Домой она вернулась лишь поздно вечером. Безжизненно спокойная, она сидела в своем кресле, глядя на огонь в камине. Никто из собравшихся в кабинете не проронил ни слова. В руке Диана крутила шпагу, вспоминая ее вес, ее приспособленность к ее руке. Она делала это бессознательно, но и остановиться почему-то не могла.

У камина Тони глядел на нее с таким же убийственным спокойствием. Он знал, что словами здесь не поможешь, потому предпочитал молчать, как и все остальные.

Солнце медленно клонилось к закату, а лицо Дианы становилось еще более мертвенно спокойным, чем еще мгновение назад. Прекрасное от природы лицо как бы затягивала черная мгла, не предвещающая ничего хорошего. Когда последний луч коснулся ее лица, она поднялась с кресла. Сейчас она больше напоминала черного ангела мщения, чем женщину. И сейчас она собиралась мстить. Кира поднялась вместе с ней. Она знала, что настало время идти.

Именно вечером, как это ни странно звучит, они отыскивали следы лучше всего. Стефани решили оставить под бдительным присмотром троих из «коршунов». Они жизнью отвечали за ее безопасность. С ними же осталась и Мари.

Больше она рисковать не намерена. Из этого боя выйдет только один из них. Она знала это точно так же, как и то, что завтра взойдет солнце.

Не говоря ни слова, женщины направились к двери. Тони последовал за ними. Но Диана резко обернулась.

— Ты останешься здесь.

— Он не только твой сын.

В голосах обоих был слышен металл.

— Я не буду рисковать тобой. И не смогу защитить вас обоих.

— Я сам могу себя защитить.

— Ты никуда не пойдешь.

Она развернулась к нему спиной, мысленно прося у него прощения за то, что собралась сделать. Как она и ожидала, он развернул ее лицом к себе. И в этот же момент ее рука взметнулась к его горлу. Одно мгновение — и он без сознания рухнул на пол.

— Позаботься о нем, Ричард.

С этими словами она покинула кабинет, даже не обернувшись назад, чтобы взглянуть на него. Пусть будет так. Пусть он лучше ее ненавидит, чем погибнет по ее вине.

Зевс шел, не издавая лишних звуков. На небе появился молодой месяц и его света вполне хватало Диане, чтобы не сбиться с дороги. Кира следовала на небольшом отдалении от нее.

Тут она резко натянула поводья и подняла руку вверх тремя пальцами. Для них это было равносильно — нашла следы. Диане не пришлось долго поворачивать Зевса, тот как бы сам чувствовал ответственность момента.

Да, следы были на самом деле. Практически незаметные на выжженной солнцем земле, но тем не менее следы. Кира свое дело знала. Всегда могла отыскать эти практически незримые следы, пусть даже на голом камне. Именно это ценила Диана в ней больше всего.

Проехав еще несколько метров, они остановились у непроходимого кустарника. Дальше верхом не поедешь. Бесшумно спешившись, они начали пробираться сквозь колючие заросли. За их спинами не дрогнул ни единый листик, ни одна веточка. Так они шли приблизительно десять минут.

Впереди их ждала недавно протоптанная тропинка. Здесь, в тени, трава выгорала не так быстро, следы было скрыть сложнее, но, похоже, никто и не пытался.

Дым они почувствовали одновременно. И замерли.

Нашли.

Рука Киры сама потянулась к ножу, но Диана лишь покачала головой. Они вернулись на несколько метров назад, так, чтобы их не заметили и не услышали. Знаками Диана приказала своей спутнице возвращаться за остальными. Она будет ждать ровно полчаса, а потом пойдет в наступление. Времени не так уж и много.

Кира кивнула, хотя ей больше импонировало перебить их всех сейчас, вдвоем. Но она так же знала, чем это может закончиться. Еще год назад они бы так и поступили, но не сейчас, когда на карту поставлена жизнь ребенка.

Кира бесшумно скользнула в тень среди кустов.

Тишина резала слух хуже выстрелов и грубых шуточек, присущих подобным шайкам. Даже ветер, казалось, не хотел нарушать этой тишины. Ни один листик не шелохнулся, не было слышно привычных ночных звуков: кузнечиков, отдаленного крика совы, будто бы все замерло в тревожном ожидании.

Мягкая зеленая трава заглушала звук шагов, которые и так были едва слышны. Каждый свой шаг Диана рассчитывала с ледяной точностью. Медленно уклоняясь от веток, дабы не потревожить их покой. Как бы она хотела, чтобы сейчас начался дождь. Погода как будто готовилась к нему, но отчего-то медлила. И без того черное небо затянуло тучами, которые теперь нависали серыми пятнами над кронами деревьев.

Она ждала.

Ровно полчаса она дала своей спутнице и теперь ждала. Сейчас ее меньше всего волновало то, вернется ли она отсюда. Главное — спасти сына.

Диана вслушивалась в окружающую тишину, пытаясь учуять опасность. Но слышала лишь тишину. Такая тишина присуща кладбищу. И пусть это место станет ее могилой, если она заберет с собой Сантьяго Беллини.

Одно только воспоминание о нем наполнило ее душу жгучей ненавистью, губы сжались в жесткую линию. Ярость, холодная, рассчитанная ярость.

Огонь. Она заметила и ощутила его в одно мгновение. Все, дальше идти нельзя. Взгляд сам следит за передвигающимися тенями перед огнем. В дом впустили не всех. Теперь она отчетливо видела дом, хотя он был далек от такого гордого названия. Покосившаяся крыша, в нескольких места виднеются черные дыры на месте бывших окон. Подойти к ним, пробраться внутрь. Но холодный рассудок сдержал. И на этот раз он сдержал от ненужной спешки.

Возможно он бы и продолжил сдерживать Диану, если бы внезапно ночную тишину не нарушил детский плач.

«Алекс, он никогда не плачет… так» — едва эта мысль родилась в мозгу, как все сдерживающие барьеры рухнули. Она мать и как любая мать пойдет на все ради своего ребенка.

Бросив взгляд в сторону огня, она улыбнулась. Мари эта улыбка уж точно не понравилась бы.

Посмотрев последний раз на распростертые тела, Диана направилась к дому. Заглянув в окно, она убедилась, что успеет первой добраться к сыну, а это главное. На остальное плевать.

Подойдя к двери, она поблагодарила тех, в кого еще верила, за то, что дверь как и весь дом оказалась гнилой и держалась всего на одной петле. Немного отойдя, она с размаху ударила ногой по двери, которая не замедлила с грохотом удариться об пол.

Воспользовавшись всеобщей растерянностью, Диана в мгновение ока оказалась возле сына.

Сантьяго был у противоположной стены. Его замешательство длилось не так долго, как остальных. Начав выкрикивать приказы, он в недоумении замолчал, когда Диана подняла пистолет и не раздумывая вогнала пулю в лоб его помощника. Он видел, как подымается вторая ее рука и понял, что эта пуля ему. Схватив пробегавшего мимо подручного, он подставил его под пулю.

Воцарилась тишина, даже ребенок, казалось, пораженный происходящим шумом, замолчал. Слышалось лишь тихое всхлипывание с его стороны.

Те, кто поумнее, решил, что лучшее — это бежать.

Сантьяго стоял молча.

— Ну что, теперь стрелять нечем, не так ли?

— Ты думаешь, тебе это поможет?

Заговоривший первым проигрывает битву. Сейчас же Сантьяго проиграл войну. И сознание этого наполняло сердце Дианы какой-то извращенной радостью.

Но что-то пошло не так. Она почувствовала это еще до того, как поняла, что же именно произошло. Вторая дверь, до этого совсем неприметная, с треском вывалилась со своего места, и из нее один за другим повалились новые бандиты. В тоже мгновение в проеме выбитой ею двери появились Тони с Ричардом, за которыми уже спешили Кира, Лайза и другие «коршуны».

Но маленькая комнатка не вмещала столько народу сразу и мозг Дианы сразу же подумал о худшем варианте этой схватки.

— Кира!

Она выкрикнула это еще до того, как та вступила в схватку. Растерянно обернувшись, она направилась к Диане, которая уже вынимала Алекса из импровизированной постельки.