— Но разве истец не предполагал, что вы используете противозачаточные таблетки?

— Не знаю. Мы не обсуждали этот вопрос.

— Разве мой клиент не был удивлен, когда вы сообщили ему о возможности возникновения спорной собственности? По моим сведениям, это произошло в мексиканском ресторане? — Адвокат истца перекладывает бумаги.

— Да, это было в мексиканском ресторане.

— И он был удивлен?

— Не могу вам точно сказать.

— Говорил ли он вам, что не желает обладать собственностью, о которой идет речь, и не желает принимать участие в ее создании?

— Да.

— В таком случае можно было предположить, что он был удивлен, не так ли?

— Возражение.

— Принимается.

— То есть вы допускаете, что мой клиент был удивлен, когда вы сообщили ему о создании собственности.

— Прекратите немедленно! — выкрикивает ответчица.

— Прекратить что?

— Прекратите повторять «создание собственности»!

Адвокат истца понимает, что ответчица вот-вот расплачется, и это вызовет сочувствие, на минуту останавливается, проходит к своему столу, кладет бумаги, набирает в грудь воздуха и поворачивается.

— Когда вы сообщили моему клиенту о… сложившейся ситуации, выразил ли он желание каким-либо образом в ней участвовать?

Ответчица не желает отвечать на этот вопрос.

— Прошу вас ответить на вопрос, — вмешивается судья.

Ответчица смотрит на судью:

— Да, заявил, что не желает иметь ничего общего с этой беременностью, с зачатием ребенка, который…

— Спасибо, у меня больше нет вопросов.

Адвокат истца садится, пока адвокат ответчицы встает.

— Как вы себя чувствуете?

Ответчица подавленно качает головой:

— Немного обессиленной, как мне кажется.

Адвокат кивает:

— А как ребенок?

— Возражение, ваша честь. Использование термина «ребенок» недопустимо, поскольку спорную собственность, а именно эмбрион, нельзя рассматривать в этом качестве.

— Принимается.

— А как ваш эмбрион, который станет ребенком, если суд даст ему такую возможность?

— Возражение.

— Отклоняется.

— Нормально.

— Вы были у врача?

— Да.

— Все идет по плану?

— Да, ребенок здоров.

У адвоката истца вырывается стон:

— Возражение.

— В чем дело? — интересуется судья.

— Я протестую против использования термина «ребенок».

— Прошу вас придерживаться термина «эмбрион», — предупреждает судья ответчицу.

— Да, ваша честь.

Адвокат ответчицы делает шаг вперед и поднимает книгу. Это книга для будущих мам.

— Ваша честь, я бы хотела ознакомить собравшихся с особенностями эмбрионального развития человека. И вы, и адвокат истца получили копии этих материалов.

Судья кивает.

— На этой стадии развития спорной собственности… — Адвокат ответчицы на секунду останавливается, чтобы взглянуть на адвоката истца. — Сеть пересекающихся нервов начинает развиваться в черепе эмбриона. Веки начали формироваться и могут закрываться. На груди у эмбриона уже просматриваются соски. Почки производят первую мочу. Руки полностью сформировались и соответствуют размеру эмбриона, на ладони заметны пять пальцевых пластинок. Сердце сокращается с частотой сто ударов в минуту.

Адвокат закрывает книгу и возвращается к своему столу, давая слушателям возможность проникнуться значением ее слов. Адвокат поднимает глаза, потому что ей послышался всхлип. Она оглядывает публику и замечает двух женщин, вытирающих глаза.

— Суд может принять решение об удовлетворении требований истца посредством процедуры ее уничтожения спорной собственности. Желаете ли вы подвергнуться этой процедуре?

— Нет, — произносит ответчица не раздумывая, глядя прямо перед собой.

— Так, значит, в случае подобного решения суда вы подвергнетесь этой процедуре против вашей воли?

— Да.

— Вы не дадите на это согласия?

— Нет.

Адвокат делает шаг к ответчице и кладет руку ей на плечо.

Судья молча наблюдает.

— У меня больше нет вопросов, ваша честь.

7 апреля, вердикт.

— Решения подобного рода всегда даются с трудом. Современные технологии дают нам основания рассматривать человеческие эмбрионы в качестве собственности, и суд должен идти в ногу с изменяющимися условиями.

Адвокат Анны едва слышно ахает и складывает руки на столе.

— Аргументы, высказанные поверенными обеих сторон, основаны на прецедентах. Хотя в большинстве представленных случаев, а также в тех, которые я изучил самостоятельно, суд старался избегать открытого признания человеческого эмбриона собственностью, но сложившаяся практика требует от нас принятия данного предположения.

— В данном случае, согласно действующему законодательству, ответчик будет вынужден оказывать материальную поддержку своему плоду в случае, если он появится на свет. И в то же время по существующим правилам биологический отец не имеет права воспрепятствовать рождению ребенка. Такое положение дел представляется абсурдным.

При этих словах судья чуть улыбается, его щеки округляются, а глаза осматривают зал, чтобы не пропустить одинокие ухмылки и смешки.

— Не подлежит сомнению, что создание эмбриона невозможно без участия семени.

Адвокат Анны беспокойно ерзает в кресле. Она резко качает головой и что-то горячо шепчет. За спиной Анны раздаются тревожные вздохи и бормотание.

Судья ждет, пока эти звуки не утихнут.

— Создание этого эмбриона — результат слияния собственностей двух индивидуумов. Их вклады в создание новой собственности можно считать равноценными. Хотя в силу естественных причин данная собственность в настоящий момент находится в теле одного из них. Я не готов признать, что обладание этой собственностью означает полное право распоряжаться ею, поскольку данная собственность была создана совместно и в настоящий момент просто находится в труднодоступном месте, но и за запертой дверью закон по-прежнему имеет силу. Случаи, имеющие отношение к данному делу и касающиеся совместного создания собственности, были тщательно изучены в зале суда. Однако во всех рассмотренных делах речь шла о возвращении собственности, данной по взаимному согласию сторон. В данном же случае собственность истца была получена обманным путем. Именно обман можно усмотреть в сознательном решении ответчицы прекратить прием противозачаточных таблеток, в котором она призналась в ходе процесса. В таком случае собственность должна быть возращена истцу.

Судья делает паузу, обводит глазами публику и, наконец, останавливает взгляд на лице Анны.

— Суд полагает возможным удовлетворить требования истца.

В зале начинается суматоха.

Судья остается сидеть на своем месте, глядя, как люди вскакивают и спешат к двери.

— Что это значит? — спрашивает Анна, чувствуя шум у себя за спиной.

Адвокат Анны лишь крепче сжала побелевшие губы. Она вздыхает и качает головой.

Скелет эмбриона в утробе у Анны начинает затвердевать, мягкие ткани превращаются в кость.

9 апреля, под чужим именем.

В своем номере в отеле «Гандер» Анна входит в ванную и запирает дверь. Она ставит сумку на пол и смотрит на себя в зеркало. Она не спит уже несколько дней, и по ее лицу это видно. Она дышит, ощущая, как бьется сердце, и беспокоится, как там ее ребенок.

Она добралась от Сент-Джонса до Гандера за четыре часа. По дороге пришлось проезжать множество маленьких городков, глядя в зеркало заднего вида, нет ли за ней подозрительных машин. Она парковалась у больших магазинов, чтобы быть уверенной, что ее не преследуют. Ее адвокат взяла для нее машину в прокате, оформив документы на свое имя. Адвокат не спрашивала, зачем ей понадобилась машина, хотя она явно догадывалась, что Анна намерена скрыться.

Адвокат ждала Анну у себя в кабинете, а потом вывела из здания через черный ход, ведущий к подземной парковке. Она вывела машину из гаража, в то время как Анна сидела, скрючившись, на полу перед задним сиденьем.