тебе известны все мои планы, — поддел ее Джерин. Потом сказал: — Я хочу пообщаться с Сивиллой из Айкоса. Однажды я уже виделся с ней, когда ехал учиться. В тот раз она сказала, что никаким ученым мне стать не удастся. Я не поверил, но два года спустя трокмуа убили отца и брата, и мне пришлось покинуть юг и южан.

— Я слышала об этом, — мягко сказала Элис. — Мне очень жаль.

Джерин чувствовал: она говорит искренне. Его одновременно и трогало, и в той же степени раздражало, что ее сочувствие ему не безразлично. Поэтому он облегченно вздохнул, когда разговор соскользнул в более-менее нейтральное русло.

— Мне, в общем-то, все равно, куда мы едем. Главное, подальше от Вольфара. Но я слышала, что в окрестностях Айкоса неспокойно.

— Я тоже слышал, — признался Лис. — Но сам ни разу не сталкивался ни с чем, что заставило бы меня поверить слухам. Эта дорога идет по холмам и через самые глухие леса по эту сторону Ниффет, прежде чем выйти к храму Сивиллы. Говорят, в здешних лесах обитают странные существа. Может, и так, однако я в прошлый раз их не видел. Зато видел следы необычных животных. Словно бы не из этого мира. Но это всего лишь следы.

Земли более процветающих мелких баронов лепились к дороге на Элабон, будто сытые пиявки. Но в нескольких часах езды от нее все выглядело гораздо беднее. Там обитали свободные земледельцы, имевшие собственные наделы и не зависящие ни от одного из местных лордов. Они принадлежали к древней расе, некогда населявшей всю территорию между Ниффетом и Хай Керс еще до нашествия трокмуа, которых империя позже исключила из своего состава. Худощавые и смуглые, они довольно бегло говорили на элабонском, но между собой изъяснялись на своем древнем наречии, мягком и чуть шипящем.

Дорога сузилась, превратившись в извилистую тропу между хмурыми большими деревьями. Солнечный свет едва проникал сквозь густую зелень ветвей. Вдруг над тропой пролетел красный зяблик, и Джерин даже подпрыгнул от неожиданности, настолько яркой показалась эта птичка в окружающей полутьме. Когда солнце стало садиться, он съехал с тропы и остановил повозку за густой купой деревьев.

Вэн был вытащен из тряской постели, они вместе распрягли лошадей, чтобы те могли пожевать редкую травку, выросшую под кронами лесных исполинов.

Для призраков угощение у них тоже имелось, но весьма скудное. Сушеная говядина, размоченная в воде. Явный суррогат, но Джерин очень надеялся, что без желанного лакомства духам сгодится и он. Элис предложила тоже нести сторожевую вахту. Лис и Вэн в один голос сказали «нет».

— Как вам будет угодно, — ответила она, пожав плечами, — но я бы отлично справилась.

В ее руке откуда-то появился нож, а в следующую секунду он уже торчал, дрожа, в стволе дерева футов за двадцать от них.

Джерин задумчиво вытащил нож, но все равно ответил отказом. Элис взглянула на Вэна. Он помотал головой и рассмеялся:

— Миледи, женщины не защищали меня с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы держать свои планы втайне от матери. Не хочу начинать все с начала.

Было видно, что Элис обижена, но вслух она произнесла лишь одно:

— Ну и ладно. Охраняйте меня неусыпно, герои.

Вэн изобразил некое подобие салюта, а Элис тем временем забралась в спальный мешок.

Вэн успел отдохнуть в дороге и захотел нести вахту первым. Джерин забрался под одеяло и вертелся там до тех пор, пока не нашел положение, при котором в бок впивалось меньше камней. После этого он тут же заснул. А очнулся от сильных толчков.

— Мэт… это… уже внизу, и… эта… быстрая луна… как там она у вас называется? Я забыл.

— Тайваз.

— Ну да, ну да. Насколько я вижу сквозь деревья, она сядет где-то так через час. Значит, сейчас уже полночь. Мне пора спать.

Вэн проворно забрался под собственное одеяло — полосатую (черную с золотом) шкуру какого-то крупного зверя — и в мгновение ока заснул, как и положено опытному и бывалому человеку. Джерин потянулся, зевнул и ощутил, как голоса призраков тоненько, по-комариному, зазвенели в его голове.

В тусклом красноватом свете тлеющих угольков повозка казалась монолитной каменной глыбой, лошади — парой темных теней. Джерин вслушивался в их неторопливое размеренное дыхание, в писк и шуршание крошечных насекомых. Откуда-то сверху прилетел жуткий бездонный крик совы. Где-то поблизости журчал ручеек. Вдалеке зарычал длиннозубый, и на мгновение все остальные звуки стихли.

Услышав рядом какой-то шум, он обернулся. Элис приподнялась на своем ложе и наблюдала за ним. По ее лицу невозможно было что-либо прочесть.

— Грустишь? — спросил он едва слышно.

Она ответила еще тише:

— Конечно. Оставить все, к чему я привыкла… это не очень легко, но я справлюсь.

— Ты еще можешь вернуться.

— В объятия Вольфара? Нет. — Она вздохнула, хотела что-то сказать, запнулась, но тут же продолжила: — Знаешь, почему я поехала с тобой? Однажды, очень давно, ты помог мне. — Взгляд ее был обращен в прошлое. — День, когда я впервые увидела тебя, был самым печальным в моей жизни. У меня был пес, которого я растила со щенячьего возраста. Одно ухо у него висело, один глаз был почти синим, а из-за рыжей шерсти я назвала его Эллебом. Он любил гулять и охотиться на кроликов, которых обязательно потом приносил мне. Однажды он убежал погулять, как обычно, и не вернулся. Я сходила с ума. Искала его два дня, пока не нашла. Лучше бы я его вообще не находила. Он забежал в небольшой овраг и задней ногой угодил в капкан.

— Да, я помню, — ответил Джерин, теперь понимая, почему пес Раффиан показался ему знакомым. — Я услышал, что ты плачешь, и пошел выяснить, что случилось. Я тогда в первый раз ехал на юг.

— Я плакала? Наверное. Не помню. Я видела только бедного Эллеба и его ногу, зажатую в пасти капкана, почерневшую от крови и облепленную мухами. Капкан был прикован цепью к столбу, я не смогла его отсоединить.

Я помню, как, несмотря на боль и потерю сил, он зарычал при твоем приближении, пытаясь меня защитить. Ты присел рядом со мной, погладил Эллеба, налил на землю немного воды из своей фляги, чтобы он попил, а потом достал нож и сделал то, что было необходимо.

Немногие попытались бы подружиться с ним, и немногие сидели бы со мной потом и объясняли, почему любящие его люди должны были положить конец его страданиям. К тому времени, когда ты повел меня домой, я уже поняла, что мы поступили правильно. Ты был добр ко мне, я этого не забыла.

— Неужели из-за такой мелочи ты доверилась мне?

— Да, и не жалею об этом. — Последние слова она произнесла совсем сонным голосом.

Глядя на Нотос и звезды сквозь густую листву, Джерин раздумывал о взваленных на себя обязательствах. Поразмыслив, он решил, что тоже ни о чем не жалеет. Он подкидывал щепки в костер, отмахивался от жужжащих насекомых, привлеченных светом пламени, и ждал, когда солнце наконец прогонит духов.

На рассвете он разбудил Вэна. Его товарищ тер кулаками глаза и сонно мычал, пока они запрягали лошадей. Элис, опередив Джерина, затушила костер и замаскировала кострище. Они позавтракали черствым хлебом и копченым мясом. Джерин очень расстроился, когда промахнулся, выстрелив в толстую куропатку, которая была настолько легкомысленна, что устроилась на ветке всего в сотне футов от них. Хлопая крыльями, она улетела.

Колея дороги, извиваясь, уходила все дальше в лес. Сверху, с деревьев свисали какие-то странно закрученные побеги и полосы влажного ползучего мха, словно готовые ухватить смельчаков, рискнувших нарушить прохладный мрачный покой леса. Лошади упрямились, не хотели идти дальше. Вэну не раз приходилось подгонять их кнутом.

Лишь изредка лесную тишину нарушало пение птиц. А в остальном единственными шумами были поскрипывания ветвей и шорох листьев вверху. Их колыхал ветерок, такой легкий, что его дуновения даже не доходили до подножий стволов.