Каким-то чудом Джаго удалось ее удержать. Вся нагрузка приходилась на одну руку, и он боялся, что его плечевой сустав лопнет. Пока Миранда отчаянно искала ногами уступ, он, пытаясь ее поднять, соскальзывал миллиметр за миллиметром туда, где их обоих ждала неминуемая гибель.

Вокруг них с грохотом падали камни, наполняя воздух пылью. Слышались чьи-то крики. Когда толчки прекратились, Миранда наконец смогла нащупать мыском выступ в стене и, оттолкнувшись от него, дотянуться до руки Джаго.

Вытащив ее наверх, он, несмотря на адскую боль в плече, откатился вместе с ней от края пропасти.

— Идиот! — Ее голос чуть не оглушил его.

— Несомненно, — ответил он.

Ловя ртом воздух, Миранда закашлялась от пыли, но это не помешало ей его ругать.

— Больше никогда не смей этого делать!

— Обещаю. — Он бы рассмеялся, если бы ему не было так больно.

— Я говорю серьезно. Я не стою того, чтобы ради меня умирать, слышишь?

Он ее слышал. Слышал боль, которой были пропитаны ее слова. И дело тут было вовсе не в шоке.

Миранда действительно говорила серьезно, и он, несмотря на боль в плече, крепко прижал ее к себе и не отпускал до тех пор, пока она не перестала молотить по нему кулаками и повторять: «Я не стою…»

Пока она сама не схватилась за него и не зарылась лицом в его грудь. О том, что она плачет, говорило только легкое подрагивание ее плеч. Как будто она хотела скрыть от него свои слезы.

После того, что ей довелось пережить, Миранда имела полное право на эмоциональную разрядку. До сих пор она не была такой скрытной, когда дело касалось выражения чувств. Он бы с радостью принял от нее обещанный пинок и новую порцию оскорблений. Все что угодно, что помешало бы ему спросить, почему она недостойна того, чтобы ради нее умирали.

Он не хотел это знать. Не хотел лезть ей в душу.

Но даже сопротивляясь этому, он где-то глубоко внутри чувствовал надежду. Ее жизнь принадлежала ему, а его — ей.

С того момента, как он, очнувшись в темноте, обнаружил рядом с собой эту женщину, между ними установилась связь. Что бы ни случилось в будущем, эти несколько часов связали их навсегда.

А ведь до возвращения домой было еще не скоро.

— Не надо. Перестань, — произнес он, подняв край своей рубашки, чтобы вытереть ей слезы, точно так же, как она когда-то вытирала пыль с его лица. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

Затем его губы нежно коснулись ее щеки, и ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. Он поцеловал ее как ребенка, и это едва не свело на нет все его старания успокоить ее. Майри пришлось призвать на помощь все остатки самообладания, чтобы отстраниться от Джаго, отказаться от тепла, которое он ей предлагал.

— Достаточно, — сказала она, вытирая лицо рукавом, словно пытаясь забыть мягкость его рубашки, нежность его губ.

Уничтожить все следы своей слабости.

Она не плакала много лет. Была так уверена, что в ней не осталось слез. Но этот незнакомец рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее…

— Тебе следовало позволить мне упасть, — произнесла она. — Я говорила, чтобы ты меня…

— В следующий раз, — перебил ее Джаго.

Она говорила всерьез, черт бы его побрал! Закрыв глаза, чтобы сдержать слезы, она глубоко вдохнула, прежде чем продолжить:

— Обещаешь?

— Обещаю. Даю честное слово, что в следующий раз ты будешь карабкаться по стене Храма Огня одна.

— Что? Нет!

— Ты разве не это имела в виду?

— Ты же прекрасно знаешь, что нет. Мы еще не выбрались отсюда, и какой смысл нам обоим умирать?

— Никто не умрет, — неистово произнес Джаго. — Не сегодня. Не здесь. Не в моем храме.

— Мне бы твою уверенность.

— У тебя есть нечто гораздо лучше, Миранда Гренвилл. У тебя есть я.

В ответ на это Майри рассмеялась.

— А куда тебе, бедняге, деваться? Ты застрял здесь со мной. С женщиной, не подчиняющейся приказам и не доверяющей людям. — Она внезапно посерьезнела. — Я могла погубить нас обоих.

— Не кори себя. Все наши реакции запрограммированы.

— Значит, ты запрограммирован на то, чтобы быть героем. — Майри положила ладонь ему на грудь. — Спасибо, что вытащил меня. — Затем, словно смущенная своей благодарностью, она произнесла: — Итак, что дальше, бесстрашный герой? Мы пока что не выбрались наружу.

Поймав ее руку, он лег на пол и увлек ее за собой.

— Мы попробуем немного поспать. Нам нужен отдых.

— Поспать?

— Что такое, принцесса? Не хватает перины и атласных простыней?

— Атласных простыней? Прошу тебя… — Она содрогнулась.

— Ты замерзла?

— Нет, хотя здесь холоднее, чем внизу. Здесь больше воздуха. Думаешь, мы найдем выход?

— Часть крыши обвалилась. Посмотри наверх, и ты увидишь звезды.

— О… — Неожиданно она добавила: — Давай продолжим карабкаться наверх.

— Для этого нам нужно восстановить силы, — сказал Джаго. — Когда ястреб свалился вниз, он унес с собой часть пола этого уровня. Кажется, здесь довольно безопасно, но…

— Мы могли бы сделать еще фотографии.

— Давай подождем наступления дня, — возразил он. — Нет смысла рисковать.

— Я в этом не уверена. Гораздо проще быть смелым, когда не видишь опасность.

— Доверься мне.

— Ты постоянно мне это твердишь. — Майри пожала плечами, — Думаю, ты прав, — неохотно признала она. — Все дело в этом месте. Оно нагоняет на меня страх.

— Боишься темноты? — Джаго отпустил ее руку. — Иди сюда. — Он вытянул в сторону руку, чтобы она могла теснее прижаться к нему. — Я расскажу тебе сказку на ночь.

Майри ничего не ответила и предпочла сохранить между ними дистанцию, но он все равно начал свой рассказ. Он поведал ей о людях, построивших этот храм, о том, как они жили и кому поклонялись.

Он подумал, что ей станет немного легче, если она узнает, что они не приносили в жертву людей. Что их огня не нужно было бояться. В полнолуние они разводили костер на алтаре в центре храма и бросали в него охапки душистых ночных лилий, растущих в лесу, чтобы ястреб мог поймать сладкий аромат, исходящий из шахты, и отнести его на своих крыльях луне в качестве подарка.

— Откуда ты все это знаешь? — удивилась Майри.

— Они вырезали на стенах пиктограммы и различные изображения. Кроме того, это подтвердили лабораторные анализы золы, найденной под многолетними слоями мусора.

— Но это же прекрасно, Джаго. Почему экскурсовод ничего нам об этом не сказал?

— Потому что он ничего об этом не знает. Я еще не опубликовал свои открытия.

— Но как же…

— Довольно. — Джаго не хотел думать о Флисс. Он был зол на нее, на Фелипе, но больше всего на самого себя. Он сам был во всем виноват. Если бы он не был таким упрямым и не хотел бы сохранить открытый им прекрасный мир только для себя… — Теперь твоя очередь, — сказал он. — Расскажи мне, от чего ты бежишь.

— Кто тебе сказал, что я от чего-то бегу? — возмутилась она.

— Ты решила отдохнуть от своей семьи, не просматриваешь сообщения, не посылаешь домой открыток.

Миранда глубоко вдохнула, и на мгновение ему показалось, что она сейчас пошлет его куда подальше.

Но она не сделала этого. Она еще долго молчала, а затем произнесла всего три слова:

— От самой себя?

— Что?

Джаго предполагал, что всему виной были проблемы на работе, в семье или в личной жизни. Или все вместе.

— Всю свою жизнь я бегу от ужасной твари, которую никто не любит.

Он вспомнил, как в детстве засунул палку в дупло дерева и потревожил осиное гнездо. Тогда он пожалел о своем поступке, но не смог избежать последствий. Так же было и сейчас.

— Никто? — спросил он.

Она поежилась.

— Мой брат Иво всегда заботился обо мне лучшим образом, а я в ответ чуть не утащила его с собой в пропасть. Кажется, это входит у меня в привычку. — За этим последовала тишина, в которой он услышал стук ее сердца. — Хотя тогда это было психическое, а не физическое падение.