Ясные глаза и радостные лица напомнили ей Кейти. Гэвин сказал, что к ней наверняка хорошо относятся в плену… Даже если ей никогда не удастся спасти дочь, Кейти сможет быть здесь счастлива – у нее хороший характер, – но Алекс хотела сама охранять и пестовать свою малышку. Никакой чужой человек, пусть даже очень добрый, не сможет любить ребенка так сильно, как способна любить его мать.

Такие печальные мысли очень расстроили ее, и неудивительно, что, когда Гэвин вернулся, она искренне обрадовалась. Он принес две книги: сборник стихов Байрона и «Айвенго» Вальтера Скотта.

– Если эти не подходят, я могу попросить принести что-нибудь еще.

– О, благодарю вас, Гэвин! – Она пробежала пальцами по кожаным корешкам. – Я ждала книг по мореходству и даже им была бы рада.

– У меня много книг в каюте. Мне приятно, что вы одобрили мой выбор.

Он вышел, чтобы переодеться к обеду, а она открыла «Айвенго». На титульном листе уверенным четким почерком было выведено: «Хелене в день ее двадцатидвухлетия. С любовью. Гэвин».

Она задохнулась от волнения. Как великодушно с его стороны – принести ей книги его жены, которые он хранил все эти долгие годы.

Открыв томик Байрона, он увидела слова, написанные красивым мелким почерком: «Хелена Эллиот». Какая она была, эта Хелена? Наверняка красивая и милая, и обожала своего мужа так же сильно, как и он ее. Как печально, что она умерла так рано.

Мысленно поблагодарив Хелену за книги, Алекс углубилась в чтение «Айвенго». Она даже не заметила ухода Гэвина. Когда стемнело и стало трудно читать, ей пришлось отложить книгу. Почувствовав, что проголодалась, она съела рис и фрукты, которые принес Сурио. Затем завернулась в плед и устроилась на полу за ширмой. Книги лежали около подушки как символ жизни, которая ждала ее впереди.

Впервые за последние месяцы она почувствовала себя счастливой.

Ее разбудил резкий свет фонаря. Она села и, заслонив от света глаза, увидела четырех вооруженных охранников, стоявших возле ее клетки. Один из них открывал замок ключом, висевшим на большой связке. Напрягая память, она вспомнила несколько малайских слов и попыталась выяснить, что происходит, но главный охранник жестом велел ей замолчать.

Догадавшись, что они боятся разбудить Гэвина, она прикусила язык. Если они пришли за ней, Гэвину все равно не остановить их, а если он вмешается, ничего хорошего из этого не выйдет.

Дверца клетки открылась, и ей знаком приказали выйти. Она молча подчинилась. Солнце уже встало, но в коридорах дворца, по которым ее вели, было еще темно. Что они хотят с ней сделать? Вряд ли собираются подвергнуть наказанию, пока Хасан не оставил надежды уломать Гэвина. Скорее всего ее ведут в тюрьму, и она будет там сидеть, пока не закончится «львиная игра».

Они спустились вниз и прошли в отдаленное крыло дворца. Главный охранник постучал в резную дверь. Им открыл раб, и тут же величавой походкой к ней приблизилась женщина, гладко зачесанные волосы которой тронула седина, а одежда была украшена драгоценными камнями. Последовал быстрый обмен короткими фразами, и главный охранник почтительно поклонился и исчез вместе с другими слугами. Прежде чем уйти, он перехватил взгляд Алекс и многозначительно похлопал по кинжалу. Она поняла без слов: он и его люди караулят снаружи, и ей будет очень, очень плохо, если она доставит этой женщине неприятности.

Как только дверь затворилась, несколько женщин разных возрастов вошли в комнату через внутреннюю дверь. Они о чем-то говорили, с любопытством разглядывая Алекс, прикасались к ее волосам, проводили пальцами по белой коже, качали головами, увидев ее синяки, а потом натерли целебной мазью ее опухшие запястья. Гибкие как лоза, удивительно грациозные, в экзотических нарядах – Алекс рядом с ними казалась себе неповоротливый гусыней, но вместе с тем радовалась тому, что находится среди женщин, а не в подземной темнице.

– Mandi, – сказала пожилая женщина.

Алекс поняла это слово – они хотят, чтобы она приняла ванну. Может быть, они готовят ее к выходу на свободу? Женщины смотрели на нее дружелюбно, и она чувствовала себя не как рабыня, а скорее как гостья. Снова ощутить себя чистой! Она и мечтать о таком не смела!

– Ya mandi, – улыбнувшись, ответила она.

Несколько женщин помоложе помогли ей вымыться, весело при этом хихикая. Когда Алекс смыла с тела грязь и пот и почувствовала себя снова молодой и красивой, у нее поднялось настроение, и она затеяла с детьми игру в прятки. Женщины одобрительно кивали головами. Хотя Алекс почти не говорила по-малайски, а они не понимали английского, язык дружбы оказался понятен всем.

После завтрака ее нарядили в новые роскошные одежды, в которых она стала еще краше. Поверх цветастого саронга ей предложили надеть нечто вроде тонкой шали, которая, закрывая ее грудь, спускалась на одно бедро. Женщинам нравилось наряжать Алекс, нравилось укладывать ее волосы в замысловатую прическу, и они возились с ней с удовольствием, как будто она была большой красивой куклой.

Изумление Алекс достигло предела, когда главная рабыня принесла горсть золотых украшений. Извинившись на своем языке, она вытащила из кучки драгоценностей короткую золотую цепь.

Наручники.

Женщина тяжело вздохнула, выражая сожаление, и застегнула наручники на содранных запястьях пленницы. Цепи для ног держала в руках юная девушка – она опустилась на колени, чтобы застегнуть их на щиколотках Алекс. Каждое колечко представляло собой произведение искусства, и все они соединялись в цепь, напоминая ювелирное украшение, но все равно это была всего лишь цепь. Она по-прежнему оставалась рабыней. Алекс чуть не заплакала. Теперь стало ясно, зачем ее привели сюда – приз в проклятой игре Хасана должен был услаждать взоры его гостей.

Гэвин проснулся и сразу вспомнил, что сегодня начинается «львиная игра». Сердце его бешено забилось. Игра будет продолжаться пять дней, и в каждый из этих дней он сможет сделать один бросок игральной кости.

Он умылся, побрился и с удивлением обнаружил, что какая-то часть его существа с нетерпением ждет начала испытаний – даже торговля не доставляла ему радости, если не предстояла борьба с конкурентами, а в этой игре ставки были гораздо выше. Он не стал рассказывать Алекс, что его ожидает, если он проиграет, – она и так чувствует себя виноватой из-за того, что он так рискует ради нее. Если ему выпадет удача и он победит, они уедут с Мадуры и Алекс так никогда и не узнает, что ради ее освобождения он поставил на карту десять лет своей жизни.

Выбрав одежду, которая не стесняла бы движений, он оделся и вошел в гостиную.

– Алекс?

Ответом ему была тишина. Он позвал еще раз, затем заглянул за ширму. Алекс исчезла. Он застыл на месте, не зная, что предпринять, но в этот миг скрипнула дверь, и он резко повернулся, готовый к нападению. Но это оказался Сурио.

– Ты не знаешь, где миссис Уоррен?

– Я заходил к охранникам, они сказали, что ее перевели на женскую половину, – спокойно ответил слуга. – Там ей никто не причинит вреда.

– Но зачем Хасан сделал это?

– Простым смертным не стоит пытаться понять действия королей, – сухо ответил Сурио. – Кстати, у меня для вас есть кое-что интересное. Я собрал информацию об этой игре. Многие испытания вам хорошо известны: плавание, ныряние, шахматы, поединок на кинжалах или рукопашный бой. С этим вы справитесь. – Он нахмурился. – Что касается битвы с драконом, танцев на огне и поклонения богине, то тут мне не все ясно.

– Названия звучат весьма интригующе, – произнес Гэвин. – Надеюсь, мне не придется драться с самим Хасаном. Хоть он и заверил меня, что игра не предусматривает смертельного исхода, не хотелось бы встречаться с ним в поединке с кинжалами или в рукопашном бою.

Сурио искренне изумился.

– Я всегда думал, что вы в совершенстве владеете приемами восточной борьбы и умеете пользоваться кинжалом. Вы не проиграете.