Страша я устроила в мягком кресле и внимательно следила, чтобы дуралей не шевелил сломанной ногой. Временами он улыбался мне, а я улыбалась ему. А ведь вчера чехвостила, на чём свет стоит, за то, что балбес подставился. Сама не знаю, как вырвалось: «Что бы я делала, если бы тебя убили?» Чепуха, какая-то…

Лес стоял в дверях и задумчиво грыз спичку. Десять минут назад он пришёл, чтобы сообщить, дескать, его Маша пришла в себя.

— Ничего не помнит, тут ту была права, — он вздохнул. — Но говорит, вроде бы моё лицо ей знакомо.

— Вот и отлично, — сказала я и не могла удержаться, чтобы не улыбнуться Страшу. Ну почему он такой придурок? — Покажешь фоточки, подаришь цветочки.

— А ещё сказали, что мои железяки можно заменить нормальными конечностями. И глаз, тоже.

— Придётся к тебе заново привыкать, — он усмехнулся. — Но это — ничего. Самое печальное — как был дураком, так и останешься.

— Великолепно! — сказала Волшебница и Лев тут же навострил уши. — Мозговая оболочка цела и начинка — тоже. Импульсы проходят в полной мере, а корпус мы поменяем на что-то, получше этого металлолома.

Она отошла от стола и присела рядом, похлопывая ладонью по металлу на ноге. Нижняя часть тела Волшебницы не работала, после той катастрофы, где едва не погиб Лев. Аварию подстроил Чародей, получив от жены ультиматум: вернуть Марию Лесорубу и вообще, прекратить заниматься глупостями. Устранив жену, Чародей совершенно слетел с катушек и запустил поле контроля.

В Опытной Зоне вообще мало кто знал, что поле, помимо снабжения энергией машин и оборудования, имеет ещё и такие функции. Но даже Чародей не подозревал, какие последствия принесёт долгое облучение. Когда люди начали превращаться в лишённых разума зомби, нечаянный узурпатор окончательно испугался ответственности и закрыл территорию ОЗа от пришельцев из внешнего мира. И вроде бы всё шло нормально, однако паранойя прогрессировала, и психопат решил спрятаться в Голиафе.

Что произошло бы дальше, усугубись безумие, трудно сказать. Но уже в нынешнем состоянии гад развлекался тем, что разрывал на куски людей и тварей, пойманных в окрестностях Изумрудного. Вроде бы, это его немного успокаивало.

— Что скажешь? — спросила Зинаида и отхлебнула кофе. — Недурственно повеселились?

— Да, неплохо так, — согласилась я. — Однако же, мне теперь следует вернуться и рассказать начальству что-то такое, чтобы вас после не решили немедленно забросать ядрёными бонбами. Поэтому, лучше всего, если к моему следующему приезду вы отключите поле к чёртовой бабушке.

— Уже работаем, — она потянулась и почесала за ухом у Льва, который положил лохматую голову ей на колено. — Когда Рамина и Баст не цапаются, они — очень даже неплохая команда.

— Ага, — сказала я и подмигнула Страшу. — Только случается эдакое чудо очень редко.

Лес потоптался и вышел. Кажется, он немного дулся за то, что я не оставила Чародея ему.

— Думаю, у нас всё получится. Но сложностей, — Зина покачала головой. — Одних только зомбаков отлавливать, да в чувство приводить! Если вообще получится.

— Получится, — я усмехнулась. — У такой непобедимой команды всё должно получиться.

Я стояла перед зеркалом в ванной и внимательно изучала своё обнажённое тело. За прошедшие после моего визита в ОЗ пару месяцев на коже не осталось и следа об былых приключений. Видимых следов, если что. Я подняла белую полоску и ещё раз посмотрела на индикатор.

— Ты — бурундук, — сказала себе и не в силах удержаться, хихикнула. Потом пощекотала живот. — Как ты там, маленькое страшилище?

С будущим папашкой мы последний раз общались пару дней назад. Дел, если честно, невпроворот. Опытная Зона принимала караваны с медработниками и волонтёрами почти непрерывно. Большинство обитателей ОЗа, после отключения поля контроля впала в кататоническое состояние и их приходилось кормить едва ли не внутривенно. Однако Страш говорил, что ситуация, вроде бы, пошла на лад.

В этот момент у нас тоже бушевали нехилые страсти. Международная комиссия по контролю требовала немедленно прикрыть все ОЗы, до единого. Да и то, сначала экологическая катастрофа в Висконсине, потом — кризис в Руре и вот, теперь у нас. Концепция Опытных Зон, изолированных от внешнего мира, работала как-то неправильно.

Я ещё раз пощекотала животик, размышляя, говорить Страшу или обождать. А посмотрим, заслужит он или нет. Вошла в спальню. Ветка вишни помахала мне в окно, и я помахала ей в ответ. Тут же едва не подпрыгнула, услышав телефонный звонок.

Голос подал телефон, который я привезла из своего путешествия. Та самая многофункциональная штуковина, при помощи которой я общалась с Волшебницей и Чародеем. Он лежал на полке, рядом с высохшим букетиком цветов и в нём, чёрт побери, не было батареи! Но он продолжал звонить.

Я осторожно взяла тяжёлую трубку и поднесла к уху.

— Привет, Элли, — голос Стеллы казался отрешённым. — Или, Катерина, если не ошибаюсь?

Я отняла телефон от уха и проверила: точно, батареи нет. Потом вновь прижала к щеке.

— Привет. И да, ты не ошибаешься.

— Но всё же, позволь мне обращаться к тебе, как к Элли. Просто ты у меня во всех файлах уже помечена именно так. Не хотелось бы ещё раз всё менять.

— Хорошо, — я усмехнулась. Чёртово имя умудрилось за несколько дней прирасти так, что не отдерёшь. Временами ловила себя на мысли, что имён у меня — два и какое настоящее — чёрт его знает. — Чего хотела-то? Ты уж извини, но твоё предыдущее предложение…

— Остаётся в силе, — закончила она. — Не сегодня-завтра ты отправишься в ОЗ, поэтому не забудь прихватить этот телефон. Когда будешь внутри, я с тобой свяжусь и объясню, что делать дальше.

— Но, — начала я и обнаружила, что пытаюсь говорить в мёртвый прибор: тишина и ни малейших признаков световой индикации. Чертовщина!

О чём она говорила? Какие, блин «не сегодня-завтра»? По плану, согласованному с комиссией, в ОЗе сейчас — только международные наблюдатели и врачи. Всем силовикам наотрез запрещено даже приближаться к карантинной зоне.

Сработал сигнал вызова на терминале. Да что же это такое? Я раздражённо клацнула пультом и на стене появилось изображение из кабинета шефа — Георгия Васильевича Кутузова. Начальник казался встревоженным. Очень.

— Катя, — сказал он, вращая в пальцах блестящий Паркер. — У нас — проблема. Большая. Сядь, пожалуйста.

— Пугаете, Георгий Васильевич, — сказала я, но всё же присела, набросив на плечи домашний халат.

— Пропала связь с наблюдателями и врачами, посланными в Зону, — шеф зашипел и сломал ручку. — Нет картинки со спутников, а два посланных вертолёта исчезли с радаров. Связи с ними тоже нет. Прямо, как чёртово дежа вю! И ещё, — он замялся. — Мы получили короткое сообщение. Думаю, ты должна это видеть.

Экран стал мутным пятном, которое разрывали чёрные строчки помех. Потом из непроглядной мути выплыло лицо Страша. Правая бровь его оказалась рассечена и по щеке бежала кровь. Мужчина нервно оглянулся, и я услышала звуки далёких очередей. Шмаляли из чего-то тяжёлого. Сердце у меня упало. А Страш ещё больше наклонился к экрану и выдохнул:

— Беда! Срочно нужна помощь! Элли, помо…

Лицо любимого исчезло, и я вновь увидела кабинет Кутузова. Он смотрел на меня устало и как-то виновато.

— Катенька, девочка моя, — он развёл руками. — Нужно ехать.

— Нужно — значит нужно, — сказала я и склонив голову, тихо пробормотала. — Ну что, поможем папке?

Никто не возражал.