— Почему я примкнул к ним и повернул против человечества? — Взгляд Кэрриона сделался отсутствующим, словно обратился в невозвратное прошлое. — Ты наверняка помнишь, что я был воспитан разведчиком. От родителей меня забрали еще совсем крохой, и мне не довелось расти в обществе обычных детишек. Мне внушили, что мое призвание — служить, защищать и карать во имя человечества, а хороший иномирянин — это мертвый иномирянин. Но эшрэи… они были необузданными, великолепными и свободными, как самая дивная мечта. Я бы их не назвал красивыми по человеческим меркам. Но они были прекрасны своей первозданной чистотой и простотой. Они носились в воздухе, словно могучие драконы, а их пение… оно повергало в изумление и благоговение. То были ангелы иного мира, несравненно превосходившие маленьких, грязных, испорченных людишек, возжелавших истребить их только для того, чтобы Империя могла пустить их металлические леса на переплавку, всего ради нескольких ценных элементов. Тогда капитан Сайленс был моим другом. Я пытался спорить с ним, хотел, чтобы он понял, что творит. Увы, капитан понимал только долг и приказы. В ту пору мы оба были гораздо моложе.

— Но… он ведь предложил эшрэям поселиться в резервациях. Они могли бы жить там свободно, вдали от машин, выкорчевывающих леса.

Кэррион печально посмотрел на Баррона:

— Это та версия, которую теперь преподносят в оправдание содеянного? Эшрэи были тесно связаны с лесами и, оказавшись в резервациях, стали бы вымирать. Сайленс это прекрасно знал, так что ни о каких резервациях речи не шло с самого начала. Война была неизбежна. Как только это стало ясно, я сделал свой выбор. Я пропел песню эшрэев, увидел мир их глазами и ни за что уже не согласился бы вернуться к прежней жизни. К тому, чтобы стать всего лишь человеком.

— Расскажи мне об этой войне.

Кэррион нахмурился, но заговорил почти сразу. Ему не было нужды призывать воспоминания, они не покидали его никогда.

— Эшрэи были сильны, быстры, неистовы и многочисленны. Но Империя имела в своем распоряжении взрывчатые вещества и энергетическое оружие. Кровь эшрэев лилась ручьями, трупы громоздились так, что под ними было не разглядеть земли. Поднятые эшрэями экстрасенсорные бури противостояли боевым машинам Империи. Потери были ужасными, казалось, что смертям и страданиям не будет конца. Что же до меня, то я находился в центре этой бойни, и руки мои обагряла кровь моих недавних товарищей. Порой я узнавал их лица, чаще нет. Поначалу мне и в голову не приходило, что война может приобрести такой размах и так затянуться. Я надеялся на то, что потери вынудят Империю отказаться от завоевания, я не предполагал, сколь велика ее потребность в редких металлах.

И уж конечно, мне и в кошмарном сне не могло присниться, что власти прикажут Сайленсу выжечь планету. И что он выполнит приказ. В моих ушах до сих пор звучат крики эшрэев, уничтожаемых энергетическими залпами с орбиты. Никакой возможности помочь им у меня не было. Сам я зарылся в землю и прикрылся экстрасенсорным щитом. Казалось, эти жуткие крики не смолкнут никогда. Но наконец наступила тишина. Мертвая тишина. Выбравшись из своего укрытия, я понял, что остался единственным обитателем пустынного мира. Правда, сохранились деревья, связь которых с эшрэями была столь прочна, что разорвать ее полностью не смогла даже смерть. Остались призраки, осталась песня. Умершие простили меня. Но я не простил убийц. Теперь не стало и лесов, так что я — единственная связь эшрэев с миром живых. Только я.

— Они были твоей семьей, — промолвил, помолчав, Баррон.

Кэррион кивнул, удивившись, что его поняли.

— Конечно. Семьей, которой у меня никогда не было раньше. Я был их приемным сыном и любил их всей душой. Сайленс считался моим другом, но я никогда не ощущал такой близости с ним, как с эшрэями. По-моему, этого он мне так и не простил.

— А теперь вы снова стали друзьями?

Кэррион в первый раз слегка улыбнулся:

— Мы прилагаем к этому максимум усилий.

Он выпрямился и жестом велел Баррону подождать: на его имплантированный коммуникатор поступило сообщение. Разведчик нахмурился и резко поднялся на ноги:

— Я должен тебя покинуть. По-видимому, мне предстоит войти в состав группы, которая высадится на Зеро Зеро.

Баррон торопливо встал:

— Попроси капитана, чтобы он взял и меня. В качестве добровольца. Я не боюсь. Мне нужно доказать капитану, что я не совсем пропащий. После того… после того, что случилось…

— После того, как ты пытался меня убить?

— Да.

— Никто не знает, с чем мы столкнемся на Зеро Зеро. Никто не знает, вернется ли кто-нибудь из нас.

— Плевать! Мне это необходимо.

— Ладно, — согласился Кэррион. — Пойдем со мной на инструктаж. Я поручусь за тебя. Но имей в виду, обещать что-либо, когда дело касается капитана, не в моей власти. Он всегда ставит на первое место долг. Дружба у него на втором.

Баррон смерил Кэрриона долгим взглядом:

— Почему ты так легко согласился? Я-то думал, мне придется валяться у тебя в ногах, умоляя предоставить второй шанс.

— Вот уж чего не надо, того не надо. Мне было бы чертовски неловко. Что же до твоего «почему»… скажем так, важность второго шанса я понимаю, как никто другой.

В совещательной каюте царил беспорядок. Половина обзорных экранов не работала, кожуха большинства компьютеров были сняты, демонстрируя начинку. «Неустрашимый» получил приказ о срочном отбытии на задание, когда стоял в доке на ремонте, так что улетать пришлось со множеством недоделок. Разумеется, в пути техники постарались довести до ума все, что было возможно, но совещательная каюта — это не капитанский мостик или боевая рубка, и руки до нее дошли только сейчас.

Подошедшие Кэррион и Баррон увидели, как капитан гонит прочь с полдюжины ремонтников, не скупясь на брань и даже хватаясь за оружие. Наконец ремонтники, вяло отругиваясь, ушли. Сайленс повернулся к Кэрриону.

— Спецы хреновы, а? Раскомандовались тут: хотели выставить меня к чертовой бабушке на том основании, что им, видишь ли, работать надо! Где они были, когда у меня сломалась кофеварка, а обзорный экран не показывал ни черта, кроме порноканала?

В этот момент капитан увидел Баррона: его голос и лицо мгновенно стали холодными.

— А ты за каким чертом сюда приперся? Почему не на своем посту?

— Он со мной, — невозмутимо промолвил Кэррион. — Мы с пареньком достигли… взаимопонимания. Ему, видишь ли, охота принять участие в высадке на Зеро Зеро.

Сайленс поднял бровь.

— Что, правда? Надо же, а по виду и не скажешь, что сбрендил.

Впрочем, в следующее мгновение настроение капитана снова изменилось.

— Мало ли что кому взбредет в голову! Приведи мне хоть один довод в пользу того, почему я должен его взять.

— Да потому, что это моя просьба, — сказал Кэррион.

— Ну, если так, то черт с ним, — буркнул капитан. — В конце концов, он может пригодиться в качестве живого щита.

Кэррион кивком поздоровался с Морреллом, который кивнул в ответ. Сайленс жестом указал на стулья, и они расположились перед единственным работавшим дисплеем. Моррелл предусмотрительно уселся так, чтобы между ним и Кэррионом находился капитан. Остальные сделали вид, будто ничего не заметили. Сайленс обвел группу взглядом.

— Численность первого десанта я намерен свести к минимуму, — решительно заявил он. — Хочу поберечь людей. К тому же чем меньше нас будет, тем меньше шансов растревожить внизу какой-нибудь гадюшник. Что там на самом деле, мы не узнаем до тех пор, пока не окажемся на месте. А тогда, скорее всего, звать подмогу будет уже поздно. Мы с Кэррионом отправляемся туда по той простой причине, что у нас самый большой опыт по части незнакомых и опасных дыр, и мы обладаем… особыми способностями. Моррелл идет потому, что он — самый толковый наш телепат. Ну а ты, Баррон, будешь у нас за морскую свинку или подопытного кролика. Станешь пробовать на ощупь, тепла ли водица в каждом из попавшихся по пути чертовых омутов, прежде чем туда сунутся остальные. Что, не передумал?