Шестая неделя эпидемии (15–21 мая). Пик развития эпидемии. Во всех отделениях чумного госпиталя за неделю умерло от чумы 42 человека, по улицам и окрестностям города поднято 47 чумных трупов. В основном больные поступали с тех же улиц, что и в предыдущие недели. На Мукомольне Первой Речки, в районе так называемых Круговых улиц, образовался новый очаг. Здесь было зарегистрировано 8 умерших за неделю. Еще в 3 и 5 недели эпидемии в этом довольно обособленном от других китайских кварталов районе, было подобрано по одному трупу. Погиб фельдшер Козлов.
Новый очаг вызвал у Владивостокских властей опасения, что эпидемия легочной чумы может осложниться эпидемией бубонной формы болезни. Некоторым лицам рисовалась картина, как крыса, поглодавшая труп умершего от чумы китайца, заболевает сама чумой, а вследствие этого заражает своих блох, которые, конечно, пойдут далее делать свое дело — разносить чуму. Эти опасения, казалось, нашли свое подтверждение, когда в районе Мукомольни были найдены мертвые крысы, одна из которых оказалась зараженной чумой. Дело теперь стояло лишь за появлением больных бубонной чумой, но эпидемия бубонной чумы во Владивостоке так и не развилась.
На хуторе Сехюче 15 мая умерло 4 русских жителя. Все они имели контакты с китайцами, приезжавшими из Владивостока.
Седьмая неделя эпидемии (22–28 мая). Количество больных чумой и подобранных чумных трупов уменьшилось. Умерли от чумы 41 человек, поднято 32 чумных трупа. Как больные, так и умершие поступали из прежних районов города, первое место среди которых оставалось неизменно за районом Б. Вспышка чумы среди китайских рабочих на Сучанских копях — 13 погибших. В Никольске подобрано 4 чумных трупа. Погиб санитар Хазов.
Восьмая и девятая недели эпидемии (29 мая — 11 июня). Во Владивостоке эпидемия неуклонно шла на убыль. От чумы умерло 32 человека, подобрано 28 чумных трупов. Погиб санитар Короткевич.
В Никольске активно действуют китайские «черные похоронные команды» (рис. 85). 5 июня в реке Супутинке был обнаружен чумной труп. Это последний случай чумы в городе. Вслед за периодом эпидемического течения легочной чумы наступил период, резко отличающийся по своему эпидемическому течению и по существу заболеваний от предшествовавшего. Его П.В. Захаров с соавт. назвали «хвостом эпидемии легочной чумы». Как оказалось, очень трудно уловить момент прекращения эпидемии легочной чумы в большом городе.
Десятая неделя эпидемии (12–18 июня). Эпидемия резко оборвалась: за неделю было зарегистрировано только три чумных трупа. Один поднят 15 июня на Шлюпочной пристани мыса «Чуркин», второй — 18 июня в районе 10 Рабочей улицы и третий 18 июня был доставлен с 12 версты Сучанской ветки Сучанских копей. В предшествовавшую девятую неделю было 20 случаев, а в восьмую — 40. Возник естественный вопрос, не конец ли это эпидемии легочной чумы, или, быть может, это только передышка? Некоторые врачи определенно утверждали, что эпидемии окончилась, и нужно готовиться, после десятидневного срока со времени обнаружения последнего чумного трупа, объявить город угрожаемым по чуме, а затем и благополучным.
85. Упаковка выбрасываемых китайцами трупов людей, умерших от чумы. Труп подобран 1 июня 1921 г. с Бульварной улицы г. Никольска-Уссурийского
Дальнейшее развитие событий показало, что такой 10-дневный срок наступил не скоро, хотя и не раз бывали чистые промежутки времени, близкие к десятидневному сроку. Среди населения и даже некоторых врачей, правда не открыто, шла молва, что чума закончилась, а только чумной госпиталь продолжает «находить» чуму среди китайской бедноты, всегда дававший много смертей от болезней и истощения.
С одной стороны, такое шушуканье, особенно увеличивающееся к четвертой неделе хвоста эпидемии, с другой стороны, новизна такого эпидемического явления, как один-два чумных трупа в неделю, заставили председателя Городской санитарно-исполнительной комиссии (СИК) П.В. Захарова, принять меры открытого исследования больных и трупов в чумном госпитале. Волнующий всех вопрос был перенесен в научное Общество врачей Южно-Уссурийского края, где была образована особая комиссия бактериологов для подготовки Обществу заключения по поводу последних случаев чумы. Эта комиссия по просьбе председателя Городской СИК познакомилась в чумном госпитале с материалами от последних чумных трупов и подтвердила чумную природу бацилл, полученных лабораторий из этого материала. По просьбе П.В. Захарова главный врач японских экспедиционных войск в Сибири командировал двух японских врачей для присутствия при вскрытии трупов в чумном госпитале и для исследования материалов из трупов параллельно в японской чумной лаборатории во Владивостоке. Когда дальнейшее исследование трупов русскими и японскими врачами дало идентичные результаты, все кривотолки исчезли. К сожалению, движение заболеваний чумой во Владивостоке продолжалось.
В течение 10-й недели больных чумой в госпиталь не поступило. В чумном отделении оставался один китаец Ван Фу, поступивший 30 мая с признаками бубонной чумы (см. ниже). В изоляцию и обсервацию поступления были единичные.
Одиннадцая-двадцатая недели эпидемии (19 июня — 27 августа). В разных местах города выявляются единичные заболевшие чумой и поднимаются единичные чумные трупы. Дважды разрывы между зарегистрированными случаями чумы составляли 6 суток (между 11 и 13 неделями).
Двадцать первая неделя эпидемии (28 августа — 3 сентября). Случаев смерти в чумном госпитале не было. Трупов было поднято два. Оба были вскрыты 30 августа в присутствии бактериолога Левашова и японского врача Гото, подтвердивших чуму.
Двадцать вторая неделя эпидемии (4–9 сентября). Количество случаев чумы вдруг возросло. В чумном госпитале от нее умерли 2 китайца, два трупа, подобранные на улицах, оказались чумными. У властей возникло опасение, что дотянувшаяся до октября месяца, т.е. до холодного времени года, эпидемия может вновь разгореться в легочной форме. Акты вскрытия найденных трупов приводятся ниже полностью.
1) 10 сентября 1921 г. в анатомическом покое при чумном городке в присутствии лаборанта Левашева и японских врачей Койдо, Гото и Мураками был вскрыт труп китайца, доставленный 9 сентября с Рюриковской ул., против дома № 20. Труп резко истощен; паховые, подмышечные и другие железы прощупываются. Оба легких в верхних отделах сращены с костальной плеврой, ткань их в этих отделах плотна, бугриста, темного цвета, на разрезе хрустит; в остальных долях имеются различной величины уплотненные фокусы такой же плотности и цвета, как описанные выше. Нижние доли обоих легких эмфизематозно вздуты, но не сплошь, а лишь по краям, местами такие выпячивания достигают величины куриного яйца. Перибронхиальные железы увеличены, плотны и на разрезе черного цвета. На интиме аорты язвочки; клапаны утолщены, плотны. Селезенка плотная, увеличена в 2,5 раза, ярко-красного цвета зернистость ее сглажена. Печень слегка набухшая, ткань ее бледно-розового цвета, на разрезе хрустит. Почки резко отечные слои их не резко отделены. В желудке небольшое количество желтого цвета пищевой кашицы, в области дна желудка и привратника слизистая атрофирована, аспидного цвета, местами небольшие экстравазаты. В нижнем отделении толстых кишок и в прямой на слизистой имеется довольно много язв в различных стадиях развития; стенка кишки набухшая, слизистая грязно-cеpогo цвета; мезентеральные железы, в особенности, в районе пораженных кишок резко увеличены, а в остальных участках брыжейки только набухания. Взяты пробы из легких, селезенки, почек, крови, мезентеральных желез и содержимого кишечника. Бактериоскопически чумные палочки найдены в большом количестве в селезенке и крови; а в остальных — в меньшем количестве, так что данный случай надо рассматривать как чумную септицемию. Вскрытие производил врач Шипилов.
