Темные глаза госпожи Макуры несколько секунд не отрывались от Найнив, потом она повернулась к худенькой девушке и подтолкнула ту в глубь мастерской.

– Ступай на кухню, Люци, и приготовь чаю для этих добрых леди. Завари из синей чайницы. Вода еще горячая, хвала Свету! Поживей, девочка! Положи рулон и перестань глаза таращить. Давай, шевелись! Синяя чайница, запомнила? Мой лучший чай, – произнесла Макура, поворачиваясь к Найнив. Девушка исчезла за дальней дверью. – Видите ли, живу я над мастерской, а кухня у меня в задней части дома.

Сама хозяйка нервно разглаживала юбки, сложив указательный и большой пальцы колечком. В знак кольца Великого Змея. По-видимому, про заказ платья можно забыть.

Найнив повторила тот же жест, чуть погодя – и Илэйн.

– Я – Найнив, а это – Илэйн. Мы видели ваш сигнал. Женщина задрожала, словно хотела убежать:

– Сигнал? Ах да, конечно.

– Ну? – сказала Найнив. – Что за срочное сообщение?

– Не надо говорить об этом здесь... э-э... госпожа Найнив. Еще войдет кто-нибудь. – В этом-то как раз Найнив сомневалась. – Я расскажу вам за чашкой чая. Моего лучшего чая, я ведь говорила?

Найнив переглянулась с Илэйн. Если госпожа Макура не очень-то рвется выкладывать новости, должно быть, они и вправду ужасны.

– Если мы пройдем в глубь дома, – промолвила Илэйн, – чужие уши не услышат нашей беседы.

От такого царственного тона белошвейка смолкла и уставилась на девушку. На мгновение Найнив почудилось, будто строгий голос Илэйн пробьет нервозность Макуры, но в следующую секунду глупая женщина опять защебетала:

– Чай вот-вот будет готов. Вода уже вскипела. Мы тут обычно пьем тарабонский чай. Вот потому-то, видимо, я и здесь. Не из-за чая, конечно! Через наш городок идет вся торговля, а с фургонами, что туда, что оттуда, и новости все приходили. Они... вы больше всего интересуетесь вспышками болезней всяких или необычными хворями, но я обнаружила кое-что и меня заинтересовавшее. Я тут немножко занималась... – Она закашлялась и заволновалась пуще прежнего; еще немного, и ее мнущие и терзающие платье пальцы протрут в нем дыру. – Это кое-что о Детях, конечно, но они... вы... вообще-то не особенно ими интересуетесь.

– На кухню, госпожа Макура, – твердо проговорила Найнив, когда та на миг умолкла, переводя дыхание. Если из-за этих новостей белошвейка сама не своя от страха, то Найнив не станет терпеть проволочек. Дверь в глубине мастерской приоткрылась, Люци, высунув голову, еле слышным шепотом объявила:

– Готово, госпожа.

– Сюда, госпожа Найнив, – проговорила белошвейка, не переставая теребить платье. – Прошу, госпожа Илэйн.

Мимо узенькой лестницы короткий коридор привел в уютную, аккуратную кухню, на очаге кипел чайник, повсюду высокие шкафчики и буфеты. Между задней дверью и окошком, выходящим в маленький дворик с высоким деревянным забором, висели на стене медные кастрюли. На небольшом столе в центре кухни красовались ярко-желтый заварочный чайник, зеленая мисочка с медом, три пестрые разнокалиберные чашки и прямоугольная синяя фаянсовая чайница. Крышка от баночки лежала рядом. Госпожа Макура схватила чайницу, закрыла и поспешно убрала в шкафчик, в котором уже стояло более двух дюжин банок всяких цветов и оттенков.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласила она гостей, наливая чай. – Прошу вас.

Найнив села на стул с деревянной спинкой, рядом с Илэйн; белошвейка поставила перед ними чашки и метнулась к другому шкафчику за оловянными ложечками.

– Сообщение? – промолвила Найнив, когда белошвейка наконец уселась напротив них с Илэйн. Госпожа Макура так нервничала, что к даже не притронулась своей чашке, поэтому Найнив положила немножко меду в свою, помешала ложечкой и отпила. Чай был горячим, но после него оставался свежий, мятный привкус. Может, горячий чай успокоит переволновавшуюся женщину, если только она сумеет совладать с собой и донесет чашку до рта.

– Приятный вкус, – пробормотала Илэйн, пригубив. – А что это за сорт?

Молодец девочка, подумала Найнив.

Но руки белошвейки, лежащие возле чашки, задрожали еще сильнее.

– Тарабонский чай. Из мест где-то рядом с Побережьем Тени.

Вздохнув, Найнив сделала еще глоток, чтобы тоже успокоиться.

– Сообщение, – настойчиво продолжила она. – Вы же не к чаю приглашали, вывесив тот сигнал. Что у вас за срочные новости?

– Ах да. – Госпожа Макура облизнула губы, внимательно оглядела обеих гостий и медленно произнесла: – Послание пришло с месяц назад, со строгим наказом, чтобы его во что бы то ни стало услышала каждая сестра, которая пройдет через городок. – Она вновь облизнула губы. – В Белой Башне примут всех сестер. Башня должна быть едина и сильна.

Найнив ждала продолжения, но женщина молчала. И это сообщение крайней важности? Она посмотрела на Илэйн, но девушку, как видно, совсем сморила жара: обмякнув на стуле, она смотрела на свои лежащие на столе руки.

– Это все? – спросила Найнив и вдруг, к своему изумлению, зевнула. Должно быть, зной и ее умаял.

Белошвейка, не отвечая, во все глаза смотрела на нее.

– Я сказала... – начала Найнив, но неожиданно голова ее отяжелела. С трудом удержав ее прямо, Найнив вдруг заметила, что Илэйн, тяжело навалясь, лежит лицом на столе, глаза закрыты, руки безвольно болтаются. Молодая женщина с ужасом уставилась на чашку в своей руке. – Чем ты нас опоила? – срывающимся голосом спросила Найнив. Во рту по-прежнему ощущался мятный привкус, а язык будто распух и едва ворочался. – Отвечай! – Выронив чашку, она перегнулась через стол, колени у нее подгибались. – Испепели тебя Свет, чем?!

Госпожа Макура со скрежетом отодвинулась вместе со стулом и отскочила от стола, подальше от Найнив, но ее нервозность сменилась выражением спокойной удовлетворенности.

Тьма накатила на Найнив. Последнее, что она услышала, был голос белошвейки:

– Лови ее, Люци!

Илэйн поняла, что ее, ухватив под руки и за лодыжки, несут вверх по лестнице. Глаза девушки были открыты, видеть она видела, но тело могло с тем же успехом принадлежать кому-то другому – ни руки, ни ноги, будто чужие, не слушались ее. Даже моргать удавалось через силу. Мысли точно в перьях увязали.

– Госпожа, она очнулась! – заверещала Люци, чуть не выпустив ноги Илэйн. – Она на меня смотрит!

– Говорила же я тебе, не волнуйся, – раздался голос госпожи Макуры где-то над головой Илэйн. – Направлять она не может, как и ни единым мускулом пошевелить, раз в нее влили чай из корня вилочника. Я случайно это обнаружила, но, как видишь, очень кстати пришлось.

Это было правдой. Илэйн висела в их руках тряпичной куклой, то и дело задевая о ступеньки, направлять она могла с тем же успехом, как и бежать. Ощутить Истинный Источник она в состоянии, но ухватиться за него было все равно что достать из зеркала иголку онемевшими от холода пальцами. На Илэйн накатил панический ужас, по щеке сползла горькая слеза.

Наверное, эти женщины хотят выдать ее Белоплащникам на неминуемую казнь, но Илэйн не могла поверить, чтобы Белоплащники вынудили этих женщин расставить западню, куда надеялись поймать случайно проходящую Айз Седай. Оставалось только одно – Приспешники Темного, которые заодно с Желтой служат и Черной Айя. Если Найнив не удалось сбежать, Илэйн окажется в лапах Черной Айя. И если она хочет спастись, то надеяться должна только на себя. И она не в силах ни пошевелиться, ни направлять Силу. Вдруг до Илэйн дошло, что она пытается закричать, но издает лишь какое-то тоненькое, булькающее мяуканье. Только собрав все оставшиеся силы и волю в кулак, ей удалось прекратить это хныканье.

Найнив все знала о травах – по крайней мере, неоднократно об этом заявляла. Так почему она не поняла, что за чай им подсунули? Хватит хныкать! Твердый голосок где-то в глубине ее разума звучал очень и очень похоже на Лини. Поросенок, повизгивающий под забором, только привлечет к себе лису, а ему надо бы убежать. Она отчаянно сосредоточилась на простой задаче – обнять саидар. Да, это было простой задачей, но сейчас это для нее все одно что дотянуться до саидин. Илэйн тем не менее продолжала попытки; больше она все равно ничего не могла делать.