«Позвольте мне приветствовать наш первый Возрожденческий Всероссийский Собор. Только не от многих городов, не от имени горожан я привез вам это приветствие. Я привез его из глухих деревень, от простых крестьян. Нынешний день, открывший первый наш Возрожденческий Собор, всколыхнул деревню. Когда организовался СЦВ, деревня очень интересовалась этим. Мы решили тоже объединиться. Три недели назад собрали свой предсоборный съезд. Я видел, как эти простые крестьяне — жаждущие чего-то, чего они не находили ни в одном религиозном течении, хотели объединиться. Они выделили из своей среды и отпустили сюда такого же мозолистого рабочего, как они сами. Они просили сказать, что их деревня нуждается в религиозном просвещении. Мы дали им твердую Уверенность, что их просьба для нас — закон. Они просили, чтобы здесь позаботились об их интересах, интересах темной русской деревни. И мы приехали на этот съезд для этого. Когда я шел сюда в храм, мне повстречался один гражданин, который шел и рассуждал: «Вот что делает Антонин в своем Заиконоспасском монастыре. Бог знает что! Служит литургию На русском языке, вынес престол на середину!» Этот гражданин не знает для чего, а деревня знает… Я — первый деревенский епископ, посланный епископом Антонином в глухую деревню, куда не вступала нога епископа.
Но мы там основали епископскую кафедру. На нас указывают пальцами: в деревню послали епископа. В деревне говорят: «Когда к нам приезжают епископы, мы раньше видели только их кареты, а епископов не видели» Христос послал своих учеников всему народу, а не сказал: идите только к дворянам и купцам. Во многих деревнях епископа не видели никогда. Вот сколько времени, говорят они, основали наш храм, а ни одного епископа не было еще. Теперь, слава Богу, СЦВ первый послал, никто не послал в деревню епископа. Почему послали мы? Потому что у нас нет кастовых интересов; у нас интересы верующей народной души — нам все равно, что граждане, населяющие города, что мужики, населяющие и деревню. Русский темный народ понимает, хорошо взвешивает это, и, разбираясь в современных церковных течениях, он видит, что действительно в СЦВ есть истина. Мы стремимся обновить церковную жизнь, но не болтовней. Хотя другие религиозные объединения называются обновленческими, но там все по-старому. В СЦВ мы видим другое. Ко мне часто приходят верующие из общин. Сначала идут посмотреть, а потом увлекаются и просят своих батюшек: «Служите так, как у возрожденцев». Батюшка спрашивает: это от Антонина? Нет, мы служить не будем, не то с нас снимут сан. Этот призрак пустования храмов пугает батюшек. И те, кто раньше обегали меня, теперь начинают забегать и спрашивают, как и что? Они также возлагали большую надежду на этот Собор и, между прочим, спрашивают: сколько к нам прибудет епископов? Мы этого не знаем, но, во всяком случае, мы, вдвоем с владыкой, будем. «Мало», — говорят. Но дело не в количестве, а в единодушной преданности идее. Мне кажется, что таково и должно быть настроение Собора: единодушный, единомысленный. По крайней мере, я льщу себя надеждой. Так вот от глухой деревни, от мужика-пахаря, я приношу приветствие Первому Всероссийскому Собору СЦВ. Примите привет и низкий поклон и многие лета!» (Поют «многие лета».)
Сельского епископа сменяет магистр философии О.Константин Смирнов — выходец из богатых харьковских дворян. Он говорит:
«Примите и мой привет. Я привез его из сравнительно далекой Украины. Я с детства хотел в храм войти, но был только около церковных стен, поскольку я был мирянином, ибо каждый мирянин не в храме, а только около храма. И когда я вошел в этот храм в качестве его служителя, то, к своему удивлению, не увидел того, что ожидал. Я не увидел там молитвы и присутствия Божия в сердцах людей. Я увидел там граммофон и торговый прилавок. Я не видел глубокого душевного интереса. Я не видел возвышающих мыслей и настроений. Я почувствовал себя там тяжело. Я стал там задыхаться, искать выхода и света. И в это время как будто повеяло свежим воздухом, как будто открыли окно или форточку. Но вот прошло несколько моментов, как из этой форточки повеяло той же затхлостью, мертвечиной. Пришлось эту форточку если не захлопнуть, то прикрыть и искать другого просвета, другого свежего воздуха. И такая форточка нашлась: я ее считаю — СЦВ. Она, правда, еще мала — это маленькая щель, маленькая брешь. Но ему тем не менее, вероятно, принадлежит большое будущее. Когда начиналось христианство, носителями веры Христовой было всего двенадцать рыбаков, однако, эти рыбаки победили мир, весь свет и заставили его повернуться лицом ко Христу. Что в СЦВ сейчас мало духовных особ, это вполне понятно. СЦВ хочет возродить жизнь на аскетических началах. Он динамичен, он не стоит на месте, его движения идут по линии поднятия аскетического роста. Для духовенства это непосильно и невыгодно. Это могли бы сделать миряне, но масса еще косна, она слишком несознательна, она не сознает интересов своих. Но тогда, когда они это сознают, они заставят духовенство пойти навстречу СЦВ.
На одном из церковных собраний минувших дней пели многолетие матери одного из видных участников этого собрания[66]. Это характерно, это знаменательно.
Мать — это символ земли. Говорят — мать-сыра-земля. Отец является символом Неба, отец Небесный.
То церковное объединение доказало, что оно — от земли.
Союз Церковного Возрождения имеет стремление в небо, устремление ввысь, и нужно приветствовать это, нужно на него надеяться.
Нужно пожелать Союзу, чтобы он распространялся на всю Россию.
СЦВ — многая лета».
(Труды первого Всероссийского Съезда или Собора Союза Церковного Возрождения», Торопец, 1925, с.7–10.)
Приведенные выше приветствия являются зеркалом и отражением церкви возрождения.
Выступившие иногда принимают желаемое за действительное (епископ Василий Лебедев), иногда сгущают краски, говоря о несовершенстве старой церкви (о. К.Смирнов). Однако все трое безусловно искренни: ни у одного из них не слышно ни одной фальшивой нотки.
Самым искренним и морально чистым из обновленческих религиозных объединений был Союз Церковного Возрождения.
Самым искренним из всех многочисленных обновленческих Соборов и съездов был съезд Союза Церковного Возрождения.
Очень трогательны также выступления священника Алексея Аргамакова, Николая Васильевича Байкова и Ивана Васильевича Паутина. Так как эти выступления очень характерны для настроения многих русских людей того времени, мы приводим их полностью.
«Свящ. о. Алексей Аргамаков:
От имени единомышленников Ефремовского уезда Тульской губер-Нии я привез приветствие Первому Всероссийскому Съезду. Я всем серд-Чем желал, чтобы случилось то, что должно случиться. Я страстно желал, чтобы мы, верующие во Христа, слились воедино, без разделения на группировки. Многие верующие и неверующие, видя происходящее в Церкви, а особенно раздоры, недоумевают. Нас называют сектантами за то, что мы отделились. Некоторые говорят, что не хотим идти вместе с ними из гордости и потому отмежевываемся от тихоновской и синодальной церкви. Но подлинная народная церковь требует, чтобы мы дали народу богослужение на его родном языке. И вот СЦВ дает то, что требуют от него миряне. А за удовлетворение этих требований его называют сектантом. Мы сливаемся с народом в одно и стремимся выполнить его требования. А раз мы все заодно, то верующие будут там, где единение и любовь. Мало нас очень, правда, в настоящее время, и именно поэтому от духовенства требуется, чтобы оно было таким, каким оно было в первые два века христианства. Там церкви были бедные, потому что не было денег, не было драгоценных сосудов, — да это и не нужно, были бы пастыри добродетельные, которые сияли бы красотой веры и любви христианской и распространяли бы веру во всей окружающей среде. Вера Христова распространилась сперва по всей земле, и ничто в то время не называлось своим. Все было общее. И вот в настоящее время от нас требуют, чтобы и были пастырями, какими были пастыри первых веков, ибо в настоящее время можно встретить блестящую обстановку храма, подобные солнцу сосуды, митры, но встретить пастыря, увы! не золотого. От нас требуют, чтобы мы стали золотыми. Это нам очень трудно. Но нам говорят миряне: если вы не захотите трудиться над собою, то мы не пойдем за вами, мы уйдем в сектантство, и вы будете за нас отвечать. Боязнь этого сознания заставляет вас пойти на все, принять насмешки, укоры, но мы, надеясь на Христа, уповая на Его помощь, идеи, идем, несмотря на то, что нас ругают люди, в которых нет любви ко Христу, но которые именуют себя членами церкви православной. Мои единомышленники Ефремовского уезда Тульской губернии просили меня, чтобы я провозгласил Первому Всероссийскому Съезду многая лета». (Поют «многая лета».)
