— Помню, — ответил он. — И не перестаю просить у тебя прощения за это.

— Я к тому, что слабость тела ничего не значит, если силен твой дух, — продолжал Огюст. — Я ведь потом залез на дракона еще в повязках. И он не сбросил меня, не укусил, а сделал круг над замком. И потом мы с ним подружились.

Мартин удивленно вскинул брови — похоже, это откровение было для него новостью.

— Вот как! — изумленно воскликнул он. Я вдруг подумала, что именно сейчас, в эту минуту капризный гордец Мартин Цетше начинает оживать. Может быть, когда он окончательно оправится, вернется и тот человек, которого я видела во сне.

Вернется настоящий Мартин.

— Да, — Огюст снова расплылся в широкой белозубой улыбке. — И сейчас тебе в первую очередь нужно воспрянуть духом, потому что ты подавлен, и я знаю, что это не доведет тебя до добра. Тебя надо встряхнуть и пробудить к жизни. Понимаешь, о чем я?

— Нет, — устало ответил Мартин. — Ничего я не хочу. И ничего не могу. Это правда, братка, с ней можно только смириться.

Огюст закатил глаза. Мне он нравился все больше и больше. Я любила таких людей — энергичных, сильных и добрых. Если бы они правили миром, мир бы стал намного лучше.

— Но сидеть-то ты можешь, — сказал Огюст. — Вот и сиди, а я все устрою. Через три дня наступит день Тыквенника, и не говори, что ты забыл, как весело мы его отмечали.

Бледное лицо Мартина обрело какое-то теплое мечтательное выражение, словно он заглянул в прошлое и увидел там только хорошее — семью, друзей, любовь… Все это у него было, и все еще вернется. Никогда не надо отчаиваться.

Я же не отчаивалась, хотя моя ситуация была намного хуже. Я просто прекрасно понимала, что если сдамся, то все закончится. Пусть не сразу, но закончится.

— День Тыквенника, — с мягкой задумчивостью повторил Мартин. — Нам ведь и правда было весело, братка, ты же помнишь.

— Конечно! — воскликнул Огюст. — И в этот раз тоже будет не скучно. Тыквы по-прежнему растут за Белыми камнями?

Жизнь у больных всегда идет по расписанию. Беседа братьев завершилась тем, что пришла Минь И. В ее корзинке было множество баночек и каких-то деревяшек для массажа, и Мартин, увидев ее, вздохнул с облегчением.

— Завтра сюда приедут маги из академии чародейства и волшебства, — сообщила Минь И после обмена приветствиями. — Полагаю, милорд Мартин, они привезут что-то, что поставит вас на ноги намного быстрее моего искусства.

— Хотелось бы верить, — устало вздохнул Мартин, и мы с Огюстом вышли из комнаты.

В коридоре я хотела было поскорее удрать на кухню и перекусить: у меня было два часа свободного времени — но Огюст плавным цепким движением подхватил меня под руку и спросил:

— Куда так проворно, селянка младая?

— Обедать, куда же еще, — ответила я ему в тон. Рядом с Огюстом было как-то спокойно, что ли. Я знала его меньше часа, но чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним. Такие добрые и светлые люди никому не сделают ничего дурного.

— А успеется, — сказал он. — Пойдем тыкву сорвем?

— Пойдем, — согласилась я. К чему спорить там, где не надо? Тем более, брат хозяина замка лучше в друзьях, чем во врагах. — Но только потом обязательно пообедаем, я завтракала очень рано.

— Я тоже, — признался Огюст. Мы неторопливо спускались по ступеням, и я невольно замечала, что замок изменился с пробуждением Мартина. Все здесь сразу же стряхнуло с себя уныние и тоску — лампы горели ярче, на рамах картин не было ни пылинки, даже охрана на этажах выглядела более подтянутой и молодцеватой. Какая-то из деловито спешивших служанок кокетливо улыбнулась гостю, и Огюст проводил ее таким восхищенным цоканьем, что девица зарделась и махнула рукой с томным:

— Нахал!

Огюст послал ей воздушный поцелуй.

— А на драконе страшно летать? — поинтересовалась я. Было в этом что-то детское и сказочное: под тобой огромный зверь, над тобой небо, и вы с ним летите куда-то, завороженные полетом, и вам не хочется, чтоб это прекращалось.

Огюст неопределенно пожал плечами.

— Смотря какой дракон, — сказал он. — Если контакт еще не установлен, то страшно, конечно. Поди знай, что он выкинет! Все-таки животное с высоким уровнем разума. Ну а если дракон свой, которого ты из яйца нянчил, то ничего такого пугающего. В твоем мире есть драконы?

— Нет, — ответила я и вдруг поняла, что ничуть об этом не жалею. Иногда реальность ничем не уступает сказке. — Слоны есть, а драконов нет.

— Что такое слон? — деловито поинтересовался Огюст. Мне показалось, что он оценивает новую информацию исключительно как делец. Какая польза может быть от слона, кому и как его продать, как обустроить слонятню.

— Похож на мышь, — ответила я. — Ростом с твоего дракона, уши, как паруса, а вместо носа растет второй хвост, но толще.

Огюст невольно прижал руку к сердцу.

— Слава Господу, у нас такого нет, — ответил он.

Мы вышли из замка и побрели по тропинке, которая обегала белые стены и уходила в горы. Идти постепенно становилось все труднее, и, если бы не Огюст, поддержавший меня за руку, я бы обязательно упала, споткнувшись на очередном камне. А камни здесь были коварные, они так и норовили подвернуться под ногу — или наоборот, выскользнуть, когда нужна опора.

— Насколько я знаю, артефактов в твоем мире тоже нет? — спросил Огюст, когда тропинка стала более-менее ровной. — И магии?

— Нет, — ответила я. — Как-то обходимся без них. Ученые изобретают новые вещи, и мы ими пользуемся.

— Даже странно, — усмехнулся Огюст. — Мир, лишенный волшебства… Тебе, наверно, тут не по себе. У нас волшебство повсюду.

— Мне не по себе, потому что твой брат считает меня человеком второго сорта, — призналась я и вдруг обнаружила, что с самого начала мы обращались друг к другу на «ты». Интересно, что мне теперь за это будет? Порка на конюшне?

— Видишь ли, в чем дело, — Огюст забрался на очередной выступ и протянул мне руку. — Мартин всегда был очень сильным, а ты увидела его в минуты слабости. Он сейчас стыдится самого себя, ну а поскольку ты рядом, то тебе невольно приходится быть громоотводом. Понимаешь, что такое громоотвод?

— Да, — кивнула я. — Мы не отсталые.

— Ну и хорошо. Так что просто потерпи и дай ему время. Он оклемается и станет джентльменом, это с гарантией. Все больные капризничают, не бить же их из-за этого черпаком по голове.

Я представила, как размахиваю черпаком, гоняя Мартина по замку, и не сдержала смеха.

Тропинка перевалила через очередной валун, и я увидела большой огород, устроенный во впадине. Почти все овощи уже были убраны, лишь крупноголовые тыквы по-прежнему лежали на грядках. Из расщелинки высунулся человек в теплой одежде, посмотрел на нас и приветливо вскинул руку:

— Милорд Огюст!

— Здравствуй, Ивеш! — весело крикнул Огюст. Похоже, он был не так щепетилен со слугами, как его брат — Ивеш заговорил с ним первый, и его никто не обещал отправить на конюшню. — Как тыквы?

— Уродились, милорд! — с гордостью ответил Ивеш. Коренастый и лохматый, он напоминал лесовика, которому пришла в голову блажь покинуть родные чащобы и пойти в огородники. — На славу уродились! Помните, какую кашу из них делала старая Нэн?

— Помню, — улыбнулся Огюст. — Мы с братом всегда ею объедались.

Ивеш вернулся в свою расщелину, а мы с Огюстом прошли к тыквам. Они лежали на земле в завитках засыхающей зелени — большие и маленькие, яркие и окрашенные приглушенным цветом, но все одинаково солидные и красивые. Огюст выбрал одну, размером с человеческую голову, и, вынув из кармана складной нож, срезал хвостик и поднял тыкву на руки.

— Мы всегда любили праздник Тыквенника, — сказал он. — Родители запрещали нам сюда забираться, но мы с Мартином все равно первыми срезали тыквы. А потом приносили их в замок и вырезали из них фонари… — он задумчиво улыбнулся. — Было весело.

— У нас тоже есть похожий праздник, — улыбнулась я в ответ. — Мы вырезаем рожицы на тыквах, чтоб отпугивать злых духов.