— Товарищ, дай мне, — попросила она солдата.

— Очередь, — не глядя на нее, отказал тот.

— Дай! Что ты своим не даешь?

— Своим можно. — Всё так же, не поворачиваясь, солдат сунул Наташе полбуханки. Она побежала вдоль очереди, отдала хлеб девочке и, не слушая ее благодарности, пошла через площадь.

Наташа не заметила, как оказалась за городом. На серой стенке трансформаторной будки кто то искусно подрисовал к черепу начесанный на лоб чубчик, придав ему сходство с Гитлером. Наташа швырнула в него камнем, плюнула и пошла дальше.

Сразу же за городом начинался лес, и Наташу потянуло туда… Она очень любила лес. С ним было связано всё ее детство, он был для нее живым существом. И если здесь, в Германии, лес три года был ей тюрьмой, то сейчас он вдруг запах такими же возбуждающими, дразнящими ароматами, как и тот, на ее Смоленщине, пел такие же немножко грустные, навевающие раздумье, песни, как и тот бор в родном краю, где она так любила собирать грибы.

Выбрав пригорок, устланный толстым настом прошлогодней листвы, Наташа присела и стала перематывать портянку. От усердия она даже кончик языка высунула. О прошлом думать не хотелось: оно ушло, как тяжелый кошмарный сон. Мысли Наташи были дома. Она видела перед собой мать, наверно, сильно постаревшую, исхудавшую, истосковавшуюся по дочери… Может быть, каждый день она высматривает у ворот почтальона… Ничего, мама, потерпи еще немножко, потерпи. Скоро буду дома…

Стук колес оборвал мысли Наташи, и он? увидела сквозь редкий боярышник телегу, едущую по проселку. На телеге сидел человек в сером пиджаке и шляпе с отвисшими полями. Изредка оглядываясь по сторонам, он подгонял лошадь. Дорога проходила так близко от Наташи, что, когда телега поравнялась и человек на миг повернул в ее сторону лицо, девушка едва не вскрикнула. Это был он — майор Вилли! Наташа так растерялась, что даже не шевельнулась, пока он проезжал мимо.

Майор Ярута ищет его! Надо было что-то предпринять, притом немедленно, но что именно — Наташа не знала. И когда телега скрылась за частоколом сосен, девушка вскочила на ноги и бросилась к городу. Но уже через минуту она остановлась.

“Уйдет… Ведь он уйдет! Пока я кому-нибудь сообщу — он потеряется в лесу. Там десятки проселочных дорог — ищи потом, по какой он поехал”.

Не раздумывая больше, Наташа вернулась в лес и пошла за телегой, скрываясь за деревьями. Не едет ли он к Вульфу?.. Эта дорога идет как раз к нему. Наташа возила по ней молоко в город. Нет, телега свернула вправо… А теперь опять налево… Снова вправо. Зачем он так петляет? Телегу Наташа не видела, слышала только глухой перестук колес. Она уже вся исцарапалась о ветви, стараясь двигаться скрытно. Но вот телега, кажется, остановилась. Наташа подкралась ближе и, прячась за толстым дубом, осторожно выглянула. Впереди была вырубка. Вилли собирал хворост и складывал его в телегу… Затем он поехал дальше. Сосняк кончился, и началась дубрава. Деревья были редки, и теперь Наташе приходилось перебегать от одного ствола к другому. Открылась небольшая поляна, и здесь телега снова остановилась. Вилли соскочил на землю, оглянулся кругом и пошел в сторону Наташи. Девушка приросла к дереву. Она слышала даже, как трещит под ногами немца валежник.

Но Вилли остановился шагах в двадцати, присел на пень спиной к Наташе и закурил. Потом он наклонился к ногам, должно быть, переобувался.

Прошло несколько томительных минут. Как на зло, в носу так защекотало, что Наташа еле сдерживалась, чтобы не чихнуть. Как рае в то самое мгновение, когда Наташе уже казалось, что ей не сдержаться, немец поднялся. Собрав еще немного хвороста, он взобрался на телегу.

Убедившись, что Вилли возвращается в юрод, Наташа решила обогнать его и, встретив в городе первого попавшегося солдата, попросить задержать фашиста. Но Наташа не рассчитала времени. Пока она кружным путем выбиралась из лесу, телега достигла первых домов. Наташа бросилась прямо к ней, но вдруг встречная колонна машин отрезала ей дорогу. Девушка попробовала проскользнуть между машинами и едва не угодила под грузовик. Шофер сердито закричал на нее и сочно выругался. Наташа подняла руку, пытаясь остановить одну из машин, но ей шутливо крикнули:

— Некогда, спешим на Берлин. Догоняй, деваха!

Когда колонна промчалась, телеги уже не было видно У Наташи заблестели слезы. Упустила, упустила… Она готова была разреветься от отчаяния. Бросилась на одну улицу, на другую, однако немец как в воду канул.

Опустив голову, Наташа побрела к себе на сборный пункт.

Шурша скатами, машина быстро бежала по шоссейной магистрали, приближаясь к линии фронта. Где-то далеко за Одером два прожекторных луча шарили по черному небу, видимо разыскивая самолет. Вот они скреститесь римской десяткой, и в точку скрещения полетели с земли стайками разноцветные светлячки. Они плыли, казалось, так медленно, что их можно было бы легко ловить руками. Некоторые бесследно растворялись, другие лопались яркими искристыми вспышками. Потом “десятка” сломалась, и лучи снова суматошно заметались по небу, пока вдруг не погасли совсем.

Майор Ярута поудобней уселся, склонил голову на грудь и закрыл глаза. Хотелось спать, убийственно хотелось спать. Хоть бы раз по-настоящему отоспаться.

Свернув с шоссейной дороги, машина затряслась по булыжнику, спускаясь в низину, заплывшую волокнистым туманом. Шофер, искоса взглянув на майора, сбавил газ.

— Ты что как на волах? — недовольно спросил Ярута.

— Да мотор хандрит, товарищ майор.

— Не хитри, приятель. Спать будем потом.

Шофер нажал на педаль и машина рванулась с прежней силой.

Яруте смертельно хотелось стать, но он не спал. Нельзя! Некогда. Он возвращался от полковника Сизова и еще раз обдумывал, что предстояло сделать. Самое простое, конечно, — арестовать Вульфа и попытаться через него развязать узел. Он, безусловно, должен знать базы Либиха—Шнейдера. Не может ее знать, так как они расположены где-то на территории его лесничества. Система организации Либиха теперь уже более или менее ясна. В лесу у него базы с законспирированными радиопередатчиками, а вокруг разветвленная сеть агентуры. Факты подсказывают, что именно так.

“Но будем рассуждать логически, — думал Ярута — Допустим, Вульфа я арестую. Что это мне даст? Может создаться два положения. Первое: он заявит, что ему ничего неизвестно о деятельности Либиха, и это может оказаться правдой. Таким образом, арест Вульфа ни к чему не приведет, но наверняка насторожит Либиха. Ему непременно станет известно об аресте лесника. Это пахнет провалом. Конечно, Либих свою деятельность не прекратит, но законспирируется еще глубже. Но, допустим, что Вульфу всё известно о Либихе. Сознается ли он? Трудно сказать. Изобличающих его улик: пока что нет. К тому же, не исключена возможность, что он и сам причастен к этой организации. Тогда от него и совсем ничего не вырвешь Стало быть, с арестом торопиться нельзя. Как бы не вспугнуть прежде времени.

Сзади засигналил клаксон, шофер взял правее, освободил дорогу, не уменьшая скорости. Сигналы продолжали настойчиво гудеть, но машину не обгоняли.

— Пошел к чертям! — выругался шофер, опять выехал на середину дороги и поддал газу.

Внезапно, почти впритирку, проскочил мима машины мотоцикл. Мотоциклист что-то крикнул и понесся дальше.

— Вишь, некогда ему, невтерпеж — бабу везет, — буркнул шофер.

В слабом свете подфарников Ярута заметил позади мотоциклиста пассажира. Ветер пузырем надул гимнастерку и змейкой трепал черные косы. “Уж не Наташа ли? — подумал он. — Кажется, она. Куда же это ее повезли?” Внезапно что-то больно кольнуло сердце. Ярута сам удивился этому. Он заёрзал на месте, всматриваясь в маячивший в туманной ночи красный огонек мотоцикла. “Ну и пусть… Тебе-то, майор, какое дало?” — Он хотел сразу же перестать об этом думать, забыть — хватит ему и без того забот. По впереди всё еще маячил красный глазок, и легкая грусть не развеивалась. Куда она поехала?.. Он закрыл глаза, чтобы не видеть огонька, уносящего ее неизвестно куда.