— Как за что? — Паренек даже обиделся. Валек не удержался и хмыкнул; старший строго поглядел на него. — Как за что? За переправу.

— Да что это за переправа такая? — рассердился командир. — Крутит тут мне голову: переправа, переправа... а ничего толком не объяснит.

— Можно стоять вольно? — спросил паренек.

— Да стой вольно, стой, как хочешь, только скажи толком: чего тебе от меня надо?

Ребята встали «вольно». Маленький при этом старательно отставил в сторону ногу и смешно вывернул пятку.

— Обыкновенная переправа, — неторопливо начал старший. — Имеется, значит, плот. Под названием «Гроб фашистам». Сами связали. Нас целых восемь человек, а я заведующий. И мы с того берега, где немцы, трех раненых наших на эту сторону переправили. Они вот там, в лесу. Мы их там укрыли, маскировку сделали. Только дале-то их тащить тяжело. Вот мы к вам и прибыли. Их надо в поселок унести, раненых.

— Что ж, немцы вас не заметили? Как же вы у них под носом на своем плоту путешествуете?

— А мы все под бережком, под бережком, а потом там у нас корчага есть, мы от нее уже на ту сторону переваливаем. Тут у речки изгиб. Вот и не видно нас. Они заметили было, стрелять начали, а мы уже к месту назначения прибыли.

— Ну, если правду говоришь, молодец, Андрей Алексеевич! — сказал командир.

— Алексей Андреевич, — тихо поправил паренек, скромно глядя в сторону.

Через полчаса Алексей Андреевич и его «порученец» Валек привели командира и санитаров к раненым, которые были спрятаны в лесу, там, где река сделала глубокую промоину в береге и толстые корни деревьев переплелись, как шалаш.

— Вот тут! — указал Алексей Андреевич.

Из-под корней выскочили, карабкаясь по берегу, четверо ребят.

— Смирно! — скомандовал Алексей Андреевич и повернулся к командиру: — Команда пионерской переправы в сборе. Раненые как раз тут, у судна выставлена охрана. Переправа к выполнению боевых заданий готова.

— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался командир.

Ребята дружно ответили; только из-за дерева, нависшего над берегом, с некоторым опозданием прозвучало: «Здравствуйте». И Алексей Андреевич объяснил, что это двое дежурных, которые охраняют спрятанный плот. Вскоре трое тяжело раненных красноармейцев были уложены санитарами на носилки. Двое из раненых бойцов были в забытьи и только изредка тихо стонали; третий, схватив ослабевшей рукой командира за локоть, тяжело двигая губами, все порывался сказать что-то. Но у него выходило только:

— Пионеры-то... ребятишки... очень благодарны от бойцов... пионеры... Пропали бы... А они вот...

Санитары унесли раненых в поселок. А командир пригласил ребят поужинать к себе. Но Алексей Андреевич заявил, что подходит самое время для работы и он отлучиться не может.

На следующий день Алексей Андреевич принес командиру бумажку, на которой был нарисован план расположения немцев. Он сам нарисовал его, пробравшись на тот берег.

— А сколько у них пулеметов и орудий, не заметил? — спросил командир.

— Сейчас получите все в точности, — отвечал Алексей Андреевич и свистнул. Тотчас из кустов высунулся долговязый парень в очках.

— Это при нашем плоте счетовод, Колька, — пояснил Алексей Андреевич.

— Не счетовод, а булгахтер, — мрачно поправил долговязый.

— Бухгалтер! Сто раз сказано! — сказал Алексей Андреевич.

У «бухгалтера» оказался точный, завязанный узелками на веревке, собранный из камешков и палочек список всех пулеметов и орудий, которые немцы установили на другом берегу.

— А как насчет броневиков? Не видали?

— Это уже надо у Сережки спросить, — отвечал Алексей Андреевич, — я нарочно рассредоточил по всем, чтобы у каждого понемножку было. А по камешкам да щепочкам немцы не узнают. Это у каждого в кармане бывает. Если кто и попадется, остальные свое доделают. Эй, Сережка! — крикнул он, и тотчас из-за кустов вышел наголо стриженный и загорелый увалень. У него был десяток ракушек, обозначающих немецкие броневики и танки.

— Может, вам винтовки нужны? — вдруг сурово спросил Алексей Андреевич.

Командир рассмеялся:

— А вы что, не только плоты мастерите, но и винтовки, выходит, производите? Так, что ли?

— Нет, — отвечал, не улыбаясь, Алексей Андреевич. — У нас готовые, немецкого производства. Присылайте вечером за ними к переправе, в ноль часов пятнадцать минут. Только чтоб точно.

Четверть первого, как было условлено, к месту переправы пришел сам командир. Его сопровождали несколько бойцов. Командир стал спускаться к воде и споткнулся вдруг обо что-то железное и тяжелое. Он нагнулся и нащупал мокрую винтовку.

— Принимайте оружие, — зашептал Алексей Андреевич.

Восемьдесят немецких винтовок передали пионеры-плотогоны в эту ночь красноармейцам. Алексей Андреевич аккуратно пересчитал их, отметил у себя в записной книжечке каждую и велел своему «бухгалтеру» получить расписку с командира.

«Дано сие заведующему переправой Алексею Андреевичу в том, что мною получено восемьдесят немецких винтовок, захваченных пионерами у противника. Выражаю всей команде плота «Гроб фашистам» благодарность». И командир расписался.

— Как же это вы ухитрились все-таки? — спросил он у ребят.

— А они там пьяные. Вот мы подползли и утянули. Очень просто. Три раза туда плавали. Один раз в воду было упустили. Нырять пришлось.

— А больше никаких приключениев не было, — вдруг подал голос Валек. А все думали, что он уже заснул, прикорнув на пеньке.

— Ты уж молчи: приключениев!.. Сто раз сказано: приключений.

— Ну, вы просто молодцы, ребята, — с искренним восхищением сказал командир, — здорово работаете. Этак вы, пожалуй, и пушку притащить можете.

— И пушку можем, — спокойно согласился Алексей Андреевич.

Оказалось, что на том берегу в болотной тине накануне завязла немецкая пушка. Ребята высмотрели это место. Днем немцы пытались вытянуть орудие на берег, на сухое место, но у них ничего не вышло.

Командир отрядил семерых бойцов в помощь ребятам. Команда Алексея Андреевича заняла свои места на бревенчатом плоту. Ребята и бойцы стали грести руками, досками и лопатами. И плот «Гроб фашистам» тихо поплыл по ночной реке.

Командир должен был вернуться к своей части, но он не мог заснуть. Несколько раз он выходил на берег, вглядывался в темноту и прислушивался. Но ничего не было слышно.

Уже начинало светать, когда вдруг с того берега раздались беспорядочные выстрелы. Немцы заметили плот и открыли огонь по нему. Но было уже поздно. Командир увидел, что плот завернул за изгиб берега. Командир бросился туда.

К утру в расположение части были доставлены вытащенные из тины, оставленные там фашистами, пушка и миномет.

— Восьмидесятидвухмиллиметровая пушка и сорокапятимиллиметровый миномет, — так сказал, докладывая командиру, Алексей Андреевич.

— И совсем наоборот, — очень довольный ошибкой своего заведующего, поправил Коля-бухгалтер, — совсем обратно: пушка — сорок пять миллиметров, а миномет — восемьдесят два.

И он торжествующе показал свою запись.

Но бедный Алексей Андреевич уже так зевал, что спорить не мог.

Командир уложил ребят в своей палатке. Алексей Андреевич хотел оставить дежурных у плота, но командир поставил там своего часового. Настоящий часовой охранял в эту ночь славный пионерский плот «Гроб фашистам», а заведующий переправой и семеро его помощников, укрытые шинелями, сладко посапывали в командирской палатке.

Утром часть уходила на новые позиции. Ребят разбудили, накормили вкусным завтраком. Командир подошел к Алексею Андреевичу и положил ему руку на плечо.

— Ну, Алексей Андреевич, — сказал он, — спасибо тебе за службу. Пригодилась нам твоя переправа. Что ж тебе подарить на память?

— Да что вы! Мне ничего не надо.

— Погоди, — остановил его командир. — Вот, Алексей Андреевич, друг, получай от меня. Носи с почетом. Зря не бахай, попусту не грозись. Оружие боевое. — И, отстегнув свой наган, он протянул его заведующему переправой. У ребят загорелись глаза от восторженной зависти. Алексей Андреевич взял обеими руками револьвер. Он медленно поворачивал его и осторожно прицелился в дерево.