По вечерам он иногда занимался мастурбацией, когда ложился на ночь в спальный мешок. Джейн видела это не раз. В такие моменты она испытывала нечто похожее на жалость. Она думала, что в семейном гнездышке он, возможно, не смеет этого себе позволить.
Она не удивлялась. Ей было известно, что у многих мужчин среднего возраста весьма жалкая сексуальная жизнь. Итак, он не знает, что его «тень» находится совсем близко, возле него. Однажды Джейн для забавы подсыпала ему в кофе снотворное, пока он сражался в потоке бурной речки с форелью. Вечером, вернувшись с рыбалки, он, как всегда, залез в свой спальный мешок и заснул мертвым сном. Тогда она потихоньку проникла в хижину, сняла с себя всю одежду и, обнаженная, легла рядом с ним. Полностью раздев свою жертву, она скользнула к ногам учителя и прижалась губами к его паху. Ей всегда казалось забавным, что у мужчин во время сна может происходить эрекция. Разве не смешно, что спящий человек в состоянии, например, выписывать чек или заниматься какой-нибудь другой разумной деятельностью? Но что есть, то есть, и не нужно пытаться это объяснить.
Джейн изо всех сил старалась доставить ему удовольствие, и он тихо застонал. Снотворное было надежным, и учитель не мог очнуться. Потом, не одеваясь, Джейн встала, сделала себе сандвич с копченым мясом и выпила чашку кофе. Учитель продолжал спать, и она подумала о том, каким жалким выглядит обнаженный мужчина во время сна: главное его достоинство, нелепо скорчившись посреди седоватого кустика, кажется бессильным и уязвимым. И все-таки он был чертовски привлекателен, хотя надвигающаяся старость уже лишила его красоту агрессивности и дерзкого мужества. Джейн любила стареющих мужчин, когда они начинают осознавать, что постепенно сдают позиции и перестают быть хозяевами жизни. Старые мальчишки с печальными глазами, задержавшиеся в магазине, где продают игрушки и ждут совсем других покупателей.
Кое-как натянув одежду на учителя, Джейн вышла в ночную темноту. Река струилась жидким серебром, словно в нее упала с неба луна, растворившись без остатка.
Учитель так никогда и не узнает, что она его любила. Возможно, в момент наслаждения он видел эротический сон, но вряд ли сохранит о нем воспоминание, когда проснется. (Это во вкусе Джейн.) Джейн просто обожает «контрастный душ»: сначала приласкать, а потом заставить страдать.
С этого дня началась серьезная работа. Каждый раз, когда учитель отправлялся в лесную сторожку, она тоже выходила на охоту. Она раздобыла себе машину, подобную автомобилю учителя: старый «додж-универсал» с отделанными деревом дверцами и белыми полосами на колесах, которые видны далеко. Такие автомобили в 50-е годы называли «канадками». Конечно, медлительная машина, зато крепкая — может легко взбираться на холмы, даже если нагружена до отказа.
Джейн одевается в точности как учитель. Носит седой парик. Не важно, что она женщина, главное — общий вид, силуэт, который должны запомнить люди. На ней старая студенческая куртка с номером на спине, нелепая вылинявшая шляпа, большие очки в черепаховой оправе. Ей пришлось подшить к куртке подплечники, чтобы выглядеть посолиднее, и она старательно прячет лицо в желтый шарф, похожий на тот, что валяется в учительской сторожке. Прежде всего пришлось составить список вещей, а потом и приобрести все необходимое. Она носит походные башмаки, точь-в-точь как те, что он обувает, отправляясь на отдых. Однажды, пока учитель спал, Джейн сделала слепок с его подметок, чтобы в точности воспроизвести их рельеф на паре, которую будет носить она. Когда же она обзавелась башмаками, ей понадобилось немало ваты, чтобы, забив ею носки, сделать их более или менее пригодными для ходьбы. Отныне, где бы она ни появлялась, за ней тянулись следы учителя. Более того, она не поленилась сделать на подошвах башмаков-близнецов дополнительные углубления, чтобы в будущем облегчить задачу полицейских. Когда же учитель возвращается к семейному очагу, Джейн проскальзывает в хижину и собирает с пола его окурки и красивые седые волосы с расчесок и щеток. А однажды ей и вовсе повезло: учитель порезался бритвой, и она стала обладательницей превосходного тампона, пропитанного кровью, который припрятала в мензурку.
По воскресеньям, когда учитель остается дома, Джейн выезжает на «его» автомобиле в поисках девиц, путешествующих автостопом. Чаще всего они стремятся в Малибу, Редондо-Бич или Сан-Диего. Идиотки, все как одна принимающие ее за эксцентричную особу, что называется, истинную калифорнийку.
— Ну и тачка! — щебечут они. — Как на съемках допотопного черно-белого фильма!
Джейн прикидывается романтичной дамой — это всегда производит впечатление. Большинство девчонок за всю жизнь не открыли ни одной книги, однако их завораживает и транспортное средство, и его необычная владелица.
Но для Джейн самое трудное — отыскивать девчонок определенного типа внешности. Для успешного осуществления плана этот пункт чрезвычайно важен. Один цвет волос, примерно одинаковый возраст, похожий общий облик. Самым тупым полицейским несложно будет догадаться, что речь идет об убийце-маньяке. Обычно Джейн угощает девчонок кофе со снотворным. Убивает же их только тогда, когда подъезжает к хижине учителя. Перенося тяжелых девиц туда-сюда, она накачала себе неплохую мускулатуру. Игра в серийного убийцу способна обеспечить прекрасную физическую форму куда вернее, чем тренажеры в модных спортзалах. Джейн изготовила себе специальные перчатки по размеру рук учителя. Они верой и правдой служат ей, когда приходится убивать бесчувственных девушек, оставляя на их телах огромные синяки — ведь их способны оставить только кулаки крупного мужчины. А потом она их душит, поставив колено на лобок, чтобы был хороший упор, и изо всех сил надавливает большими пальцами обеих рук на трахею. Вот где особенно важны следы, оставленные ее искусственными руками. Последний этап — самый непристойный, ибо Джейн вынуждена с помощью бритвы уродовать свои жертвы: вырезать им губы, соски. Грязная работа, но ничего не поделаешь, ведь их же умертвил настоящий садист, не так ли?
Ровно в пять часов учитель складывает удочки, запирает хижину и, положив в сумку-холодильник, которая находится в багажнике, свой улов, отправляется в обратный путь. Дома он приготовит на ужин свежую рыбу: это его обязанность, поскольку у супруги сырая форель вызывает отвращение — сырая рыба, по ее мнению, пахнет гениталиями.
Трудности, связанные с заданием, Джейн не пугают. Она тщательно прорабатывает детали, обдумывает малейшие ходы на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. Подготавливая операцию, предварительно набрасывает сценарий и долго сидит над школьной тетрадью, вооружившись дорогой ручкой с превосходными черными чернилами, напоминающими блестящую японскую тушь для написания иероглифов.
Меньше чем через год лесная хижина будет стоять уже посреди настоящего кладбища. Время от времени в газетах станут мелькать сообщения о неуловимом убийце, разъезжающем на старом автомобиле с деревянными дверцами. И жена учителя однажды шутливо заметит: «А ведь этим человеком вполне мог быть ты, дорогой!»
Они посмеются над нелепым совпадением, и учитель, подыгрывая супруге, сделает вид, что собирается ее задушить.
Скоро наступит лето. На земле, щедро вскормленной разлагающимися девичьими телами, буйно зазеленеет растительность, и сторожка, стоящая посреди пышного букета, будет выглядеть уютно и привлекательно, как никогда раньше. Учитель первым оценит чудесное превращение своих владений и полюбит пассивный отдых с книгой в руке под сенью какого-нибудь благоухающего куста, не догадываясь, что лишь полметра земли отделяют его от трупа в самом плачевном состоянии.
У Джейн нет причин для волнения. Она знает: принесенные в жертву девицы слишком долго пролежали в могилах, чтобы можно было точно определить момент их смерти. Важно другое — друзья видели, как они отправлялись путешествовать автостопом в воскресенье, после обеда, незадолго до того, как в этих местах проехал автомобиль с дверцами, отделанными деревянной инкрустацией.
