На пороге Мюррей останавливает Крауленда:

– Это и правда нужно сделать сегодня?

– Не можем же мы и дальше держать Джо взаперти в его комнате, – отвечает Крауленд. – Он и без того довольно настрадался.

– Это да, – соглашается Мюррей. – А нельзя ли отложить это дело хотя бы до того, как Хелен отпустят из больницы? Она наверняка захотела бы увидеть, как это будет.

– Думаю, для Джо лучше, чтобы Хелен оставалась там, где она есть, – возражает Крауленд. – Присутствуй здесь кто-то хотя бы с малейшими сомнениями в том, что мы затеваем, толку не будет, и демон наберет еще больше силы. У вас самого, Мюррей, есть сомнения?

Мгновение подумав, Мюррей мотает головой и расставляет в прихожей стремянку.

С верхнего этажа доносится шум: Джо исступленно бьется в заколоченную дверь, в его воплях смешиваются угрозы поквитаться с обидчиками и клятвы покаяться в своих прегрешениях. Приведенные Краулендом помощники не обращают на буйства Джо ни малейшего внимания, а лишь прилежно натаскивают из питомника в дом все новые и новые охапки хвойных веток. Ребятам помладше хождения туда-сюда доставляют видимое удовольствие, как и всякая добрая рождественская традиция, и хотя они путаются под ногами у взрослых, те позволяют им помогать разбирать ветки для украшения кухни.

Ясно, что угрозы и мольбы Джо пронимают одного только Мюррея, он обеспокоенно поглядывает наверх, пока забирается на стремянку.

– Со временем он сам поймет, что мы оказали ему милость, – успокаивает Мюррея Крауленд и передает ему следующий венок, чтобы повесить на стену. – В свое время я тоже нуждался в подобном, ну, чтобы из меня изгнали моего демона. А до того я был его рабом, совсем как сейчас Джо.

Крауленд бросает взгляд на сыновей, которые обвивают перила и стойки лестницы гирляндами из плюща, и те согласно кивают.

Наверху Джо по-прежнему в исступлении сыплет угрозами.

Крауленд сочувственно дотрагивается до локтя Мюррея.

– Поймите, нельзя позволить этому оставаться в Джо, – говорит Крауленд. – Вы ведь видели, что оно сотворило с Хелен. Потом оно возьмется за вас и в конце концов убьет Джо. Опустошит этот дом. Именно этого оно и хочет.

Мюррей принимает из рук Крауленда венок, вешает на стену. Вокруг него вся внутренняя обстановка Солеварной фермы мало-помалу заполняется тяжелым смолистым духом; вездесущий, он с каждым моим вздохом забивает мне нос и рот.

Когда дом весь изнутри одевается вечнозеленым рождественским убором, а Джо переходит от воплей к попыткам договориться, Крауленд и его команда втыкают во все гирлянды, венки и ветки маленькие свечечки и зажигают их.

Мягкий свет рассыпает блики на глянцевых листьях и пронзительно красных ягодах остролиста, в горящих глазах младших ребят, совершенно завороженных этим таинственным сиянием, словно они перенеслись в настоящий рождественский грот. Мальчика в красной вязаной шапке отец поднимает на руки, давая ему самому зажечь свечки в украшающей лестницу гирлянде из плюща.

Наконец работа выполнена, и все замирают в ожидании, точно на службе в церкви. Мюррей старается не слышать мольбы Джо, сосредоточенно наблюдает, как хлопья снега заваливают оконце над входной дверью.

Где-то в доме бьют часы, и Крауленд начинает обходить присутствующих, каждому он кладет на голову руку, тихо бормочет нечто похожее на молитву и вручает пять-шесть веток остролиста. Следом идут его сыновья и раздают всем куски бечевки, чтобы связать ветки в снопы.

Когда с этим покончено, Крауленд кивает тем, кто стоит ближе всего к входной двери, и те распахивают ее настежь, впуская в прихожую холод. Снаружи совсем сгустилась темнота, и только легкие как перышки хлопья задумчиво слетают с неба, одевая белизной двор и поле за ним.

Один из сыновей Крауленда передает Мюррею молоток, которым прибивал к стенам хвойные лапы, и приглашает первым подняться по ступенькам наверх. Мюррею совсем не хочется идти наверх, и тогда Крауленд мягко берет его голову и, наклоняясь к его уху, нашептывает слова, предназначенные только Мюррею, пока тот не начинает кивать и соглашаться. Мюррей утирает глаза и идет вверх по лестнице, сопровождаемый Краулендом и его сыновьями, в руках у каждого по снопу веток остролиста.

Слыша, что к нему идут, Джо голосит громче и, видимо, решив, что его сейчас выпустят, сыплет благодарностями Мюррею, пока тот вытаскивает гвозди из дверных косяков.

Сейчас я больше всего на свете желаю, чтобы меня отпустили с Солеварной фермы, но, похоже, неведомые силы принуждают меня торчать здесь вместе с остальными, пока они молча стоят и слушают, как приближаются вопли и звуки шагов: с верхнего этажа к верхней площадке, с верхней площадки по пролетам лестницы к нижней площадке, откуда несутся звуки борьбы и жалостные призывы Мюррея к Крауленду оставить Джо в покое.

Стойки перил содрогаются и трещат, когда Джо со всего маха врезается в них и полусъезжает-полускатывается по ступенькам; в попытках найти опору он цепляется за свисающие с перил пряди плюща и срывает их. Свечки рассыпаются по полу и гаснут, младшие бросаются их собирать, а их родители выступают вперед и стегают Джо своими снопами остролиста там, где он упал на лестнице.

Один из взрослых старается тащить Джо в сторону распахнутой двери, но тот вырывается и вместо двери бежит к кухне; испуганные дети разбегаются с его пути в руки к родителям, а Джо на бегу со всей силы врезается в пожилого мужчину, пытающегося схватить его. Пожилой хватается за челюсть, пошатываясь, отступает и задевает стремянку; та с грохотом падает, срывая со стены прибитые Мюрреем венки из омелы.

Те, кто посмелее, под предводительством Крауленда преследуют Джо, меня тоже увлекает в гущу погони, и я продираюсь в дверной проем сквозь плотный занавес из сосновых и еловых гирлянд.

Теперь Джо старается вырваться в сад, дергает ручку задней двери, а Крауленд с сыновьями пытается его оттащить. К ним присоединяются другие преследователи, Джо отпускает ручку двери, валится на пол, сворачивается калачиком, обхватив себя руками, и жалобно зовет Мюррея. Мюррей изо всех силенок старается пробиться к Джо сквозь плотное кольцо мужчин, но лишь тщетно цепляется за плечи, воротники и локти. Мужчины так плотно сгрудились вокруг Джо, что с легкостью оттирают Мюррея, и ему на долю тоже достаются колотушки хвойными снопами, пока Крауленд не отводит его в сторону, а другие мужчины тем временем крепко хватают Джо и тащат к прихожей, побивая хвойными ветками.

Не думаю, что когда-нибудь в жизни видел кого-то в таком безмерном ужасе, в каком сейчас Джо; он ежится и приседает под плотоядно ухмыляющимися ему со стен зелеными рожицами и кубарем катится по полу, когда кто-то швыряет в него сплетенной из веток боярышника оленьей головой.

Джо снова хватают, но он выдергивает руку и изловчается бежать полусогнувшись, а поджидающие у двери мужчины погоняют его снопами прочь из дома. Джо удается немного пробежать по двору, но вскоре он падает, увязнув в глубоком снегу, и не успевает подняться до того, как его достигают бросившиеся за ним вдогонку. Крауленд с сыновьями теперь подначивает остальных преследовать Джо, родители сажают на плечи детей, чтобы легче бежалось по снегу.

Мальчонку в красной вязаной шапке, оказавшегося в авангарде размахивающей снопами толпы, отец спускает на землю, и он бросается к Джо, чуть замирает в нерешительности, а потом хлещет Джо по голове куда беспощаднее других, разрывает ему ухо, норовит вонзить острые сучки остролиста Джо в глаза и между пальцами.

Наконец по команде Крауленда Джо ставят на ноги, тычками и свистом гонят на дорожку под тисами, вовсю охаживая ветками остролиста, когда он спотыкается.

Мюррей тащится им вслед, умоляет прекратить избиение, зовет Джо. Я тоже иду следом, но к моменту, когда мне удается достичь дальнего конца дорожки, Джо и его преследователи уже скрываются во мгле, одни только голоса доносятся со стороны дороги.

Боже, теперь они запели.