Телефонный звонок оторвал Порцию от неприятных мыслей.

– Слушаю вас, – произнесла она в трубку сухим деловым тоном.

– Я могу поговорить с Порцией Ланчестер?

Она застыла, не веря своим ушам. Низкий голос на другом конце провода имел отчетливый иностранный акцент. Невзирая на помехи на линии, Порция прекрасно узнала его.

Помяни черта, и он тут как тут!

После секундной паузы она ответила:

– Я у телефона.

– Мисс Ланчестер, меня зовут Диего Саес. Мы виделись вчера вечером на ужине. Вы не могли бы пообедать со мной сегодня?

– Что вы сказали, простите?

Хотя дышать ей становилось все труднее, ее ледяной тон мог бы заморозить все телефонные сети.

– Вы не могли бы пообедать со мной? – повторил он, и Порция расслышала веселые нотки в его голосе.

Помедлив лишь долю секунды, Порция резко отчеканила:

– Боюсь, что нет. – И она положила трубку. Ее сердце колотилось как сумасшедшее. Она медленно, глубоко вздохнула, не сводя глаз с телефонного аппарата. Интересно, перезвонит ли он? Однако телефон молчал.

Диего Саес.

Значит, вот как его зовут. Испанец или, по крайней мере, испанских корней. Латиноамериканец?

Но откуда он узнал, кто я? И где взял мой рабочий телефон?

Порция поджала губы. Какая разница, как он узнал, все равно она никуда с ним не пойдет.

А почему бы и нет?

Что за дурацкий вопрос! Этот тип разглядывал ее, словно Порция была выставленным на продажу куском говядины, а она еще спрашивает себя, почему бы и нет!

Порция в раздражении раскидала по столу бумаги, разыскивая ту, которая была ей нужна. Найдя, она начала читать, стараясь погрузиться в мир портретистики начала девятнадцатого века.

Через два часа ей принесли огромный букет цветов – лилии с экзотическим запахом и тропический папоротник. На приложенной к букету карточке значилось: «Д.С.». Порция отправилась за вазой на кухню, располагавшуюся в подвале старинного дома в Блумсбери, который приютил их институт, и поставила цветы в воду. Их аромат – знойный и настойчивый – вскоре заполнил ее маленький кабинет.

Уходя домой вечером, она забрала вазу и оставила внизу, в приемной института: ей не хотелось, чтобы цветы оставались в ее комнате.

Их пряный запах смущал ее.

В паре миль к западу от Блумсбери Диего Саес задумчиво смотрел на билет, только что доставленный в его президентский номер в отеле. Билет лежал на стеклянном журнальном столике в гостиной возле досье, принесенного сюда незадолго до полудня. В досье содержалась самая детальная информация о женщине, ставшей объектом внимания Диего. Хотя он и провел весь день на заседаниях, ему все же удалось просмотреть папку и предпринять соответствующие меры.

Он знал главное, что ему требовалось, – от ее возраста (двадцать пять лет) до имени ее работодателя, домашнего адреса, родственных связей, ближайших друзей и интересов.

То, что Порция Ланчестер не согласилась с ним пообедать, не обеспокоило его. Наоборот, это ему даже понравилось. Будет гораздо забавнее неторопливо преследовать ее.

Диего усмехнулся. Даже если такой план теперь требует от него провести вечер в обстановке куда более тошнотворной, чем вчерашний банкет в Сити, он все равно будет вознагражден!

И Диего направился в спальню, чтобы принять душ и переодеться.

Следуя за своей бывшей одноклассницей Сьюзи Уинтертон и ее матерью, Порция с трудом пробиралась сквозь толпу людей, скопившуюся в фойе у входа в зал. В оркестровой яме настраивали инструменты, и Порция огляделась, рассматривая знакомое красно-золотое убранство Королевского оперного театра Ковент-Гарден.

Порцию наполняло чувство приятного волнения: «Травиата» была одной из ее самых любимых опер. Однако, когда она добралась наконец, до своего места в одном из первых рядов партера, это чувство сменилось другим. Порция испытала холодный шок, увидев, что соседнее кресло занимает Диего Саес.

– Здравствуйте, мисс Ланчестер.

Сьюзи громко воскликнула:

– О, да вы знакомы!

Глаза подруги сверкали от любопытства, и Порция коротко бросила, открывая программку:

– Нет.

– Мы познакомились вчера вечером, – сказал Диего и улыбнулся Сьюзи. Потом, в ответ на ее вопросительный взгляд, добавил: – Меня зовут Диего Саес.

Сьюзи и ее мама представились в свою очередь; многие в зале с интересом наблюдали за этой сценой, но Порция продолжала сидеть, зарывшись носом в программку. Она предоставила болтать Сьюзи, а сама ограничивалась лишь односложными ответами, пока появление дирижера и начало спектакля не избавили ее от этого мучения.

Девушке казалось, что он вторгся в ее внутреннее пространство, хотя даже рукав его смокинга не касался ее руки. Порция вдыхала пряный запах его лосьона после бритья, и ей хотелось отодвинуться подальше, но она не могла пошевелиться.

В антракте Диего неведомо каким образом увел их всех в бар и начал угощать напитками. Он любезно болтал с пожилой дамой и Сьюзи, не обращая почти никакого внимания на Порцию и даже не глядя на нее.

Порция с ожесточением потягивала свой джин с тоником. Ее спутницы были очарованы таким внимательным, любезным кавалером...

Но во втором антракте Сьюзи поступила просто ужасно.

– О, посмотрите-ка, это же Фиона и Эндрю! Пойдем, поздороваемся! – И она потащила свою мать через все фойе, коварно бросив Порцию наедине с Диего.

Он устремил на нее внимательный взгляд. Ее губы сжались, пальцы стиснули бокал с минеральной водой, все тело напряглось. Сейчас он, наверное, снова начнет приглашать ее, предложит поужинать после спектакля, напомнит о цветах, которые прислал, или объяснит, каким образом узнал, где она будет этим вечером.

Но Диего не сказал ничего подобного. К величайшему изумлению Порции, она вдруг ощутила, как его пальцы гладят ее шею.

– Мне сказали, что вы фригидны, – проговорил он низким голосом и, ощутив мгновенную дрожь, пробежавшую по ее коже, добавил, убрав руку: – Я не думаю, что это правда.

Только усилием воли Порция сдержалась и не влепила ему пощечину прямо посередине наполненного публикой фойе.

Какое-то странное выражение появилось в его глазах. Неужели его это забавляет?

Порция развернулась на каблуках, но Диего поймал ее за запястья и удержал возле себя.

– Иногда, – тихо проговорил он, – совершенно неуместно ухаживать за женщиной с излишней деликатностью.

Он выпустил ее руки и вдруг быстро зашагал прочь. Порция смотрела ему вслед, и холодный гнев сотрясал ее тело. Но не только гнев. Кое-что еще, о чем лучше вообще не думать.

Все остававшееся до конца спектакля время Порция чувствовала себя ужасно. По дороге домой Сьюзи донимала ее расспросами о новом знакомом.

– Порция, – она крепко сжала ее руку, понизив голос, чтобы не расслышала мать, – он потрясающий! Такой сексуальный! Я тебе завтра позвоню, и ты все-все мне о нем расскажешь.

Порция бросила на нее мрачный взгляд:

– Мне нечего рассказывать. Пожалуйста, не придумывай из этого целую историю. Я не собираюсь иметь с ним ничего общего.

– Ты спятила. Просто рехнулась. – Сьюзи наклонилась ближе к ее уху. – Я думаю, твое мнение вообще не имеет значения. Он не похож на человека, который привык, что им можно командовать.

– Вот как? Тогда лучше пусть привыкает, – фыркнула Порция.

Итак, Диего Саес преследует ее. Впрочем, можно выразиться и поточнее: он охотится на нее.

Порция никогда не питала склонности к кровавым развлечениям; конечно, охота была частью сельской жизни; но она не принимала участия в подобных забавах. Однако теперь девушка в полной мере осознала, что чувствует зверь, загоняемый охотником.

Разумеется, Порцию и прежде упорно преследовали мужчины, но, подавленные ее холодностью, они оставляли Порцию в покое и сдавались. После истории с Джеффри она всегда выбирала себе в спутники только надежных в своей предсказуемости мужчин, ясно давая понять каждому, что ни о каком сексе не может быть и речи.