Я было собиралась ЕЙ отомстить и проколоть шину в каком-нибудь неудобном для НЕЁ месте, но ведь ОНА вполне способна бросить меня на улице с проколотой шиной до твоего возвращения! Тогда я не сумела бы поехать за тобой на вокзал. К тому же ОНА сейчас только в городе, никуда больше не ездит, ЕЙ и не было бы никаких неудобств! Придётся терпеть!

Вернись ко мне скорее, я чувствую себя совсем покинутой и заброшенной. ОНА такая бессердечная! ОНА мне прямо сказала, что я всегда любила тебя, а не ЕЁ, ОНА об этом знает, потому и относится ко мне равнодушно. ОНА мне сочувствует, но не настолько, чтобы жертвовать собой. И уж наверняка ЕЙ не придёт в голову чистить меня только для того, чтобы твоя очередная пассия не запачкала себе платьице. Дескать, все твои обожательницы пусть хоть в канализации утонут, ОНА и глазом не моргнёт! Тут я с НЕЙ согласна…

Погода по-прежнему очень противная. Я бы хотела, чтобы ты завёл собственный гараж, только для нас с тобой. Мне кажется, тогда я выглядела бы намного лучше…

Целую тебя и с нетерпением жду.

Твоя стосковавшаяся

«Шкода».

Я больше не в силах выносить твою жестокость.

Знаю, что ты уехал по служебным делам всего на три дня, это письмо я даже не сумею послать, но ты прочитаешь его после своего возвращения. А не писать я не могу — меня переполняют чувства…

Неплохая была мысль — притвориться, что ты возьмёшь меня с собой, а на самом деле оставить в гараже Квятковского. Я стою там, чистенькая и сверкающая, и все время размышляю. Очень тяжело на сердце…

Нисколько не сомневаюсь, что ты рассердился не на меня, а на НЕЁ. Но ты уязвил моё самолюбие, отказавшись сесть за руль. Ты должен был знать, что мой внешний вид ни о чем не говорит, стоит меня вымыть — и я снова буду красивая. Я думала, ты бросишься ко мне, поведёшь меня сам своей любящей и нежной рукой, я с тоской ждала этой минуты. А что сделал ты? Даже не глядя на меня, равнодушно сел и сказал, что не станешь компрометировать себя за рулём такой дряни. Такой дряни!.. Это обо мне!

ОНА вела себя просто ужасно. Яд, который сочился из её речей, ехидство — все это куда страшнее и хуже скандалов, которые ОНА тебе столько раз устраивала. Я чувствовала, как ты нервничаешь и сердишься все сильнее и сильнее. Хорошо, что ты отомстил ЕЙ, назвав престарелым цветочком, но зачем же вымещать злость на мне! Ты был так груб, мыл меня жёсткой струёй воды, вытирать меня поставил какую-то глупую деваху… Правда, ты меня сам отполировал, но потом!..

Ты оставил мои ключи Квятковскому! А я тебя так просила никогда больше этого не делать! Я боюсь Квятковского, а теперь оказалась полностью в его власти. Он очень грубо и жёстко водит машину… хорошо, что ему не хочется пока в меня садиться: ведь потом пришлось бы меня мыть. Он даже не перекатывал меня на другое место. А ты снова не принял во внимание мои чувства. Неужели нужно попасть в аварию, чтобы твоя любовь вернулась?!

Квятковский все-таки ведёт себя бестактно. Он пригласил в гости какую-то худую брюнетку — пусть, его дело, — но потом она стала выкидывать какие-то странные коленца, даже пнула меня в бампер. А Квятковский очень активно участвовал в этих её коленцах. Они были у меня за спиной, я не видела, что они там делали, но, по-моему, то же самое, что и ты со своими барышнями. Хорошо, что ему не пришло в голову затащить её в мой салон. Он, правда, доказал мне своим поведением, что все мужчины время от времени впадают в подобное умопомешательство, но уж меня-то он мог бы не впутывать в свои безобразия! Ему бы проследить, чтобы его девица меня не пинала!

Я верю в твою любовь, но мне не хватает нежности. Вот вернёшься ты завтра, а как мне тебя встречать? Неужели меня ждут новые неприятности и разочарования? Нет, не может быть, ты поймёшь, что это ОНА такая невыносимая, а не я. Я ведь не меняюсь, я существую для тебя!

Жду твоего возвращения…

Огорчённая, но всё ещё твоя

«Шкода».

Не знаю, по-моему, это слишком…

Я стараюсь успокоиться, уговорить самое себя… ОНА все время твердит, что ты — ненадёжная личность, что нельзя полагаться на твои слова, так как никогда не известно, насколько они отражают твои настоящие чувства и мысли. Я тоже в этом убедилась… Ты капризен и делаешь только то, что тебе хочется в данный момент. Может быть, ты хотел сделать пакость ЕЙ или как-нибудь подольститься к Барбаре? Зачем?.. Я знаю только одно: рана в моем сердце никогда не заживёт.

Я вынесла Кикимору. Вынесла Кристину. Усилием воли простила тебе позорный эпизод в Тухольских Борах. Перетерпела Квятковского. Отреклась от собственного достоинства и позволила себя унижать, рисковала ради тебя здоровьем и жизнью… Ты для меня — все, мой мир, моя жизнь, я принадлежу тебе и люблю тебя. Твои чувства, сознание, что для тебя я — нечто единственное и исключительное, было мне наградой.

Ты отнял у меня и это.

Женщины… Какое мне дело до женщин, ведь никогда ни одна из них не заурчит для тебя мотором, не рванёт с места, не помчит тебя со скоростью сто двадцать километров в час! Никто не будет слушаться тебя, как я. Ни одна из них меня не заменит!

Но эта «симка»…

Не столь даже важно, что ты говорил, неважно, что ты нашёл в ней столько достоинств, — ты мог говорить так из вежливости. Уже случалось, что ты скрывал свои истинные чувства. Но я видела блеск твоих глаз, когда ты смотрел на неё, видела, как ты коснулся её багажника… Если ты мне изменишь с ней…

Ты вонзил мне в сердце кинжал. Боюсь, такого мне не пережить. Что ты в ней нашёл, скажи, ради Бога?! Она ничуть не моложе меня, это неправда, её привезли из Франции в подержанном состоянии, это же сразу видно! У неё переставленный спидометр, она прошла вовсе не сорок тысяч километров, а целых семьдесят! Она сама мне проговорилась! О, с каким презрением она глядела на меня и какими глазами — на тебя! Я видела, что ты нравишься ей гораздо больше, чем муж Барбары, хотя тот любит свою «симку» очень нежно! Мерзкая, неблагодарная сука, показала свой характер… А ты смотрел на неё с таким же блеском в глазах, ты сразу с ней спелся…

ОНА тоже это заметила. Держалась ОНА очень равнодушно: на сей раз это касалось не ЕЁ, а меня. Только сейчас я понимаю, что все твои женщины были для НЕЁ тем же, чем для меня — эта мерзкая «симка». Ревность есть ревность… И цвет-то у «симки» какой противный — красный, вульгарный, наглый, вызывающий… А тебе нравится, я вижу, как твоё сердце к ней тянется!

Если тебе так нравится её цвет, может, сразу перейдёшь на пожарные машины?

Ты сказал, что, естественно, предпочёл бы «симку». Как это?! Значит, на мне ты ездишь за неимением лучшего? Выходит, я для тебя такое, барахло, что ли, которым ты довольствуешься лишь за неимением лучшего?!

Разве я заслужила такое отношение? Разве я хоть раз в жизни сделала тебе что-нибудь дурное? За что мне такие унижения и позор? Я слушалась тебя, любила, понимала с полуслова, полужеста… А ты?!

И ты сказал все это при ней… Ты опозорил меня в её глазах. Когда я вспоминаю, как любила тебя, как счастлива я была возле тебя!.. Как ты меня любил, как счастлив был со мной… Ты защищал меня от града, переживал, когда возле меня столкнулись два грузовика, проверял, не ездил ли на мне Квятковский…

Сердце моё разрывается на части. Не может быть, чтобы чувства твои так безвозвратно угасли, это твой каприз, фантазия, плохое настроение… это скоро пройдёт. Эта французская гиена вскружила тебе голову. Барбара с мужем разрекламировали её, ты сам в этом убедишься и вернёшься ко мне.

ОНА говорит, что любовь идёт по дороге только с односторонним движением…

Какие невыносимые мучения!.. С той самой минуты ты ездишь на мне совершенно равнодушно, не обращая внимания на мои тоскующие взоры. Куда подевались нежные прикосновения, заботливые жесты! Ты держишь мой руль, как кусок бесчувственной деревяшки! Опомнись, приди в себя!!!