Он отпрянул, споткнулся о табуретку и, не удержав равновесия, упал. При этом золотистая плюшевая скатерть сползла с его головы.

Никогда не забыть мне того, что открылось моему взору. Чтобы подавить невольный крик, я до крови прикусила руку, но все же продолжала пронзительно кричать. Мне не справиться с этим криком, понимала я, до тех пор, пока я не сумею закрыть глаза, отвести от него взгляд.

Чудовище, в которое превратился муж, торопливо накрыло голову и ощупью двинулось к двери. Я закрыла наконец глаза.

До самой смерти не забуду я этой отталкивающей картины, этой белой косматой головы со сплющенным черепом, кошачьими ушами и глазами величиной с тарелку, покрытыми коричневыми пластинками. Его трясущаяся розовая морда тоже походила на кошачью, а вместо рта был вертикальный разрез, поросший длинными рыжеватыми волосами. Оттуда торчало нечто вроде хобота, длинного и волосатого, по форме напоминавшего трубу.

Я, наверное, потеряла сознание, потому что, придя в себя, увидела, что лежу на каменном полу, повернув голову к двери, из-за которой доносился стук пишущей машинки. У меня жестоко болело горло: я, должно быть, сорвала голосовые связки.

Но вот стук машинки прекратился, и под дверью появился лист. Дрожа от отвращения, я взяла его кончиками пальцев и прочла:

“Теперь ты, надеюсь, поняла. Эта последняя попытка принесла новое бедствие. Ты, по-видимому, узнала часть головы Данделло. До этого превращения у меня была голова мухи. Теперь от мухи остались лишь голова и рот, а остальное восполнилось частичной реинтеграцией головы исчезнувшего котенка. Теперь ты понимаешь, наконец, Анн? Мне необходимо исчезнуть. Стукни три раза в знак согласия, и я тебе объясню, что делать”.

Да, он был, безусловно, прав — ему следовало навсегда исчезнуть. Я сознавала, что не должна предлагать ему новых опытов, что каждая попытка может привести к еще более страшным изменениям. Я подошла к двери, открыла рот, но мое воспаленное горло не сумело издать ни звука. Тогда я три раза постучала, как он просил.

Об остальном нетрудно догадаться. Он изложил на бумаге план, и я одобрила его.

Дрожа, с пылающей головой, я последовала за ним в цех. В руках я сжимала подробную инструкцию о том, как пользоваться молотом.

Подойдя к электрическому молоту, он еще раз обмотал свою голову и, не оглянувшись, не махнув рукой, лег на землю так, чтобы голова оказалась точно под молотом.

Дальнейшее было не так уж страшно: я помогла уйти из жизни не мужу, а какому-то чудовищу. Мой Боб исчез уже давно. Я только выполняла его желание.

Глядя на тело, я нажала красную кнопку спуска. Бесшумно, но не так уж быстро, как я думала, металлическая масса опустилась вниз. К глухому звуку удара о землю примешался сухой хруст. Тело моего… чудовища, содрогнувшись раз, больше уже не шевелилось.

Я подошла к нему и лишь тогда заметила, что правая рука — рука мухи под молот не попала. С трудом преодолевая отвращение, стуча зубами и всхлипывая от страха, я переместила сухую руку, оказавшуюся необычайно легкой. Потом я вторично опустила молот и стремглав выбежала из цеха.

Остальное вам уже известно. Поступайте, как сочтете нужным”.

На другой день инспектор Твинкер зашел ко мне на чашку чая.

— Я только что узнал о смерти миссис Браун, и так как я занимался вашим братом, мне поручили и это дело.

— И к какому выводу вы пришли?

— У доктора нет никаких сомнений. Леди Браун приняла цианистый калий.

— Пойдемте ко мне в кабинет, инспектор. Я дам вам прочесть любопытный документ.

Пока я курил трубку у камина, Твинкер, сидя за письменным столом, серьезно и внешне невозмутимо читал “исповедь” моей невестки. Закончив, он аккуратно сложил листки и протянул их мне.

— Что вы об этом думаете? — поинтересовался я, бросая листы в огонь.

Инспектор ответил мне не сразу. Выждав, пока пламя поглотит листки, он сказал, глядя на меня в упор своими прозрачными светлыми глазами:

— По-моему, это окончательно доказывает, что леди Браун была безумна.

— Без сомнения, — закуривая трубку, кивнул я.

Мы помолчали, глядя на огонь.

— Странная со мной вещь произошла, инспектор. Пошел я на кладбище, на могилу брата. Там никого не было.

— Я там был, но решил вам не мешать.

— Вы меня видели?

— Да, я видел, как вы закапывали спичечный коробок.

— Знаете, что в нем было, инспектор?

— Надо полагать, муха?

— Я нашел ее утром в саду. Несчастная запуталась в паутине.

— Она была мертвая?

— Не совсем. Но я ее тут же прикончил камнем. Голова у нее была белой-белой.

Вонь стояла страшная. В ней смешались затхлый мужской пот и тяжелый, отдающий рыбьим жиром дух полусгнившего тюленьего мяса. Чем-то заплесневелым несло от пропитанных потом и растаявшим снегом меховых курток. В воздухе висел едкий дым горелого жира. Только во врытых в лед палатках антарктической экспедиции и могла стоять такая вонь.

Через все эти привычные запахи машинного масла, людей, собак, кож и мехов слабо пробивался странный чужой аромат, от которого невольно ерошились волосы на шее. В нем угадывалось что-то живое, но исходил он от тюка, упакованного в брезент и перевязанного веревками. Тюк, сырой и чем-то пугающий, лежал на столе под светом электрической лампочки. С него медленно капала вода.

Блэр, маленький лысеющий биолог экспедиции, нервно сдернул брезент, обнажив спрятанную под ним глыбу льда, а потом так же нервно набросил брезент обратно. Начальник экспедиции Гэрри раздвинул белье, висящее на веревке над столом, и подошел ближе. Он медленно обвел глазами людей, набившихся в штабную палатку как сельди в бочку. Наконец он выпрямился и кивнул:

— Тридцать семь. Все присутствуют. — В его низком голосе чувствовался характер прирожденного руководителя, а не только начальника по должности.

— Вам в общих чертах известна история этой находки. Я советовался со своим заместителем Макреди, а также с Норрисом, Блэром и доктором Коппером. Мы не пришли к единому мнению, и, поскольку дело касается всех членов экспедиции, мы решили вынести его на общее обсуждение. Я попрошу Макреди все подробно рассказать вам — до сих пор вы все были заняты исполнением своих непосредственных обязанностей и у вас не было времени интересоваться делами других. Пожалуйста, Макреди.

Метеоролог Макреди, вышедший к столу из клубов табачного дыма, производил впечатление персонажа из забытых мифов — высокая ожившая бронзовая статуя.

— Норрис и Блэр согласны в одном: найденное нами животное неземного происхождения. Норрис предполагает опасность, Блэр считает, что никакой опасности нет. Но я вернусь к тому, как и почему мы его нашли. Насколько было известно до нашего прибытия на это место, оно находилось прямо над Южным магнитным полюсом Земли. Как вы знаете, стрелка компаса указывает именно сюда. Более точные физические приборы, разработанные специально для изучения нашей экспедицией магнитного полюса, обнаружили какой-то побочный эффект — мощное магнитное поле в восьмидесяти милях от нашей базы. Мы отправили туда исследовательскую группу. Нет нужды останавливаться на деталях. То, что мы нашли, не было ни метеоритом, ни залежью руды. Это был космический корабль. Корабль, управляемый силами, неведомыми человеку, и прилетевший из космоса 20 миллионов лет назад, когда Антарктида начала замерзать. С кораблем что-то случилось, он потерял управление и совершил вынужденную посадку. При посадке он врезался в гранитную скалу. Один из членов экипажа вышел наружу, но это существо заблудилось в пурге в десяти шагах от корабля.

Киннер, повар экспедиции, моргнул от напряжения. Пять дней назад он вышел из закопанного в лед лагеря на поверхность, чтобы достать из ледника замороженное мясо. Когда он шел обратно, началась пурга; белая смерть, летящая по снежной равнине, ослепила его в несколько секунд. Он сбился с дороги. Только полчаса спустя люди, вышедшие из лагеря по веревке, нашли его. Да, человеку или существу ничего не стоило заблудиться здесь в десяти шагах.