Бриджет слегка развернулась, чтобы взглянуть ему в лицо и сразу же заметила краску стыда, залившую его лицо и шею. В ту же секунду она поняла, кто именно распространял о ней слухи. Бриджет впилась ногтями в сиденье из искусственной кожи. Опять эта сучка.

– К твоему сведению, со времен шестого класса я разговаривала с Алексой Дарлингтон лишь однажды – сегодня, чему ты и был свидетелем. И если она или ты воображаете, что вам известно хоть что-то о моей жизни, можно прямо сказать – это чистой воды заблуждение, окей?

– Вот именно об этом я и говорю.

– Ну да. Уверена, ты был бы в восторге, если бы я проводила свое время на вечеринках футбольной команды, хлестая ведрами пиво. Или может ты хотел бы, чтобы я тусовалась с Kappa Sig[13], как твоя бывшая? Тебе это было бы по вкусу, правда? Ведь другой жизни ты не знаешь? И пока я позволяю какому-то второкурснику спаивать себя, все замечательно.

Загорелое лицо Мэтта приобрело пунцовый оттенок, и Бриджет поняла, что попала в яблочко. Впрочем, ей было плевать. Она устала от того, что все вокруг стремятся сунуть нос в ее дела. Годами она вполне хорошо справлялась со всем без Мэтта Куинна, и только потому, что ее отец умер, не означает, что она нуждается в какой-либо помощи от Мистера Идеальные Оценки, Мистера Идеальное Тело, Мистера Начинающего Питчера, каким бы милашкой он не был, когда улыбался.

Каким бы милашкой он не был, когда улыбался? Ого, она что реально об этом подумала?

Уловив какое-то движение сзади, она обернулась и увидела, что Питер прижимается лицом к стеклу, которое запотело от его учащенного дыхания. Последние несколько дней Бриджет казалось, будто он постоянно следит за ней. Это уже становилось пугающим.

Мэтт ударил по тормозам, и Бриджет прыснула со смеху, когда от резкой остановки Гектор налетел на Питера. Мэтт постучал по стеклу.

– Библиотека.

Пикап подскочил вверх, когда из кузова вылезли два тела: сперва неуклюже вывалился Гектор, следом за ним – медленно и осторожно – сошел Питер. Он сразу же оказался возле ее окна, попытавшись спросить Бриджет о чем-то, но Мэтт не стал ждать, резко газанув вперед с пронзительном визгом шин.

Пока они ехали молча, Бриджет украдкой взглянула на Мэтта: его рот был крепко сжат, на щеках играли желваки, брови нахмурены. Он провел рукой по своим светло-русым волосам, длинные пряди которых на долю секунды встали торчком, прежде чем упали, закрыв уши.

– Вчера я занимался с твоим братом, – сказал он, переключая передачу.

Бриджет смягчилась. Сэмми был ее слабостью.

Ее брат посредственный спортсмен, и занятия спортом его интересуют в той же мере, что Бриджет – латынь. Но Сэмми начали из-за этого жестоко дразнить, и Бриджет, как уже случалось не раз, утешила восьмилетнего мальчугана. Обратившись к Мэтту.

– Он делает успехи, – продолжил Мэтт. – Знаешь, мне кажется, что как только он преодолеет свою боязнь мяча, то у него все будет очень даже неплохо получаться.

– Правда? – вырвалось у Бриджет.

– Абсолютная. – Мэтт, усмехаясь, повернулся к ней. – Его реакция впечатляет.

Бриджет не смогла сдержать улыбки. Все, что могло помочь улучшить жизнь Сэмми в школе, делало ее счастливой.

– Спасибо тебе.

Мэтт притормозил у знака «Стоп».

– Не за что. Мне нравится Сэмми.

Бриджет засмеялась.

– Мы с тобой, наверное, единственные кому он действительно нравится.

Они улыбнулись друг другу, и Бриджет не смогла сдержать приятное чувство тепла разлившееся по всему ее телу. В Мэтте было что-то неуловимо знакомое. Что-то домашнее. Какое-то ощущение уюта. Что-то напоминавшее о счастливых временах в ее жизни.

Позади них загудела машина и Мэтт, вновь обратив свое внимание на дорогу, пересек перекресток. Пока они молча ехали дальше, рекламная пауза на радио сменилась следующей песней, и из динамиков опять раздалось звучание Coldplay.

Бриджет машинально потянулась вперед, чтобы переключить станцию. В то же самое время Мэтт вытянул руку, и его пальцы легли поверх ее. Бриджет очень удивило, что они оказались настолько мягкими; она полагала, что у питчера должны быть грубые мозолистые руки. Мэтт позволил его пальцам задержаться на ее руке и, хотя первым порывом Бриджет было отпрянуть, она не сделала этого.

Да что же с ней творится?

Бриджет встрепенулась и убрала руку от радио. Рука Мэтта упала на его колено.

– Почему с тобой так трудно? – вырвалось у него.

– Со мной?

– Да, с тобой. Знаешь, с тех пор как я вернулся в Сан-Франциско, я изо всех сил старался быть тебе другом. Но ты постоянно ужасно раздражительная. Сразу воспринимаешь все в штыки.

– Ничего подобного!

– Видишь?

Бриджет вскинула руки.

– Что?

Его лицо снова приобрело озабоченное выражение.

– В детстве ты не была такой. Ты была более веселой. Много улыбалась. И смеялась.

Его слова задели за живое. Когда-то давно действительно существовала счастливая, любящая посмеяться Бриджет Лю, которая с удовольствием носила школьную форму и играла в прятки со своим маленьким братиком или сыном лучшего друга ее отца. Но потом эта Бриджет исчезла, скрывшись за прочным щитом из язвительности, ботинок с кованым носком и со-мной-шутки-плохи взгляда.

Бриджет вздохнула. Как же она устала от всего: от борьбы со всеми, от того, что ей некому было довериться. Гектор уж точно не подходил на эту роль, а Питеру достаточно будет двух секунд серьезного разговора о ее чувствах, прежде чем у него вырвутся слова «я люблю тебя». Ее лучшим другом был отец. И теперь, когда его больше нет, а их порог стали обивать дружки ее матери, Бриджет, как оказалось, просто не с кем было поговорить.

Она покосилась на своего шофера. Смог бы Мэтт понять ее? В прошлом они тесно общались друг с другом, и в каком-то смысле он тоже потерял одного из своих родителей. Хотя в его случае причиной этого стал один миллионер, из-за которого его мать переехала в Дубай. Но они очевидно по-прежнему близки, учитывая, что он жил с ней все эти годы после развода его родителей. Когда она ушла, это должно быть было похоже, словно ее взяли и вырвали из его жизни. Прямо как отца из ее.

Пикап сбавил скорость, когда Мэтт въехал на подъездную дорожку, ведущую к ее дому.

– Ты пойдешь на Зимний бал?

Его вопрос настолько огорошил ее, что она расхохоталась.

– Что в этом смешного?

– Я не хожу на танцульки.

– Почему нет?

– Ну, для начала это стремно.

– А ты когда-нибудь была там?

– Черт, нет.

– Тогда не тебе судить.

Бриджет покачала головой.

– Эй, парень, ты мне что, мамочка?

Проигнорировав выпад, Мэтт продолжил:

– Ты должна пойти.

– На Зимний бал?

– Ну да. И должна пойти со мной.

Он только что пригласил сам себя на ее школьные танцы?

– Да ни в жизни.

– Боишься?

– Танцевать? Ты издеваешься, да?

Мэтт смотрел прямо на нее. На его губах играла едва заметная улыбка, которую он не смог скрыть.

– Тогда докажи мне обратное.

Бриджет была совсем не дурой. Она прекрасно понимала, когда с ней играют. Мэтт нашел ее слабое место: неспособность отказаться от брошенного вызова.

– Прекрасно, – сказала она, встретившись с его пристальным взглядом. – Надеюсь, ты не против, если я пойду туда в берцах[14].

Мэтт улыбнулся, сверкнув убийственным сочетанием идеальных зубов и карих глаз.

– Ни на что другое я и не рассчитывал.

БРИДЖЕТ ПЕРЕТАЩИЛА РЮКЗАК ЧЕРЕЗ ПОРОГ и уронила его на коврик. После чего уселась на пол и, откинувшись назад, захлопнула дверь. Подняв руку, она заперла ее на замок. Учитывая то, как проходят ее дни, к ней домой в любую минуту может нагрянуть кто угодно – будь то монсеньор, отец Сантос или Мэтт Куинн. Нет уж, дудки! Сюда им путь заказан.

Бриджет закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. В доме было так тихо… Слава тебе, Господи!