Можно ли было выбирать?! Является массовый протест против Тихона — не пойдем за тобой, пойдем за Христом, нет таких канонов, чтобы не помогать голодающим. Большевики у власти? Бог с тобой, безумец! Они враги — говоришь ты. Но если бы были они и враги — Господь в нагорной проповеди сказал любить врага больше (?) друга́[35]. Когда в Петербурге 12 священников протестовали против этой неправды Тихона, уже тогда рухнул Тихон.

Я обнажил вам свою душу.

Дальше я буду говорить спокойнее. В это же приблизительно время (в мае) мы приехали из Петербурга в Москву. Здесь к нам присоединились некоторые священники московские — Борисов, Калиновский и другие. Мы составили единую группу, которая добилась аудиенции у Тихона, и сказали то, что сказали. Тихон ушел. Надо было организовать Высшее Церковное Управление. Неканонично? Что ж, проклятие? Господь благословит.

Когда-то от Христа отошли вселенские патриархи, в ересь впали. Тогда дьякон Афанасий Александрийский крикнул: идите за Христом! И на диаконом пошла Церковь против патриархов.

Когда весной прошлого года рядовой русский священник крикнул:

«За Христом идите!» — рухнул Тихон.

Прокляните нас за это. Мы стоим перед вами как подсудимые, но не опускаем глаза потому, что чиста наша совесть. Если бы пошли за Тихоном — отошли бы от Христа.

Собор будет сейчас судьей. Я заранее знаю, что Собор будет судьей милостивым не потому, что разжалобил я, а потому, что милостива правда.

У нас бывают партийные счеты — забудем их раз навсегда. Мы собраны здесь Духом Святым благословить обновленческое движение, Высшее Церковное Управление, вызванное жизнью, которая выше тихоновских канонов, а патриарха Тихона извергнуть из сана. (Возгласы: «Правильно!»)

Так высказалось собрание группы «Живая Церковь», «Союз общин древлеапостольской церкви», «Союз возрождения» и Собор всех епископов, здесь присутствующих. Я знаю, иногда церковным людям (в особенности, находящимся за пределами этой залы) этот акт представляется нехристианским, актом сведения личных счетов, актом мести. Неправда. Кто Тихон? Он человек. Как человека его будет судить Бог. Но он и церковный вождь — вождь всех нас. Мы не случайное сборище прогрессивных батюшек, а Собор церковный. Вы вправе высказать свое суждение о любом члене Собора. Тут выбор либо за Тихоном, либо за Златоустом, Павлом и Самим Господом. Они, наши вожди, обязаны идти за ними. А если Тихон наш вождь — идите и требуйте той же кары для себя. Если он мученик — умирайте с ним, а не срывайте головы другим, если исповедуете правду. Если он не вождь — имейте мужество сказать — не вождь! (Голоса:

«Верно!») Я не сомневаюсь в том, что Собор, извергая Тихона из сана, сделает это со спокойной совестью, что это не акт мести, а Суд Божий, действующий через наше недостоинство. Ибо я верю, что эти мысли мне внушил Святой Дух.

Я кончаю свою речь, выступят после меня мудрые и ученые. Я меньший из братьев. Если я выступил первый, может быть, потому, что у меня наболела душа. Это душа не Александра Введенского — это душа наша с вами, отцы мои и братья, это души тех, кто послал вас сюда.

Изболелись души наши.

Я полагал бы, что, лишая Тихона сана, мы отвергнем и самый институт патриаршества и вернемся к коллегиальному управлению. Как это будет конкретно, мы решим в одном из следующих заседаний, но было бы в высшей степени важно принципиально отменить институт патриаршества (возгласы: «Правильно!»). Итак, новая жизнь загорается. Пасха у нас с вами в душе. Церковь воскреснет. Вы сейчас вашими возгласами, как в пасхальную ночь кликами «Христос Воскресе!» — рождаете радость. Церковь приветствует власть рабочих и крестьян. Она хочет полноты правды, она говорит: все отныне идем за Христом и со Христом осуществим его социальную правду, которая сейчас рождается в мире.

Мы не губим Церкви, мы любим ее и мы снимаем анафему.

Мы говорим: да не будет ненависти, неправды, злобы. Если так, то да благословит нас Бог на новую жизнь, на всякую работу во имя Христа, и Правда Божия и Церковь древняя, вечная, миру покажет свою красоту.

Христос Воскресе!

(Возгласы: «Воистину Воскресе!»)».

(Введенский А.И. За что лишили сана патриарха Тихона? Москва, 1923.)

Мы не просим прощения у читателя за то, что привели здесь столь подробно доклад А.И.Введенского на Соборе потому, что здесь поистине узловой пункт не только истории обновленчества, но и истории всей послереволюционной Русской Церкви.

Мы должны выяснить, что здесь истинно и что здесь ложно с позиции современного духовенства.

Прав ли и искренен ли Введенский, когда с христианских позиций осуждает капитализм? Да, он, конечно, в этом прав, и даже буржуазные идеологи никогда не утверждали, что капиталистический строй соответствует евангельским идеалам. Они лишь ссылаются обычно на несовершенство человеческой природы и невозможность создать здесь, на земле, какой-либо лучший строй. (В этом они, разумеется, также неправы, потому что согласиться с ними — это означает признать учение Христа утопией.)

Далее Введенский предлагает «благословить октябрьские громы тихостью Святого Духа». Принимаем это к сведению. Однако тут же задаем вопрос: кто будет благословлять? Из Библии мы знаем, что пророки часто благословляли царей (Самуил помазал на царство Саула, Нафан благословил Давида, и те очень дорожили их благословением). Примерно так же обстояло дело в средние века в Европе и Древней Руси. Однако это благословение имело такую силу только потому, что исходило от людей, озаренных Божией Благодатью, целиком преданных Правде Божией, от людей, которые умели не только благословлять, но и обличать. Как только русские архиереи превратились из ревнителей правды в государственных чиновников, безразлично одобряющих все действия царского правительства, сразу же их благословение потеряло всякий смысл и всякое значение.

Что делает А.И.Введенский? Он проклинает капитализм и безудержно восхваляет Советскую власть, видя в ней осуществление Правды Божией на земле. Пастырь должен бороться против зверства, озлобленности, произвола, зазнайства, бездумия и бюрократизма. Знал ли обо всех этих пороках советского строя Введенский? Не мог не знать. Почему же он о них упорно молчит, раз он взялся давать всесторонний политический анализ? Ведь ему, как христианскому пастырю, надлежало призывать власть к человечности, внимательному, гуманному отношению к людям.

Ответ может быть только один: Введенский выступает не как христианский пастырь, а как отъявленный льстец.

Но кому нужно благословение заведомого льстеца и имеет ли это благословение какую-нибудь силу? Невольно хочется здесь привести, перефразировав ее, цитату из Пушкина:

… Льстец лукав,

Он горе на народ накличет,

Он изо всех народных прав

Одну лишь милость ограничит. И эта пушкинская характеристика, справедливая вообще, вдвойне справедлива по отношению к Введенскому. Став льстецом, он забыл «важнейшее в законе» — милость. Он забыл, что бесчестно судить человека в его отсутствие, вдвойне бесчестно поносить беззащитного арестанта, обреченного на смерть, — втройне бесчестно унижать того, перед которым еще вчера, когда патриарх был в силе, — преклонялся, кому целовал руку и кого славословил.

Независимо от юридических аргументов извержение из сана заключенного патриарха было глубоко безнравственным актом — столь же безнравственным, как лишение сана приговоренного к смерти митрополита Вениамина. Мир с отвращением и ужасом отвернулся от обновленческого Собора.

«Есть зрелища нестерпимые, есть сочетания слов поистине сатанинские, в соблазне своем непереносимые, — писал сотрудник одной из зарубежных газет в статье под названием «Иуды», — служитель Христов, домогающийся убийства с ним единому Богу сослужащего — это предел земного падения, бездна, разверзающаяся в пустоту всяческого отрицания. Не нужно быть церковно-верующим, не нужно быть вообще верующим — нужно только быть существом, не утратившим образ человеческий, чтобы осудить этих потомков Иуды Искариотского». (Известия ВЦИК, 1923, 11 апреля, с. 2.)