Незнакомец с разбитой губой захватил две горсти волос, отрывая голову Клода от земли. Боль была неимоверная, и слезы брызнули из глаз, но он мог лишь беспомощно и глупо смотреть, как зачарованный, на колесики-запонки этого киллера.

– Брось, Фрэнк. Погляди на него. Он ничего сказать не сможет. Лучше давай кончать.

– Ей это не понравится. Она захочет знать.

Голос Фрэнка прозвучал хныканьем капризного ребенка, но напарник сделал ему знак замолчать.

– Какая разница, если его уже не будет? Давай помоги мне. Следующий поезд пройдет через несколько минут. Черт, здоровый же амбал!

Страх прогрыз себе дорогу сквозь вату сотрясения. Клод хотел заорать, но язык превратился в распухший ком мяса, застрявший в глотке. Они попытались поднять его на ноги. Фрэнк при этом ругался.

Отлично. Если хотите меня убить, хоть грыжу себе наживете.

Оба они склонились над Клодом и тянули его за руки. Со лба у каждого капал пот, разрушая бесстрастную маску. Хагерти сам поразился силе чистой ненависти, которую он чувствовал к этим убийцам. Она раздувалась внутри, как шар с гелием. И хорошо. Он умрет, ненавидя убийц.

Эти руки возникли из темноты как танцующие мотыльки в ночи. Они опустились на плечи громилы, который дал Хагерти по голове. Клод с удовлетворением увидел, как на лице киллера появился страх. Он отпустил руку Хагерти и потянулся во внутренний карман за револьвером, но не успел.

Руки взметнулись вверх, левая легла на ухо и нижнюю челюсть, правая схватила за лоб и дернула. Звук треснувшего позвоночника прозвучал винтовочным выстрелом.

Фрэнк выхватил револьвер, не отпуская Клода. Адреналин придал ему силы оторвать Хагерти от земли и прислонить к машине. Одной рукой он держал Клода за горло, а другой приставил револьвер к его голове.

– Хороший трюк, шлюха! Молодец! Но только попробуй еще что-нибудь, и я твоему приятелю вышибу мозги на фиг, поняла? – выкрикнул Фрэнк в темноту. Он шарил глазами из стороны в сторону, но все время возвращался взглядом к распростертому на земле напарнику.

В ответ – только хохот.

Фрэнк повернулся и выстрелил на звук. Вспышка осветила насыпи и пустые платформы.

Лицо громилы стало цвета глины. Под мышками появились темные полумесяцы. Он выпустил Хагерти, который сумел удержаться на ногах, обняв капот машины. Фрэнк взялся за рукоятку двумя руками и принял позу стрелка.

Она приземлилась на крышу машины, шипя как кошка. Фрэнк дернулся в повороте, сжав рот в безгубую черту, и выстрелил. Пуля попала ей в левое плечо, и она завертелась от удара. Хагерти услышал ее крик, потом стук упавшего с той стороны машины тела.

Фрэнк стоял и смотрел, моргая, туда, где она только что была, потом пошел вокруг машины – осторожно, дюйм за дюймом, – держа револьвер наготове. Было очевидно: он не опасается, что Хагерти набросится на него сзади или вообще что-нибудь сделает – разве что свалится.

Фрэнк обогнул капот и уставился туда, где должно было быть тело.

– Блин...

Ее пальцы впились в затылок Фрэнка раньше, чем успел осознать, что она сзади. Хватка была так сильна, что пальцы прихватили нервы, временно парализовав Фрэнка. Свободной рукой она схватилась за запястье руки с револьвером. Сошлись и хрустнули тонкие косточки, из-под кожи высунулись острые обломки. Фрэнк завизжал как девчонка.

Хагерти не удивился, когда Фрэнк вылетел из-за капота. За ним небрежно перемахнула Соня Блу, клацнув каблучками по детройтской стали.

Фрэнк катался по земле, прижимая к груди раздробленную руку. Она почернела от запекшейся крови и напоминала надутую хирургическую перчатку. Лицо убийцы побелело от боли, губа снова кровоточила. Он свистящим шепотом повторял:

– Антихрист, Антихрист, Антихрист…

Соня Блу нагнулась, схватила его за лацканы и вздернула в воздух без заметного усилия.

– Так как, поговорим?

Фрэнк ответил лишь пронзительным визгом.

Она подтащила его туда, где стоял прислоненный к машине Хагерти. Женщина глянула на него, и Клод увидел собственное избитое и окровавленное лицо в паре зеркал там, где должны были быть ее глаза. Опять солнечные очки во тьме.

– Попрощайтесь с вашим спарринг-партнером, мистер Хагерти. – Она положила руку на основание черепа Фрэнка и стукнула его головой об капот. Звук был такой, будто разбили арбуз о медный гонг. Тело Фрэнка судорожно забилось в ее руках. Клод невольно вспомнил крещение погружением в воду, которое он видел в детстве в баптистской церкви, куда ходили дед с бабкой, только сейчас погружали не в воду. В спрей мозгов, костей и крови.

Но не от этого он потерял сознание.

Когда она раздвинула губы и показала клыки, которым место во рту дикого зверя, когда рванула горло трупа, который только что был Фрэнком, тогда он и лишился чувств.

Сны его не были пусты.

Он шел по библиотеке, и полки были выше небоскребов. Слышно было, как грохочет поезд в проходе, и книги трясутся на полках.

Клод увидел впереди движение, там, где пересекались стеллажи. Ему не хотелось идти вперед, но он был зажат в том книжном лабиринте.

По обе стороны полок склонились двое мужчин, наблюдая за его приближением. Одеты они были в темные костюмы с узкими лацканами и еще более узкими галстуками. Оба в черных очках. Клод узнал в них тех одинаковых киллеров, только они уже не были одинаковыми. Один из них стоял, положив голову себе на левое плечо, а когда он переступил с ноги на ногу, голова упала на грудь и глаза уставились на ноги. У второго руки были как у зверька из мультика. В голове у него была сквозная трещина, и мозги текли прямо на костюм безупречного покроя.

Они двигались синхронно, загораживая Клоду путь.

– Убирайтесь с моей дороги, козлы!

Неодинаковые киллеры отступили в разные стороны и исчезли. Клод шел дальше.

Арчи Калиш стоял, прислонившись к стеллажу, и курил сигарету. Или пытался это делать. Почти весь дым уходил через рваную дыру в горле. Калиш ухмыльнулся Клоду, в смерти такой же противный, как в жизни.

– Привет, Хагерти! Так что скажешь? Лакомый кусочек, а?

Видно было, как дрожит его гортань, когда он говорит. Клод шел дальше. Смех Калиша звучал как свисток.

Доктор Векслер листал том Фрейда в кожаном переплете. Что-то было у него в лице необычное. До разговора с Клодом он не снизошел.

Впереди была дверь. Над порогом светился знак выхода. Клод прибавил шагу. У двери его ждали. Ждала женщина.

У Дениз Торн был очень грустный вид. Длинные прямые волосы цвета густого меда. На ней была пестрая мини-юбка и замшевая куртка с бахромой ниже юбки. На ногах у нее были белые модные сапожки в пол-икры, а в руках букет цветов.

– Я тебе говорила уйти, пока еще можно было, – сказала она.

Клод почувствовал, что ему нужно с ней говорить. Он остановился, попытался тронуть ее за плечо. Дениз Торн покачала головой:

– Поздно.

Со лба ее упали стекла черных очков, запечатывая глаза. Волосы съежились, исчезли. Из кожи головы излилась темнота, расплываясь, как чернила в жидком стекле.

Она раскрыла рот, неимоверно низко опустив челюсть, как змея, проглатывающая яйцо. Зубы были такие острые и длинные, что не могли бы поместиться во рту человека. Слышно было, как приближается поезд, и свистки казались женским криком.

И он проснулся.

Его окружало белое. Сперва он подумал, что попал в больницу, но потом глаза сфокусировались, и оказалось, что это белые цапли. Птицы застыли в ритуальном танце на прозрачной поверхности ширмы из рисовой бумаги.

С той стороны послышался шум. Птицы расступились вместе с бумагой, пропустив Соню Блу. Она положила мокрую салфетку на лоб Клода.

Хагерти уперся локтями в матрац, отчаянно пытаясь уйти от прикосновения женщины, которая спасла ему жизнь. Он хотел закричать, но смог только извергнуть поток ругательств:

– Не лезь ко мне, твою мать! Убери на фиг свои гадские лапы! – Горло перехватило, будто слова душили его.