— Из нашего представительства в ООН, — ответил я. — Представляешь, они принесли мне поздравительную телеграмму от Брежнева и Суслова. Брежнев просто поздравил, а Суслов по поводу нашей хипповой одежды тонко намекнул. Но понятно, что тоже доволен.

— Ну и хорошо. Значит, можно лететь в Лондон. Нас там Маша ждёт.

— И Женька, — добавил довольно улыбающийся будущий многоженец Серега.

Свой самолёт мы увидели через огромное оконное стекло здания аэропорта. Вот это громадина! Первый вопрос у нас троих был один — а он вообще взлетит? Но Тедди заверил, что он на таком уже летал и остался очень доволен. Я хотел ему напомнить, что год назад, в марте 1977 года, на острове Тенерифе произошла крупнейшая авиакатастрофа за всю историю гражданской авиации, когда на взлетной полосе местного аэродрома столкнулись два Боинга 747, и один из них принадлежал именно авиакомпании Pan American. Конечно, я об этом говорить не стал, чтобы не пугать друзей перед полётом.

Была уже объявлена посадка и мы направились на выход. Но мы очень удивились тому, что в этой части нью-йоркского аэропорта JFK уже были установлены телескопические трапы. Мы вошли в один из таких рукавов и попали сразу в самолёт. Для меня это было делом привычным, а вот для Солнышка и Сереги это было в диковинку. Хотя такой способ прямой доставки авиапассажиров из здания аэропорта напрямую на борт авиалайнера очень удобен тем, что не надо ходить по взлетному полю и не приходится мокнуть под дождем, если таковой капает тебе на голову.

Что я могу сказать. Мы были впечатлены этой махиной. Мне сразу бросилось в глаза, что Боинг 747 длиннее нашего Ил-62М почти на двадцать метров и выше в высоту. То, что толще раза в полтора, это точно. Стюардесса, проверив наши посадочные талоны, разделила нас. Мы втроём пошли, как всегда, налево, где находился салон первого класса. А Тедди и Лиз пошли выше, по лестнице, на верхнюю палубу, там был второй салон бизнес-класса. Когда мы направлялись к своим местам, то прошли сквозь очень уютный первый салон бизнес-класса, где разместилась небольшая барная стойка. Интересно и очень удобно здесь было всё устроено.

Салон первого класса был, естественно, больше, чем в Ил-62М. Наши места располагались тоже в первом ряду, только перед нами кабины пилотов не было. Она была над нами. Солнышку здесь всё нравилось. Стюардессы были улыбчивы и приветливы. Но нас они не узнали, судя по их глазам. Видимо, телевизор не смотрят и нашу советскую группу не слушают. Нам же проще и спокойнее будет лететь.

Солнышко сразу заняла своё законное место у иллюминатора и тяжело вздохнула. Да, мы сегодня выступали всего с одной песней, но нервов и эмоций потратили столько, что хватит на полноценный концерт. А мы ведь копию большой голливудской Звезды так и не рассмотрели толком. Её даже лучше разглядели репортёры, чем мы сами. Я сел рядом с Солнышком, достал футляр и раскрыл его. Мы вместе стали внимательно рассматривать то, чем нас неожиданно наградили. Я помнил, что лет через пятнадцать голливудская Звезда будет оформлена совсем по-другому. Одна из стюардесс заметила, что именно я держу в руке и что-то прошептала другой. Наверное подумала, что мы купили себе копию в сувенирной лавке. Мы же выглядим явно не как американцы, а как европейские туристы, которые очень падки на всякие памятные вещицы.

Но я ошибался в своих предположениях относительно девушек. Стюардесса со светлыми волосами подошла к нам и спросила:

— Вы ведь группа «Demo»?

— Да, это мы, — ответила Солнышко за нас двоих.

— Мне ваши песни очень нравятся. Меня зовут Памела. И пассажиры говорили, что вас прямо в аэропорту наградили голливудской Звездой. Примите мои поздравления..

— Спасибо, — ответил уже я. — А церемонию «Грэмми» вы смотрели?

— К сожалению нет, но уже слышала от подруги, что вы там четыре награды получили. Это правда?

— Чистая правда. Ваша подруга всё вам точно рассказала.

— Ещё раз поздравляю. Если что-то вам понадобится, то зовите. Вот кнопка на панели над головой.

Памела ушла, а мы с Солнышком посмотрели друг на друга и рассмеялись. Уже, почти, в каждом уголке земного шара люди что-то слышали о нас, видели нас по телевизору или даже любят наши песни. И подтверждением этого служат наши награды. Мне было приятно, что Солнышко не считала один из «граммофонов» только своим. Он был нашим общим, хотя им её наградили именно за женское вокальное исполнение.

— А ты помнишь, как ты месяц назад решил назвать нашего малыша? — вдруг спросила Солнышко.

— Конечно помню, — ответил я и произнёс придуманное мною прозвище. — Солнышонком, в честь тебя.

— А как ты будешь звать ребёнка от Маши?

— Не думал ещё об этом. Времени не было. Если родится девочка, то можно назвать Машинкой.

— Опять твои шуточки. Я серьёзно спрашиваю.

— Вот Маша пусть сама думает об этом. Я ей три песни написал, танец показал, фамилию новую создал. А вот имя своему ребёнку пусть сама придумывает.

— Это же будет и твой ребёнок.

— Ладно, сдаюсь. Придумаю, времени ещё много.

Тут взревели турбины и мы стали медленно выкатываться на взлетную полосу. Я решил рассказать Солнышку старый, для меня, анекдот.

Закончилась посадка на суперлайнер Боинг 747. В салон выходит стюардесса и говорит:

— Дамы и господа, для того, чтобы помочь вам скоротать время полета, на борту нашего лайнера имеются библиотека, кинозал, три бара, ресторан, бассейн и два теннисных корта. А теперь я попрошу вас пристегнуть ремни безопасности, потому что сейчас вместе со всей этой фигней мы попытаемся взлететь!

Солнышко залилась звонким смехом. Даже Памела выглянула из-за дверцы, находящейся сзади, подумав, что кому-то требуется её помощь. Солнышко посмотрела, куда я оглянулся, и, увидев удивленное лицо нашей стюардессы, опять прыснула от смеха, правда в этот раз прикрывая рот ладошкой.

Вот так и надо взлетать, под улыбку и смех любимой. Хотя этот анекдот, который я рассказал Солнышку, имел под собой вполне реальную основу. Я имею в виду Boeing Business Jet. Так вот, этот BBJ на основе Boeing 737 вмещал только от 25 до 50 пассажиров, но зато в особо комфортных условиях. В самолёте могли быть организованы спальня, ванная комната или душевая, конференц-зал или столовая и ещё гостиная.

Когда мы набрали высоту, то нам принесли завтрак. На подносе у каждого лежала небольшая бутылка полусладкого калифорнийского вина. Пить мы не пьём, но на подарок оставим. В Москве есть кому всё это подарить. После еды мы завалились спать и весь полёт проспали. В аэропорт Хитроу мы должны били прилететь ближе к двенадцати часам дня.

Когда мы проснулись, то вместе с Солнышком сразу перевели наши золотые Ролексы на лондонское время. Пусть до посадки осталось ещё минут сорок, но это надо было обязательно сделать, иначе мы совсем запутаемся в этих часовых поясах. Ведь лондонское время намного ближе к московскому. Особенно, если сравнивать с Лос-Анджелесом. Но зато Город Ангелов мы запомним на всю жизнь. Теперь для нас это город, в котором сбываются все мечты.

Чтобы немного размяться, мы захватили с собой Серёгу и прошли втроём в бар, где выпили по чашке кофе и съели по сандвичу с сыром и ветчиной. Ну вот, теперь мы сыты и можно готовится к встрече с Лондоном. Мы вернулись на свои места и блаженно замерли.

— Ну что, — обратился я к Солнышку, — самая юная в мире лауреатка премии «Грэмми»? Как настроение?

— Настроение хорошее, — ответила она. — Ты, кстати, тоже самый юный лауреат, даже младше, чем я.

— Хорошо. Тогда мы с тобой самые юные лауреаты, потому, что Серега старше тебя на две недели.

— Значит мы установили новый рекорд в этой категории.