— Ну конечно, я же совсем забыл! — воскликнул отец. — Сейчас расскажу. У нас в канцелярии установили телефон. Это замечательнейшая штука. Завтра я тебя научу, как с ним обращаться. Это совсем нетрудно: поднимаешь трубку, прикладываешь её к уху и ждёшь, когда раздастся голос: «Алло, город Ногавицы слушает!» Тогда ты называешь номер телефона того человека, с которым хочешь разговаривать. Например, пятьдесят четыре. Это номер нашего колбасника Шпейлика. Через секунду тебя с ним соединяют, и ты начинаешь: «Алло! Здравствуйте, пан Шпейлик. Говорит лесничий Бржезина. Как ваши дела? Хорошо? Иначе и быть не может, если такой человек, как вы, занимается такой торговлей, как ваша. Да, благодарю. У нас тоже всё хорошо. Вот только захотелось, знаете ли, колбаски или ветчинки. Да, пошлите, пожалуйста, целый окорок. Да, да, самый лучший, разумеется. Не стоит вам гонять лошадь в нашу глушь — можете оставить товар в дупле большого дерева, что у поворота дороги, а во время обхода я заберу окорок. Деньги занесу в воскресенье, когда буду в городе. Всего доброго, пан Шпейлик. До свиданья…»

Кума-лиса слушала, и усы её топорщились от волнения. Потом, вернувшись в свою нору, она рассудила так:

«Значит, я могу легко заполучить целый окорок. Для этого надо подкараулить тот момент, когда лесничий снова сделает заказ в городе, и поспеть к дереву с дуплом раньше его. Но это значит, полакомиться мне удастся не завтра и не послезавтра. Придётся ждать, пока они съедят свой окорок и захотят другой… Но ведь я и сама могу сделать заказ по телефону, я знаю, как это делается. Выжду момент, когда лесничий уйдёт из канцелярии… окно всегда открыто!»

На другое утро, когда лесничий запер канцелярию и ушёл в обход, лиса проворно вскочила в комнату и — к телефону.

— Город Ногавицы слушает!

— Будьте любезны, дайте номер пятьдесят четыре…

— Алло! Колбасник Антонин Шпейлик слушает!

— Здравствуйте, пан Шпейлик. Говорит лесничий Бржезина, узнаёте? Как ваши дела? Хорошо? Иначе и быть не может, если такой человек, как вы, занимается такой торговлей, как ваша…

— А у вас, надеюсь, тоже всё хорошо?

— Да, благодарю. Прекрасный окорок вы нам прислали вчера. Пришлите, пожалуйста, ещё один. Да, самый лучший, разумеется… Да, да, можете оставить там же, в дупле. Деньги занесу в воскресенье. До свиданья.

Повесив трубку на рычаг, кума проворно выскочила из канцелярии. Никаких дел у неё больше не было, и она прямо отправилась к дереву с дуплом и залегла в кустах. На этот раз она дождалась. Часов в десять по дороге прогромыхала тележка и остановилась возле дерева. С тележки соскочил продавец из колбасной лавки, огляделся по сторонам и что-то сунул в дупло. Кума в своём укрытии так и затряслась от волнения. Лишь только тележка отъехала, она бросилась к дуплу и вытащила оттуда большой свёрток. Потом она сломя голову помчалась к своей норе.

Милые вы мои! Помните, как ликовала лиса, когда нашла в столике ливерную колбасу?

А теперь можете себе представить, как она прыгала и скакала, обнаружив в пакете огромный благоухающий окорок! Если она не сошла с ума от радости, то лишь потому, что, подскочив слишком высоко, она крепко стукнулась головой о потолок своей норы и это её отрезвило. Настолько, что она наконец смогла приняться за еду. Замечу, кстати, что, поглощая с превеликим аппетитом редкостное лакомство, она превозносила до небес все современные изобретения и особенно замечательный ящик с крючком, на котором висит волшебная палочка с двумя кругляшками по концам, — благословенный телефон!

Кума-лиса была разумной хозяйкой. Другие, необразованные лисицы, конечно, съели бы весь окорок за один присест, но наша лиса решила растянуть удовольствие на несколько дней. Таким образом, у неё появились продовольственные запасы, и теперь она отправилась к домику лесничего не за советом, не по делу, а просто так, из любопытства: очень ей интересно было послушать, что говорят люди о её лихой проделке.

И действительно: лесничий рассказывал сыну, что какой-то мошенник, воспользовавшись их телефоном, от имени лесничего Бржезины заказал у колбасника окорок, причём велел положить его на то же самое место — в дупло дуба. За такой обман сажают в тюрьму, и негодяй, конечно, не уйдёт от наказания, потому что колбасник уже сообщил в полицию.

Дальше кума слушать не стала. Испуганная до полусмерти, она бросилась прочь от окошка, чтобы спрятаться в своей укромной норе. Здесь она немного успокоилась, взвесила всё как следует и рассудила так:

«Да, я своровала. Своровала окорок. Но скажите, пожалуйста, что мне остаётся делать, если все басни и сказки восхваляют хитрых и вороватых лисичек, которые только и живут хитростью и обманом. Или мне теперь доказывать всему свету, что сказки — ложь, что лисы не охотятся, что они питаются корой и листьями? А может быть, прикажете жить, как все лисы: ловить в лесу куропаток и зайцев? Но ведь это тоже воровство, разбой, бандитизм. Нет, дорогие мои! Что за радость словить глупого зайца, когда я способна потягаться умом и ловкостью с людьми, которые уж слишком зазнались, считая себя владыками над всем животным царством. Вот увидите, почтеннейший пан лесничий, завтра же я опять закажу себе окорок по телефону!»

Это было смелое решение. Может быть, чересчур смелое. Но кума и вправду на другое утро подкралась к лесничеству и, удостоверившись, что в канцелярии никого нет, снова влезла в окно, сняла трубку телефона и вызвала лавку колбасника Шпейлика. Басом, как и в первый раз, она поговорила с колбасником, заказав у него окорок, и попросила доставить его на то же место.

Она подчеркнула, что на этот раз заказ делает не какой-нибудь проходимец, а лесничий Бржезина собственнолично.

Кума вылезла в окно и преспокойно направилась к своей норе, вовсе не подозревая, что лесничий Бржезина следил за нею сквозь замочную скважину. Едва лиса скрылась, он тотчас позвонил Шпейлику и отменил лисий заказ:

— Нет, я ничего не просил… Нет, нет, это не я звонил вам минуту назад, а одна лиса из моего округа… Да, обыкновенная лиса… Да, да, с хвостом. Думаю, завтра вы всё поймёте, если вместо окорока положите в дупло капкан и какую-нибудь сосиску для приманки…

На другой день лиса явилась к дубу раньше назначенного срока — так случилось, что у неё не было никаких дел в то утро. Но, к великому своему удивлению, часов в десять утра она услышала стук повозки. В ней восседал колбасник собственной персоной. С противоположной стороны послышались шаги, и к дубу подошёл лесничий. Он поздоровался с колбасником, пошептался с ним, потом они сунули что-то в дупло и разошлись.

Лиса как следует потянула носом, и ветер донёс до неё вместе с ароматом колбасы ещё и запах железа. Кума презрительно рассмеялась, подбежала к дубу, левым глазом заглянула в дупло, ещё немножко посмеялась и побежала домой.

Было похоже, что кума опять что-то задумала. И правда, придя домой, она взяла карандаш, подаренный ей ещё Руженкой, расправила бумагу, в которую был завёрнут окорок, и что-то на этой бумаге написала. Потом она стрелой помчалась к дереву у поворота дороги. Оглядевшись, лиса осторожно опустила записку в дупло, а потом расположилась как можно удобнее в кустарнике, что растёт на пригорке справа от дороги. Безмятежно подрёмывая в своём укрытии, она стала поджидать лесничего и колбасника. И они явились за добычей ровно в полдень…

Очень жаль, доложу я вам, дорогие дети, что не довелось вам полюбоваться на вытянутые лица двух неудачливых ловцов, когда они вместо лисы обнаружили весьма нахальную записку на клочке обёрточной бумаги. Вот что было сказано в этой записке: