Капитан Лоой, знавший Хозяина Лесного Огня под именем Номмо, не считал необходимым упоминать, как зовут торгового агента и банкира Сонандана. С него было достаточно и того, что сородич Номмо – милый и безукоризненно вежливый господин Маарду Лунгарн – взялся вести все банковские дела, не требуя разглашения каких-либо тайн. В его банке деньги хранились надежнее, нежели в подземельях унгараттов, и потому никто особо им не интересовался. Странная привычка, однако, есть у людей – уделять гораздо больше внимания тем, кто доставляет массу неприятностей, нежели тем, кто славится честностью и порядочностью.

То, что произошло, когда Лоой привел своих друзей и спутников в контору Маарду Лунгарна, не мог предвидеть никто.

Пухлый, нарядный альв, одетый в традиционные бархатные панталоны и шитый серебром жилет, степенно вышел навстречу своим клиентам, заготовив милую улыбку крайней степени приветливости: сумма, которую капитан Лоой недавно перевел на свой счет, обязывала ко многому. И поэтому вначале наши друзья не поняли, отчего приветливая улыбка вдруг соскользнула с мохнатого личика банкира, почему он покачнулся, хватаясь за сердце, и закричал громко и пронзительно:

– Мелисса! Мисси! Иди скорей!!!

А затем господин Маарду Лунгарн подошел к одному из посетителей и прыгающими губами прошептал:

– Здравствуй, Воршуд. Здравствуй, братик, – и тихие слезы заскользили по плотному меху.

– Вы что, знакомы? – проницательно спросил Барнаба.

Госпожа Мелисса, пожилая дама со следами былой красоты, пушистая, с мехом редчайшего розово-золотого оттенка, в зеленом платье и дорогих украшениях, спускалась по лестнице, когда увидела, как ее достойный и почтенный супруг горячо обнимается с каким-то альвом. Она прищурила глаза – триста пятьдесят лет не шутка, и зрение понемногу слабеет – да так и застыла на ступеньках, не имея сил сдвинуться ни на шаг.

– Воршуд! – слабо сказала она, но Хозяин Лесного Огня ее услышал.

– Мисси! – бросился он вверх по лестнице.

– Глядите, он и ее знает, – вставил Барнаба.

Когда родичи вдоволь наобнимались и наплакались, они обернулись к своим друзьям, чтобы попытаться объяснить происходящее.

– А мы к вам по делу, – весьма своевременно пролепетал бедный капитан.

– Никогда бы не подумал, что нас ждет такая странная судьба, – задумчиво молвил Маарду Лунгарн.

Они сидели за накрытым столом; заплаканная госпожа Мелисса вовсю командовала служанками. С момента встречи и первого потрясения прошло уже несколько часов, и братьям удалось немного наговориться и вкратце рассказать свои истории. То, что успел за это время пережить Номмо, потрясло почтенного банкира. Но жизнь Воршуда Книгочея ни с чем не могла сравниться. Сам Маарду и Мелисса успели нарыдаться над рассказом Номмо о том, как он встретился с Воршудом в священной роще Салмакиды, и о том, как относится к их кузену сама Богиня Истины Великая Кахатанна. Собственно, именно с этой темы они и перешли на насущные проблемы. По просьбе остальных Магнус коротко познакомил Маарду Лунгарна с последними событиями и отдельно остановился на исчезновении из ресторана «Король Барга» Каэ Рогмо и десяти воинов.

– Да-а, дела, – задумчиво протянул банкир. – Я вам так скажу, молодой человек. Если бы вы всей компанией пришли ко мне, но без братца Воршуда, я бы в жизни не стал ни помогать вам, ни даже рассказывать о том, что знаю, – своя шкура дороже. Но у Воршудов есть своя гордость и честь, ведь так, Мисси? И мы поможем нашему братцу и его великой госпоже, потому что понимаем: весь мир нуждается в ней. Я хочу быть достойным памяти Воршуда Книгочея...

В общем, вы влезли в такую историю, что не поймешь, за какой конец потянуть, чтобы распутать. Вы что же, не слыхали никогда, что западная часть Иманы контролируется орденом унгараттов? Они еще называют себя возлюбленными Смерти. Все подчинено им: и закон, и народ, и сам король. Здесь часто похищают людей и продают великому магистру, с тем чтобы рабы участвовали в гладиаторских боях, ритуальных убийствах и казнях. Так что судьба ваших друзей в руках... Не знаю я, в чьих она руках, но нам нужно поторопиться.

Обычно лучших гладиаторов свозят в Малый Бурган. Там находится один из основных замков, в подземельях которого устраиваются показательные сражения. Если ваша госпожа так хорошо владеет мечами, как вы рассказываете, то, несомненно, она находится там. И надо молить богов, чтобы ее продержали в Малом Бургане подольше, потому что затем ее ждет путь в царство Тиладуматти, а там с рабами обходятся еще страшнее. Корабль готов? – обратился альв к капитану.

– Должен быть готов сегодня к вечеру.

– Вы запаслись всем необходимым? Говорите откровенно, я готов предоставить все, что смогу, а могу я многое.

– Спасибо, все есть.

– Тогда подождите, я сейчас соберусь и пойду с вами. Без меня, без моих знакомств у вас ничего не получится.

– А может, обратиться к королю? – спросил Номмо нерешительно.

– Нет! И не думай! Его величество, будь он неладен, обожает бои гладиаторов. И не упустит такой возможности. То, что они захватили богиню, только пробудит еще больший интерес к сражениям, в которых она должна участвовать. Барга Барипад не побоится гнева бессмертных.

– Он так смел?

– Нет, просто Имана – проклятое место. Я понял это довольно поздно, когда было уже невозможно бежать отсюда куда-нибудь еще.

Господин Лунгарн посмотрел на печальную жену и сказал строго:

– Не реви, Мисси! Если ждать, пока герои соберутся совершать свои подвиги, мир полетит в пропасть. На все напасти не хватит никаких богов и никаких рыцарей. Не реви! Я вернусь, просто не может быть иначе, когда мы все встретились, когда узнали, что с нашей родней. Все будет хорошо, только не плачь, а то мне и так тяжело.

И Мисси старательно улыбнулась сквозь слезы.

Когда Каэ вывели на арену – а теперь ее выводили уважительно, стараясь не прикасаться лишний раз, не пихать, – первое, что она увидела, были ее бледные и осунувшиеся от напряжения друзья. Рогмо и десять воинов сидели в первом ряду амфитеатра, скованные по рукам и ногам, разъяренные собственной беспомощностью и напуганные предстоящим событием. Они-то уже слышали, что сегодня с Каэтаной собирается сражаться сам Катарман Керсеб, и они понимали, что прозвище Непобедимый среди унгараттов получить очень трудно.

Когда великий магистр вышел на арену, весь амфитеатр огласился приветственными криками. Унгаратты ревели от восторга, вскакивали со своих мест, дамы бросали на песок шелковые шарфы и украшения; только одиннадцать человек в первом ряду сидели сжав зубы. И желваки ходили под натянувшейся бледной кожей.

Катарман Керсеб был достоин сражаться с самим Траэтаоной. Даже слишком достоин, подумала Каэ. Вот пусть бы с ним и сражался. Она недоверчиво оглядывала высокого, худощавого противника – мускулистого, подвижного, гибкого. Он напомнил ей удава, приготовившегося к броску. Ведь у змеи не слишком рельефные мышцы, и пребываешь в блаженном неведении относительно ее исполинской силы, пока не попадешь в смертельные объятия.

Непобедимый был облачен в диковинный наряд – дикую путаницу цепей, кожаных полос и металлических пластин. Все это было щедро украшено серебром и тускло блестело при каждом движении. На плечи воина был небрежно накинут черный плащ, отороченный по низу серебристым мехом, а голову защищал рогатый шлем с забралом в виде морды какой-то отвратительной твари. В узких прорезях льдисто сверкали недобрые, суровые глаза. Руки магистра были обнажены, и только на запястьях свивались тугими кольцами серебряные змеи с рубиновыми глазами. Длинные желтые волосы падали на плечи, выбиваясь из-под шлема.

А когда великий магистр обнажил свой меч, Каэ поскучнела всерьез. Клинок был неподъемным, с ее точки зрения. И то, что Непобедимый проделывал с ним, вращая в разные стороны, подбрасывая и снова ловя, внушало уважение. Но ведь уважением ограничиться не получалось, и она пыталась представить себе, как сражаться с ним, и не могла...