– Нисколько в этом не сомневаюсь, – заметил я и направился к выходу. Мисс Хелспай опередила меня, и я придержал перед нею дверь: – Сожалею, что вы оказались в столь неловкой ситуации.

– В чем же неловкость? Вы имеете в виду, что я здесь одна, без дуэньи? – Она пожала плечами. – Зато тут Тьерс. Мое начальство тоже не возражает, чтобы мы провели ночь под одной крышей – но не более того. Так отчего мне чувствовать себя неловко?

Я не нашелся с ответом:

– Я могу…

– Если вы намерены ради моей репутации заночевать в другом месте, не вижу в этом никакой необходимости. – Мисс Хелспай покачала головой. – Я здесь не ради забавы, Гатри, и вы тоже. Запомните это хорошенько.

Я внял ее упреку:

– Конечно, вы правы. И все же я не могу не волноваться за вас.

– Знаю, – ответила она. – И очень… очень ценю это. Однако сейчас мы должны руководствоваться более вескими резонами, чем требования хорошего тона. – В этот момент она очутилась у двери в малую гостиную и приоткрыла ее. – Спокойной ночи, Гатри, утро уже близко. – С этими словами она проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь.

Я повернулся и отправился к себе. Комната, где мне предстояло ночевать, находилась прямо напротив малой гостиной. Войдя, я обнаружил там Тьерса, который как раз застилал кушетку пуховым одеялом. Я снял ботинки, пиджак, воротник, манжеты и лег, закутавшись в одеяло. Я сомневался, что мне удастся быстро заснуть из-за одолевавших меня мыслей, и ожидал, что проворочаюсь до зари. Проснулся я оттого, что кто-то меня тормошил: надо мной стоял Тьерс с чашкой свежезаваренного чая в руке. Комнату наполнял белесоватый свет дождливого утра. Тьерс подбросил в камин дров.

– Благодарю вас, – проговорил я, безуспешно пытаясь привести в порядок прическу.

– В ванной для вас приготовлен бритвенный прибор. Я взял на себя смелость снабдить вас свежим воротничком и манжетами.

– Вы очень добры, Тьерс, – поблагодарил я, садясь на постели. – А вам удалось поспать?

– Да, я заснул прежде вас. Вздремнул с часу до трех, а затем спал с четырех до половины шестого. – В дверях он остановился и добавил: – Идите в ванную сейчас. Я собираюсь будить мисс Хелспай.

– Ах да, – проговорил я, забирая с собой чашку и блюдце. – Я ненадолго. Скажите ей, что я скоро выйду.

Тьерс кивнул, и в глазах его промелькнули веселые искорки.

– Как только приедет Гастингс, я собираюсь послать его в Адмиралтейство с уведомлением о болезни мистера Холмса. Завтрак будет подан прежде, чем я выйду, – сообщил он, когда я шел вслед за ним по коридору.

Одобрительно кивнув, я поспешил в ванную, чтобы побыстрее побриться и справить другие надобности. Я отвел себе на приготовления двадцать минут, чтобы не заставлять мисс Хелспай ждать. Закончив утренний туалет, я прошел в библиотеку, где застал Холмса уже проснувшимся и переодевшимся. Я поздоровался и сразу сообщил:

– Пока никаких новых догадок, по крайней мере осознанных, у меня нет.

– Неудивительно. Хотелось бы думать, что, перед тем как огласить свои предположения, вы подвергнете их тщательному осмыслению. Если это не более чем ваши ощущения, мы только потеряем драгоценное время, пытаясь приспособить их к нашим запросам.

Холмс показался мне более бесцеремонным, чем обычно, но я не обиделся.

– Конечно. Надеюсь, что утром мы сможем по-новому взглянуть на то, над чем корпели ночью. – Во всяком случае, на внимательный разбор дела я полагался больше, чем на внезапные озарения.

– Я тоже, – ответил Холмс. – Между прочим, штудируя наши таблицы, я укрепился во мнении, что пропустил что-то совершенно очевидное. – Он подошел к таблицам и стал изучать хронику субботы. – Суматошный выдался денек.

– Да, – признал я. – И конца этому не видать.

Я уже собирался присесть, когда у входа раздался звон колокольчика.

Холмс тотчас повернулся ко мне:

– Идите. Идите же! В кабинет. Вы знаете, что? сказать: я болен, меня нельзя беспокоить.

Он почти вытолкал меня из комнаты.

Я отправился в кабинет, сел за письменный стол, где обычно работал по утрам, и стал ждать, когда Тьерс введет посетителя. Я надеялся, что мисс Хелспай не станет показываться гостю: объяснить ее присутствие здесь будет не так-то просто. Меня охватило волнение, но тут дверь распахнулась и в кабинет вошел старший инспектор Прайс. Для полицейского он выглядел весьма элегантно, но был хмур.

– Доброе утро, старший инспектор, – сказал я, поднимаясь, чтобы поприветствовать его.

– Доброе утро, мистер Гатри, – ответил он. – Мне сказали, что мистер Холмс заболел.

– Да. Он сильно простужен, – сообщил я, довольный тем, что мои слова прозвучали убедительно. – Я могу для вас что-нибудь сделать?

– Надеюсь, – ответил он, но больше ничего не добавил.

– Что именно? – спросил я немного погодя.

– Я хочу знать, зачем вы убедили сэра Камерона вернуться в Шотландию, – вымолвил он наконец, словно опасаясь услышать ответ.

– Что ж, на его жизнь покушались по меньшей мере один раз, а может и дважды. Холмсу показалось, что, оставаясь в Лондоне – с женою или без нее, – сэр Камерон будет подвергаться опасности, которая лишь осложнит расследование. – Он кивнул, и тогда я добавил: – Ведь он не понадобится вам во время расследования?

– Нет. Я рад, что он уехал. По многим причинам, как вы догадываетесь. Однако, когда я сам уговаривал его покинуть столицу, он остался глух к моим доводам. Я поражен, как вы сумели его уломать.

Полицейский сел. Теперь он сделался заметно приветливее.

– Полагаю, мистер Холмс разъяснил сэру Камерону, что тот не оберется проблем, если вместе с супругой окажется втянут в расследование убийства, особенно в случае новых покушений. – Я старался выглядеть любезным и услужливым. – Ведь решается не только судьба их брака. Сэр Камерон и леди Макмиллан у себя на родине владеют обширными поместьями и значительным состоянием. На кону стоит слишком многое. Вы понимаете, сколько сложностей создают все эти попытки примирения. Прибавить к этому опасность физического устранения было бы непростительным безрассудством. Немцы вознегодуют, если с такой знатной дамой что-нибудь случится. И тогда сэр Камерон попадет в крайне затруднительное положение, лишившись расположения здешних властей и тамошнего наследства.

– Понимаю, – недоверчиво проговорил Прайс.

Я решил разъяснить ему все поподробнее:

– Думаю, мистер Холмс упомянул и о возможных затруднениях, связанных с…

– С деньгами? – усмехнулся старший инспектор. – Я знаю, на кого становятся похожи аристократы, лишь только речь зайдет о деньгах. – Он покачал головой. – О, вам нет нужды извиняться, мистер Гатри. Я вырос, наблюдая за родичами моего отца, которые кружили возле нас, словно акулы.

– Вас это возмущало? – спросил я. – Боюсь, леди Макмиллан могла возмутиться.

– Меня возмущала манера их обращения с моей матерью, а вовсе не то, что они отобрали у нас имение. Я понимал, что само по себе оно стоит немногого, но при этом его содержание потребует уйму денег. Я не хотел всю жизнь бороться за то, в чем не находил ничего привлекательного. Меня злила несправедливость, допущенная в отношении матери, но я отнюдь не ощущал себя обделенным, что бы там ни думали в семье отца. От него мне достался небольшой участок, который никого не заинтересовал, поскольку находился поблизости от железной дороги. Я на паях организовал там вагоноремонтное депо, выгодно распорядившись землей. Теперь я значительно богаче многих своих родственников, хотя они с трудом бы поверили в это. – Он встал. – Не буду больше вас задерживать. Должно быть, в связи с недомоганием мистера Холмса у вас прибавилось работы.

– Да, мне есть чем заняться, – ответил я, не оправдываясь, но и не вдаваясь в объяснения.

– Скажите мистеру Холмсу, что я желаю ему скорейшего выздоровления. В такую погоду простуда – сущее проклятье.

Он вышел, а мгновением позднее я услыхал, как Тьерс провожает его к выходу.

– Ну-ну, – промолвила мисс Хелспай, входя в кабинет, как только парадная дверь закрылась за старшим инспектором. – Недолго он здесь пробыл.