— Я рад, что венчание назначено на сентябрь. Не сомневаюсь, что Ленни уже беременна.

— Если глупейшая ухмылка, не сходящая с лица Перси, служит тому доказательством, ты, вероятно. прав. Милосердный Боже, спаси меня от такой идиотской судьбы!

— Вполне удовлетворенный мужчина, — мягко пояснил Берк. — Что ж, можно многое сказать в пользу этого состояния, Найт.

Он глубоко вздохнул.

— Не смей переутомляться, пока рана окончательно не затянулась, — поспешно предупредил Найт.

— Почему-то мне кажется, — объяснил Берк, — что мое плечо к вечеру окончательно перестанет болеть. Найт только покачал головой:

— И позаботься об Ариель. Береги ее.

— Естественно. Она моя.

Найт как-то странно поглядел на него и снова качнул головой:

— Кстати, по-моему, Неста и Алек скоро отправляются в Нортамберленд. Алек не хочет ждать, пока беременность станет слишком заметной. Так что ты наконец остаешься наедине со своей женой.

— Благодарение небесам, — заключил Берк и добавил, лукаво сверкнув глазами:

— Нет, нельзя сказать, конечно, что я не был искренне рад гостям. Так много друзей, готовых разделить со мной компанию!

Найт чрезвычайно точно и крайне непристойно высказал свое мнение о друге, пожал его руку и распрощался.

Через полчаса появилась Ариель с рюмкой бренди в руке, если, конечно, глаза не обманывали Берка.

— Да, — смеясь при виде озаренного надеждой лица, подтвердила она, — это бренди, и притом для тебя. Ты был просто великолепен, Берк, и я решила, что такой идеальный муж заслуживает награды.

— Прелестная и сострадательная жена. Он одним глотком осушил рюмку, счастливо вздохнул и снова откинулся на подушку.

— Ты действительно считаешь меня великолепным? Даже после всех моих выходок, стонов, жалоб и воплей и после того, как я едва не довел тебя до мужеубийства? Просто не верится!

Ариель одарила мужа сияющей влюбленной улыбкой, заставившей его поспешно сглотнуть слюну, чтобы увлажнить внезапно пересохший рот. Сев рядом, она разгладила одеяло и получше укрыла Берка:

— Тебе было ужасно скучно, и ты не знал, что с собой поделать. Такой сильный, энергичный человек не должен вести себя как святой, особенно когда тяжело ранен.

Наклонившись, Ариель начала целовать мужа.

Берка по-прежнему удивляло, когда Ариель, не боясь и не пугаясь, прижималась губами к его губам. Правда, это всего-навсего поцелуй, ничего более серьезного. Она вовсе не соблазняет его. Какая жалость!

Берк поцеловал жену в ответ и обиженно проныл:

— Хочу, чтобы ты растерла мне спину. Ужасно болит от этого лежания в постели. Валяешься, словно проклятое бревно!

— Хорошо, — немедленно согласилась Ариель. Сейчас принесу свой крем.

Она не упомянула, что именно этой мазью Доркас смазывала раны и синяки после побоев Пейсли. Наверное, и не стоит говорить об атом. Берк отнюдь не глуп, сам догадается.

Однако она с облегчением заметила, что он ничего не сказал на этот счет.

Лежа на спине со спущенным до пояса одеялом и чувствуя, как маленькие ручки втирают крем в кожу, Берк решил, что вряд ли существует лучший способ провести утро. Он тихо стонал от удовольствия. Ладони Ариель снова и снова совершали круговые движения от плеч к талии.

— Ниже, — попросил он.

Ариель на мгновение остановилась, потом оттянула простыню немного пониже.

— Ах. — вздохнул Берк, — я стану твоим покорным рабом, если ты будешь проделывать подобное следующие пятьдесят лет.

Ариель, не успев сообразить, что делает, неожиданно поцеловала Берка в спину, почувствовав, как сильно он вскинулся и задрожал. Но она, не говоря ни слова, поцеловала еще раз, нежно лаская языком.

— Ариель! — едва выговорил Берк, словно в приступе боли. Она выпрямилась, жарко вспыхнув, и снова начала массаж, наслаждаясь ощущением упругих мышц, гладкости и теплоты кожи. Берк от души радовался, что лежит на животе.

Он снова застонал, когда ее пальцы отыскали слишком напряженный мускульный узел и начали разминать.

Наконец Ариель пожаловалась, что устала:

— Я приду вечером и еще раз сделаю тебе массаж, хорошо? — пообещала она.

— Спасибо, — пробормотал он приглушенно, не поднимая головы от подушки.

— Помочь тебе перевернуться?

— Нет, — прорычал он, и Ариель снова показалось, что муж испытывает очевидные и страшные мучения. Немедленно встревожившись, она сочувственно спросила:

— Не хочешь немного опия?

— Нет, — выдохнул он, стараясь успокоиться. — Думаю, что пока полежу на животе.

Она еще раз нежно провела рукой по его спине:

— Сейчас я должна идти. Так много нужно сделать!

Но я вернусь и пообедаю с тобой.

Несколько мгновений она не шевелилась, глядя на мужа, но все-таки медленно, нехотя накрыла его простыней и слегка хлопнула его по заду. Глаза Берка потрясенно распахнулись. Он хотел что-то сказать, но слова не шли с языка. Он молча лежал, прислушиваясь к шелесту ее юбок, звукам быстрых шагов по деревянному полу, стуку открывшейся и закрывшейся двери спальни.

Она вела себя так естественно и непринужденно! Шлепнула его, словно младенца!

Берк просто не мог поверить этому. Прошло минут десять, а он все еще не мог согнать с лица улыбку. Когда Ариель вернулась с подносом, на котором стоял его обед, Берк весело насвистывал.

Берк молча наблюдал, как жена, взяв с комода ночную сорочку, удалилась в дальний конец комнаты, за наконец-то починенную ширму.

«Проклятая уродливая штука», — подумал он и вздохнул, припомнив, что нападение Доркас больше всего повредило их нарождающейся близости. Но Ариель целовала его не только в губы, но и в спину, а это уже наверняка должно что-то означать. И, нужно сказать, немало.

— Ариель!

— Хм-м-м?

— Поскорее. Я устал и чертовски одинок. Расслышав знакомые капризно-ноющие нотки, Ариель решила не торопиться. Лишь несколько минут спустя она появилась в девственно-белой батистовой сорочке, завязанной кокетливыми бантиками у подбородка.

— Мне нравится, как ты выглядишь, — похвалил он. По правде говоря, будь на Ариель средневековые доспехи, ему все равно бы понравился ее вид.

— Распусти волосы. Я люблю смотреть, как ты их расчесываешь.

— Сейчас.

Ариель, начиная вынимать шпильки, спросила:

— Хочешь, я разотру тебе на ночь спину?

— Да, очень.

При этой заманчивой мысли он едва не забился в судорогах, но, вовремя взяв себя в руки, продолжал наблюдать за расплетавшей косы женой. Какие прекрасные волосы, густые, темно-красные, переливающиеся медью в пламени свечей, и пальцы его зудели от желания коснуться этих прядей, коснуться ее. Он выжидал, ерзая от нетерпения и забыв о том, что только сейчас ныл и жаловался.

Скоро Ариель подошла и села рядом на край постели.

— Мне следовало бы взглянуть на твое плечо и сменить повязку. — Она поцеловала его в кончик носа. — Я буду очень осторожной.

Он вытерпел осмотр в молчании, и не только из-за боли в плече. От нее так сладко пахло лавандой, и к тому же Ариель наклонилась ближе, исследуя шрам, осторожно надавливая на края.

— Опухоли нет, и, по-моему, все прекрасно заживает. Ты очень быстро поправляешься. Достаточно будет всего лишь легкой повязки.

Дождавшись, пока жена завяжет узелок, Берк с надеждой взглянул на нее.

Ариель улыбнулась:

— Все в порядке, — сказала она, совершенно не поняв его взгляда, — я помассирую тебе спину. Давай помогу перевернуться. Медленно, Берк, медленно.

Берк громко застонал. Когда Ариель спустила простыню до пояса, он почувствовал, как напряглась и набухла его мужская плоть в предчувствии прикосновения ее рук к телу. Но продолжал выжидать.

Наконец голосом, таким мягким, что он, казалось, мог намазать его на утренний тост, Ариель шепнула:

— Ты так прекрасен, Берк. И начала растирать ему спину. Он снова застонал от наслаждения.

— Вы настоящий гедонист, милорд, не так ли? — шутливо осведомилась она.

— Ты права, — блаженно промычал он.