Теперь даже Кисонька поглядела на Севку с уважением.

– Думаешь, менты не проверяли? – засомневался Вадька.

– Вот ты и выясни, проверяли или нет, все равно сидишь без толку, – отрезал Севка.

Вадька перебрался к компьютеру. Модем тихонько пискнул, подсоединяясь. Лицо мальчишки стало сосредоточенным. Компьютерный гений Вадька Тихонов пробирался в базы данных милицейского архива. Потом он презрительно скривил губу, видно, «защитка» оказалась простенькой и не внушала уважения.

– Ага, есть! – удовлетворенно сказал Вадька, когда на экране появились ряды дат и имен. – Слушайте, а много народу звонками забавляется! Неудивительно, что менты бесятся!

– А чего они каждый раз ездят? Знают же, что про бомбы все выдумка, вот и сидели бы! – буркнула Катька.

– Нельзя им сидеть! – Вадька неожиданно встал на защиту милиции. – Каждый раз может и вправду бомба оказаться! Вон, гляди, – он постучал ногтем по экрану, – в троллейбусе самое настоящее взрывное устройство шарахнуло! Пассажиры едва выскочить успели! А ты говоришь… – Вадька снова всмотрелся в экран, потом усмехнулся: – Севка, а вот твой пенсионер. Ну который насчет бомбы в поезде звонил. Он, оказывается, пять раз весь вокзал по тревоге ставил, прежде чем его засекли! Здесь написано, что ему свою квартиру пришлось продать, – принужденно выдавил мальчишка и зябко передернул плечами, – чтоб ущерб возместить.

Вдруг Вадька резко смолк, а потом длинно, протяжно свистнул.

– Не свисти, денег не будет, – машинально одернул его Сева, но Вадька не слушал.

Он развернулся к друзьям, и глаза у него были вполлица.

– Люди, квартиру он продал. А на остаток денег купил комнату в коммуналке! Гляньте адрес! Это же точно рядом с лицеем!

– А что мы ему скажем? Зачем приперлись? – спросила Мурка и задрала голову, изучая облезлый фасад старого здания. Оно было бы очень красивым – с вычурными полуколоннами и фигурным фризом, – если бы не здоровенная трещина, рассекавшая его от крыши до фундамента. Дом тяжело провисал между двумя соседними зданиями, словно раненый боец, опирающийся на плечи товарищей. Сквозь кованные решетки балконов торчали какие-то палки, доски, стеклянные бутыли, серые от многолетней грязи. Самый захламленный балкон, увешанный какими-то тряпками, будто флагами, принадлежал той самой коммуналке, в которой проживал пенсионер-террорист.

– Может, скажем, что продаем чего? – предложила Катька.

– Ну до чего ж все девчонки тупые! – вздохнул Севка. – Скажи, что продаем, тут-то нас и попрут! Такие пенсионеры, с грязными балконами, они жуть как не любят, чтоб им что-то продавали. Они любят, чтоб задаром давали. Совсем в человеческой психологии не разбираетесь, а еще туда же, в сыщики лезете! Деду надо халяву предложить, тогда он с нами с радостью общаться будет. Вот наша школа себе несколько одиноких бабулек взяла. В смысле, по два человека раз в неделю к ним ходим – убираем и покупки носим. Мы тоже дедку скажем, что из Вадькиного лицея пришли, будем ему теперь помогать.

– Сева, какой ты умный, это потрясающе! – восторженно глядя на мальчишку широко распахнутыми зелеными глазищами, сказала Кисонька. – Гениально придумано! Ты с дедом побеседуешь, пару ловких вопросов – как ты умеешь, – и он тебе все выложит и про звонки, и про бомбы!

С каждым ее словом Сева горделиво приподнимал голову, так что скоро уже ничего и не видел, кроме голубого неба.

– А Вадька пока поищет оборудование для удаленного доступа: компьютер там, что еще… Вы, мальчики, такие молодцы, моментально деда раскрутите!

– А вы? – подозрительно спросил Вадька.

– А что мы? – невинно поинтересовалась Кисонька. – Катя с гусем, ей к старичку нельзя, еще решит, что гусь тоже часть халявы. Оглянуться не успеем, как он нашего Харли зажарит.

Евлампий Харлампиевич возмущенно гоготнул, а Катька на всякий случай покрепче прижала любимца к груди.

– Ну а нам с Муркой так стыдно, что мы провалили расследование по фальшивкам! – трагическим тоном произнесла Кисонька.

– Вовсе мне не… – возмущенно начала Мурка и тут же зашипела от боли – очередной Кисонькин пинок пришелся как раз по синяку от предыдущих. Что за сестра такая – лягается, будто дикий мустанг, и всегда по одному и тому же месту!

– Ничего не узнали, ничего нам Ольга Матвеевна не рассказала. Наверное, у нас просто нет подхода к людям. Правильно Сева говорит: совсем не разбираемся в психологии, – продолжала печалиться Кисонька.

– Пошли, Вадька, – горделиво скомандовал Сева. – Покажем им, как надо вести расследование.

Мальчишки двинулись к подъезду. Севка вышагивал величественно, явно ощущая себя Шерлоком Холмсом и Эркюлем Пуаро в одном флаконе. Вадька шел неуверенно, все время оглядываясь на девчонок. Его лицо было лицом человека, догадывающегося, что его надули, только еще не понявшего – как именно.

– Ты что, сдурела? – накинулась на Кисоньку сестра, как только парни скрылись в грязном подъезде. – Ты чего их захваливаешь, с ними потом вообще сладу не будет! Почему мы к телефонному деду не пошли? Я тоже хочу знать, он это названивает или кто другой?!

– Убирать эту гадость тоже хочешь? – Кисонька брезгливо махнула в сторону балкона. – Дедок услышит, что лицей пришел ему помогать, вручит мальчишкам тряпки и отправит драить, – хладнокровно пояснила она. – Тебе помоев мало?

Мурка еще раз оценила захламленный балкон и тоже скомандовала, не менее решительно, чем Сева:

– Мотаем отсюда, пока мальчишки не опомнились! – И нервно оглядываясь на окна пенсионерской коммуналки, вся троица рванула прочь.

Мальчишки тем временем поднялись на четвертый этаж и позвонили у ободранной двери. Дверь открыл маленький сухонький старичок, похожий на гнома из сказки. Не слишком, впрочем, добродушного гнома. Очень даже себе на уме гномик, с внимательными хитрыми глазенками.

– Арсений Петрович Таратута здесь проживает? – официальным тоном спросил Севка.

– Тута я, тута! – меленько захихикал старичок. – Арсений Таратута, отставной пенсионер.

Пока Вадька растерянно пытался сообразить, как пенсионер может быть отставным – его что, из пенсионеров отставили? – Сева с радостной улыбкой торгового агента затараторил:

– Поздравляем вас, Арсений Петрович! Наш лицей информационных технологий выбрал вас для оказания помощи в хозяйственных и прочих делах!

– Помощь – это хорошо. – Физиономия деда сразу стала напряженной и замкнутой. – Только вот сдерете небось со старика за свою помощь, не по-божески сдерете! Знаю я вас, нынешних, а я человек бедный, пенсия маленькая…

На лице Севки сразу проступило выражение азарта – пацан почувствовал себя в родной стихии и приготовился торговаться. Потом азарт сменился легким сожалением – Сева вспомнил, что у них детективное агентство, а не контора по уборке. И наконец сожаление уступило место умильной улыбке:

– Ну что вы, дедушка, ничего мы с вас не возьмем! Мы бесплатно!

– Да неужто? – Таратута заулыбался также умильно. – Вот порадовали старика! Вы проходите, проходите!

Мальчишки вошли в длинную прихожую и остановились на пороге в изумлении. Словно невидимая граница, тянулась вдоль всего коридора. С одной стороны пол был чисто вымыт, стояла аккуратная тумбочка для обуви, на ней вазочка со свежим цветком. С другой пол устилал ровный, нетронутый слой пыли – лишь от входной двери и до комнаты была протоптана дорожка. Вадька сразу заподозрил, что чистая половина принадлежит отнюдь не деду Таратуте. И точно, из дверей на вымытой стороне коридора появилась подтянутая старушка в светлой блузе и джинсах. В руках она держала хорошенький заварочный чайничек, видно, направлялась на кухню.

– Вот, уважаемая соседка, детишки из лицея пришли, обещают помочь старику.

– Тимуровцы? – с явной настороженностью спросила старушка.

– Ничего себе бабка! – недоуменно шепнул Севка другу. – Про тимуровцев в курсе.