Кадера наняли убить меня.

Мужчина, который только что взял меня, трахнул, должен был меня убить.

В комнате воцарилась тишина, но никто из нас не пошевелился.

— Когда ты сказал, — начала я, наконец обретя дар речи, — что за мою голову назначена цена и она принята… — Я глубоко вздохнула. — Ты знал, что это правда, потому что именно ты согласился на эту работу.

— Да.

Сцены прошедшей недели прокручивались у меня в голове.

— Но в этом нет никакого смысла. Ты сказал, что не причинишь мне вреда. В тот первый вечер на встрече ты сказал, что, если бы хотел причинить мне вред, меня бы там не было.

— Я не лгал тебе.

— Не понимаю. Убить меня и не причинить вреда — полярные противоположности.

Кадер глубоко вздохнул.

— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я могу спать в кресле.

Хотела ли я, чтобы он ушел?

— Я не знаю, чего хочу.

Это было не совсем так. Я хотела вернуться к иллюзии безопасности. Я бы сказала, что хотела вернуться в прошлую пятницу, но это означало бы не знать Кадера, человека, нанятого убить меня. Ну же, Лорел, это должно быть то, чего ты хочешь.

Вместо того, чтобы озвучить все это, я спросила:

— Ты объяснишь, что делаешь или что сделал? Кто тебя нанял? — Появилась новая мысль. — Как ты думаешь, кто бы это ни был, он тоже назначил цену за Расса?

Новые рыдания выросли в груди при воспоминании о партнере, друге и временном любовнике, мертвом на полу моей спальни.

Рука Кадера коснулась одеяла, приближаясь к тому месту, где я сидела.

— Иди сюда, — позвал он в темноте.

— Ты сказал, что я не могу прикоснуться к тебе.

— Но я могу прикоснуться к тебе. Иди сюда. Я расскажу тебе все, что смогу.

— Ты никогда не лгал?

Вопрос прозвучал между приступами икоты, вызванной новыми слезами.

— Нет, Лорел. Меня наняли убить тебя. Я взялся за эту работу, потому что с первого взгляда на твою фотографию понял, что в тебе что-то есть. Черт, в тебе все еще что-то есть. Я не могу этого объяснить. Я взялся за работу, намереваясь завершить ее. Я не проваливаюсь. Такова моя репутация.

Мое тело дрожало, я продолжала сжимать одеяло на груди.

Наконец его большая ладонь нашла мое колено. Он растопырил пальцы.

— Это больше не моя цель. Даже в этом случае я не подведу.

О Боже.

Кадер крепче сжал мое колено.

— Я не потерплю неудачи, но и не собираюсь выполнять задание так, как было приказано. Люди нанимают меня. Я убиваю, чтобы заработать на жизнь. Это хорошая жизнь. Ты была права, что яма наверху тоже не мой стандарт. Я зарабатываю на жизнь лучше, чем хорошо. Это не всегда люди. Я также убиваю репутацию, компании и идеи.

— Как моя формула? — спросила я.

— Да. Я могу взломать даже самые продвинутые системы. Я могу взламывать брандмауэры, как папиросную бумагу. У меня врожденная способность понимать языки. Есть не так уж много вещей, к которым я не могу получить доступ. Меня нанимают на любую работу. В большинстве случаев я не вступаю в контакт со своей целью. Я также не знаю, кто меня нанимает.

Я попыталась сглотнуть, но во рту пересохло.

— Бутылка с водой все еще здесь? — спросила я.

Матрас дрогнул, Кадер вернулся с бутылкой.

Я протянула руку в темноте, открыла крышку и утолила жажду. Как только вернула ему воду, я спросила.

— Так что же это значит для меня и формулы?

— Это значит, что, пока меня наняли, я сам себе хозяин. Я ни перед кем не отчитываюсь, — он выдохнул. — Меня наняли остановить исследования. Я принял решение не убивать тебя до того, как ты меня увидела. Вот почему я предложил тебе деньги, спросил цену за исследование. Платеж был не от моего работодателя. Они не захотели тебе платить. Я хотел.

— Почему?

Матрас снова дрогнул. Больше не держа меня за колено, Кадер был рядом, прислонившись к стене.

— Понятия не имею. Нет. Иногда мне кажется, что мы… может, что-то есть… — Он снова глубоко вздохнул. — Я имею в виду, что определяю судьбы. Лорел, когда я увидел твою фотографию, я, кажется, понял. — Его пальцы снова скользнули по моему колену, остановившись на бедре. — Я знал, что приму задание с твоей судьбой, потому что не мог позволить, чтобы эта работа досталась кому-то другому.

От его прикосновения исходило тепло.

Я медленно накрыла его руку своей. Он повернул свою, пока мы не оказались ладонь к ладони.

— Ты же не собираешься меня убить?

— Я не… — Звук насмешки наполнил воздух. — …хотя, я начинаю думать, что ты убьешь меня прежде, чем все это закончится.

Склонившись к его плечу, я покачала головой.

— Нет. Я не хочу больше никого терять.

Я не знала, как долго мы сидели в темноте. Со временем его рукав намокал от моих текущих снова и снова слез. Когда он обнял меня и потянул к подушкам, я поддалась теплу его объятий. Чистый аромат его недавно вымытой кожи, в сочетании с затяжным ароматом нашего соединения, создавал успокаивающий флёр, который пронизывал затхлый подвал, оседая на нас, пока я прижималась ближе.

Только когда он разбудил меня позже, я поняла, что прикасалась к нему. Не он, сама по себе. Между нами был хлопковый барьер, но он не велел мне остановиться. Во многих отношениях он, казалось, поощрял это, например, следовал за мной к стене, когда я отказывалась идти к нему.

Пальцы Кадера скользнули по моей коже, притягивая меня ближе. В темноте его губы нашли мои. Более мягкие, чем раньше, он больше не заявлял о своих правах и не грабил чужую землю. Это было по другому — обнадеживающее. Заявление было сделано.

Я была его собственностью.

Ему не нужно объяснять мне, чего он хочет. Твердость его члена, прижатого к моему животу, безмолвно выдала намерения. В унисон, словно в хореографии, мы двигались как один, пока мужчина, который управлял судьбами, не оказался надо мной, его тело теперь стало моим щитом. Его губы и зубы были инструментами, пока он поднимал меня все выше и выше.

Мы были не в подвале.

Моей жизни ничто не угрожало.

Мы летели над облаками.

Дорога от сна до экстаза была долгой и утомительной.

Пот покрывал мою кожу, я крепко держалась за его руки и плечи над собой. Я сжала мягкий хлопок его футболки в кулаках, когда мы стали одним целым. Моя спина выгнулась, а крики эхом отразились от стен. Как и в первый раз, Кадер замер, позволяя мне привыкнуть. В отличие от прежнего, мое тело помнило его длину и обхват, оказывая меньшее сопротивление его вторжению.

— Ты так чертовски хорошо ощущаешься.

Его обращение вызвало тепло на коже и улыбку на лице.

— Да, — это был не вопрос, а утверждение.

Сначала медленно, он начал двигаться. Каждый толчок контролировался, мои ногти цеплялись за его одежду, и мы нашли ритм. Это была не гонка на вершину. Это был марафон, нет, соревнование Железного Человека². С каждым прикосновением, каждым поцелуем и хором звуков я тратила каждую унцию энергии. Это было всепоглощающим. Мои мысли и тело были сосредоточены на мужчине, который занимался со мной любовью.

Я не знала, сколько раз кричала, пока мое тело билось в конвульсиях вокруг него или мои зубы впивались в материал, покрывающий его плечо, когда безуспешно пыталась подавить свои крики удовольствия. Все, что я знала, это то, что к тому времени, когда мышцы под этой футболкой натянулись и Кадер кончил, я была разбита безвозвратно. Единственная причина, по которой я не лежала в осколках на полу — это мужчина, который держал меня. Разорвав наше соединение, Кадер устроился рядом со мной и обнял меня, склеивая мой разбитый мир.

Я слишком устала, чтобы думать о чем-то еще. На какое-то мгновение моя жизнь не была в руинах, работа моей жизни не была в опасности, мой друг не был мертв, и мне ничего не угрожало. Ровное дыхание Кадера убаюкивало меня.

Пронзительный звон разорвал темноту, разбудив нас обоих и разрушив нашу отсрочку.

Прежде чем я успела сказать хоть слово, Кадер вскочил с кровати.

— Черт!

Это было последнее, что я услышала, когда он торопливо вышел из спальни.