— Полагаю, дело не терпит отлагательств. Но это можно оспорить. Какой судья назначил эту дату? Если хотите, я постараюсь отложить слушания.

— Не знаю.

— Вы намерены сохранить беременность?

— Да… Мне кажется.

— Хорошо. А отец ребенка — Кевин?

— Да.

— Ладно, я свяжусь с его адвокатом и выясню, в чем там дело. Может, удастся прийти к соглашению, избежать суда.

— Но это же бред! Вы слыхали о чем-нибудь подобном?

— Да, было несколько случаев, главным образом связанных с замороженной спермой в клиниках лечения бесплодия. Замороженные эмбрионы и все такое. Но эти дела породили кучу вопросов относительно прав собственности, с которыми так до сих пор и не разобрались. Но в данном случае требование нельзя считать убедительным, поскольку собственность находится, так сказать, внутри вас. Но я должен увидеть повестку. У вас есть факс?

— Нет.

Анна почему-то поворачивается к холодильнику. Наверное, потому, что это одно из немногих современных устройств в доме. В воображении она сразу представила себе ободранную тушу на полке. Она не знала, что с ней делать, и просто оставила ее там. Когда ей нужно взять что-то из холодильника, она отводит глаза. На вид она не такая страшная, как ей показалось вначале. Что она, не видела мяса в супермаркете? Встреча с непонятным явлением — вот что напугало ее так сильно. А в этих краях освежеванный кролик — дело самое обычное. Анна никогда не пробовала кролика, и ей даже интересно, каков он на вкус.

— Ладно, тогда захватите бумаги с собой, когда приедете. У нас на фирме есть женщина, и она, наверное, лучше подходит для такого дела. Вы ведь знакомы с Патрисией?

Анна вздыхает, пробегая глазами документ, и, пока она это делает, нервная трубка эмбриона срастается, закрывая спинную хорду.

— Да.

Она вспоминает высокую серьезную женщину с короткой прической и в очках.

— Тогда я наведу справки и позвоню. Вас устроит?

— Конечно.

— Сочувствую, что так получилось.

— Спасибо.

— Да, и примите мои поздравления!

— Спасибо большое.

Она роняет повестку на стол и смотрит на желтые стены. Оттенок очень близкий к тому, что был на ребенке в приемной у врача.

— Мы будем держать вас в курсе.

Анна лежит в постели и читает книгу при свете лампы, которая стоит на ночном столике. По дороге в Сент-Джонс она купила в сетевом магазине книгу о развитии беременности. Она только сейчас достала ее из сумки.

Если верить книге, то сердце ее ребенка уже бьется. Эта мысль необычайно волнует и усиливает благоговейный трепет, который Анна в последнее время ощущает. В качестве закладки она использует маленький календарик. Крошечные цифры составляют месяцы. С его помощью Анна считает дни. Без этого ей никак не отличить один день недели от другого. Она считает дни с момента своего приезда, и оказывается, что она пробыла тут девять дней. Анна раздумывает о поленьях в сарае. Интересно, надолго ли их хватит? Она уже израсходовала половину штабеля, и, похоже, до весны ей не дотянуть. Она вспоминает мужчину с пикапом. Он должен знать, где берут дрова. Вполне возможно, у него даже есть цепная пила, чтобы валить деревья.

Анна снова возвращается к книге. Время от времени она отрывается от трогательных описаний и диаграмм и переводит взгляд на свежеокрашенные темно-розовые стены. Она собирается нарисовать на них сверху цветы и стебли различных форм и оттенков. Затем ее внимание переключается на потолок, сделанный из узких, находящих одна на другую досок. По словам агента, дому около ста лет. Его построил человек, который зарабатывал себе на жизнь, делая лодки. Он утонул в море в сильный шторм.

Задумавшись, Анна кладет книгу на стол и встает с постели. Она не стала снимать носки, потому что пол холодный. Она подходит к окну, чтобы полюбоваться видом, заставившим ее купить этот дом. Ее завораживает царящий здесь покой. Она не может оторваться от окна, в это время на поверхности кожи лица эмбриона формируются два выступа, из которых разовьются пигментированные слои сетчатки и зрачок. Взошла луна. Ее свет отражается на темной поверхности моря, простирающейся до самого горизонта.

В доме так тихо, что слышен каждый шорох. Откуда-то из прихожей доносится звук, похожий на отчаянный детский плач. Анна пугается. Неужели ей мерещатся призраки? Стараясь не дышать, она прислушивается. Немного испуганная, она робко входит в прихожую. С этого места ей видно нижнюю площадку лестницы и немного двора через стекло во входной двери.

Снаружи на земле лежит какая-то темная куча со смутными розовыми пятнами.

Анна топоча кидается вниз по лестнице и на ходу бросает взгляд в окно, рука ее уже на ручке двери. Судя по всему, это маленькая рыжеволосая девочка лежит на примятом снегу там, где она изобразила «снежного ангела». У Анны перехватило дыхание. Это зрелище пугает ее до невероятности, потому что девочка лежит не шевелясь.

Анна распахивает дверь и бежит к ребенку на подгибающихся ногах. Нагнувшись, она видит, что кожа у малышки зеленовато-белого цвета. Обхватив ребенка, Анна поднимает ее, прогибаясь от тяжести. Ступая через порог в безопасное тепло, она прижимается щекой к щеке ребенка и чувствует, какая же она холодная.

Анна набирает на телефоне номер скорой помощи, но не может толково объяснить, как проехать, в волнении бормочет, что она здесь недавно, старается вспомнить хоть какие-нибудь ориентиры — надо ехать мимо почты и пожарной части, повернуть от моря, и оттуда еще десять-одиннадцать миль по прямой. Белый дом, стоящий на открытом участке. У дома машина, и она называет цвет и марку.

Несмотря на ее отчаянные попытки объяснить свое местоположение, никто так и не приехал.

Это было около часа назад.

Сейчас почти полночь.

Анна пристроила ребенка поближе к печке и попробовала делать ей искусственное дыхание, гадая, так ли надо действовать при случаях переохлаждения. Анна уже совсем собралась отнести ребенка в машину и рвануть в ближайшую больницу, когда увидела, что глазные яблоки начали шевелиться под прикрытыми веками. Маленькие пальчики зашевелись в шерстяном коконе варежек, как будто залезший туда зверек вдруг прыгнул. Ротик открылся, и спустя пару секунд послышался медленный выдох.

Анна смотрит с облегчением и ждет. Глаза ребенка медленно открываются и начинают с невинным любопытством ее разглядывать.

— Привет, — говорит ей Анна, но девочка не отзывается. Она сначала разглядывает Аннино лицо, потом ее внимание сосредотачивается на животе. Девочка медленно села, прижалась к Анне, обвила руками ее талию и застыла в такой позе. Прошло немного времени, и Анна решила, что ребенок уснул. Но, заглянув ей в лицо, Анна увидела, что глаза девочки открыты, но ни на чем не сосредоточены, губы полуоткрыты, ухо прижато к животу Анны, как будто она что-то слышит.

Теперь девочка сидит на диване. У Анны в руках чашка. Это растворимый шоколад из пакетика. Анна купила в супермаркете упаковку из шести пакетиков, мечтая о том, как будет расслабляться в теплом доме после холодных зимних прогулок.

Девочка разглядывает Анну огромными глазами, которые кажутся непропорционально большими для ее лица. Все вопросы девочка оставила без ответа, как если бы она была немая. Анна пытается вспомнить, слышала ли она, чтобы девочка говорила, когда она была здесь с отцом, но не может вспомнить никаких слов, произнесенных ребенком.

— А номер своего телефона ты знаешь? — спрашивает Анна.

Малышка никак не реагирует.

Анна берет телефон со столика и показывает его девочке, но та не показывает вида, что узнала, и не пытается взять в руки.

Анна не разбирается в возрасте. Девочке, может быть, пять, а может, и семь.

— Надо позвонить твоему папе. Он, наверное, волнуется.

Девочка берет у Анны кружку шоколада и обхватывает ее руками в варежках.

— Осторожно — горячо.

Малышка дует в кружку и смотрит на Анну.