Он еще улыбался, когда по его саням ударил луч дезинтегратора из Башни Ходзира. Рэндом бросился выравнивать вставшие на дыбы сани, и тут взорвалась вся приборная панель.
Ослепленный дымом и пламенем, Рэндом вцепился в мертвый штурвал, а сани под ним провалились в пропасть. Они падали камнем, оставляя за собой дымный след, и Рэндом видел, как пролетает над ним армада, оставляя его сзади. Он выругался и схватился за то, что осталось от управления. Он не боялся умереть — он просто разозлился. Дойти так далеко и пройти так много, чтобы споткнуться на этом месте!
Двигатель чихнул, и сани под ним дернулись, чуть его не сбросив. Рэндом проворчал что-то неразборчивое и вцепился в управление, пытаясь совершить чудо и заставить лететь горящие останки подбитых саней. Очевидно, один из богов, которых он помянул, прислушался, и двигатель саней ожил. Он звучал неровно и неуверенно, и сани рыскали и мотались во все стороны, но постепенно падение замедлилось и прекратилось, и тогда, когда Рэндом победно завопил и выбросил вверх руку в знак триумфа, сани начали снова медленно набирать высоту, поднимаясь вдоль стены Башни Ходзира к Семье на верхнем этаже.
Двигатель саней готов был в любой момент заглохнуть, но Рэндом не давал ему, играя управлением с отчаянной сосредоточенностью. Армада висела над ним, темные тени неостановимо летели ко многим Башням сразу. Все еще слышались пушки, и в темной волне появлялись широкие неровные трещины, но остальные шли вперед. Кто-то уже вступил в ближний бой, выбивая дыры в сталегласовых окнах и вламываясь в верхние этажи Башен. Там их ждали солдаты с мечами и лучеметами, но первая волна мятежников умела драться и отказывалась умирать, не захватив плацдарма для тех, кто шел следом. Многие все равно погибли, сражаясь против неимоверно превосходящего противника, но мятежники все прибывали и прибывали и медленно, дюйм за дюймом, пробивали себе путь в Башни.
Это была битва, которой Семьи никогда не ожидали. После санной атаки Вольфов на Башню Кэмпбеллов почти все Семьи установили дополнительные дезинтеграторные пушки на крышах и вложили деньги в несколько гравибарж, но такой самоубийственной атаки они предвидеть не могли.
Все больше и больше грависаней прорывались через защиту и вламывались в верхние этажи. Рэндом с сожалением выругался, когда его сани поднимались к верхнему этажу Башни Ходзира. Он всегда мечтал ворваться в нее первым и биться за плацдарм для тех, кто пойдет за ним. Рэндом всегда считал, что вождь должен быть впереди. Что случилось со Штормом и Руби Джорни, он не знал, но сейчас не мог о них думать. Сани пролетели несколько последних этажей и остановились у верхнего этажа Башни Ходзира. И тут у Рэндома похолодело под ложечкой, когда он увидел десяток наведенных на него ручных дезинтеграторов. Кто-то успел пробить дыру в сталегласовом окне, но вряд ли смог ею воспользоваться. У Рэндома закипел в крови адреналин, и все вокруг страшно замедлилось. Казалось, что сколько угодно времени он может оценивать ситуацию и решать, что делать. Он не доверял управлению своих саней настолько, чтобы рискнуть упасть ниже зоны обстрела дезинтеграторов, а двигался он слишком медленно, чтобы рывком подняться выше. А если попытаться использовать последние мгновения на подъем силового щита и окажется, что он не работает, от него не останется даже, что хоронить. И Рэндом сделал единственное, что мог, и время снова понеслось сломя голову. Он дал полный газ и бросил свою машину на ожидающих охранников.
Стрельбу они открыли бешеную, но он уже был среди них, хотя пара попаданий ему все-таки досталась. Сани взорвались, перебросив Рэндома через панель управления в клубе пламени. Он летел вперед, ослепнув от жара, пытаясь встать на ноги. Охранники разбежались, потому что осколки саней взорвались снова. Рэндом тяжело свалился на покрытый ковром пол, от удара перехватило дыхание. Он свернулся в шар, надеясь, что его укроет дым от взрыва, отчаянно пытаясь выхватить меч и лучемет. Он слышал крики, суматоху, треск пожара. И тут то, что осталось от пылающих саней, свалилось на него сверху, припечатав к полу, и вокруг него был только ослепительный жар и рев пламени.
Уцелевшие охранники пытались сбить пламя, разгоревшееся по всему этажу, и призывали подмогу. Клан Ходзира уже отступил на нижний этаж. Прибывшие люди бросились кто тушить пожар, кто занимать позиции у окна и вести непрерывный огонь по налетающим грависаням. На Башне Ходзира пушек на крыше было больше, чем на других Башнях, и теперь большинство грависаней сосредоточились у Башен с меньшей огневой мощью. Несколько охранников осторожно приближались к горящим обломкам. Никто не выжил бы после такого удара и его последствий, но охранники не хотели рисковать. О некоторых мятежниках рассказывали странные вещи.
Один из охранников посмелее пошевелил обломки острием меча. Жар от огня не дал ему подойти ближе, но ему показалось, что из-под кормы саней торчит почерневшая нога. Он ткнул ее мечом и отскочил, когда нога дернулась. Он отбежал к своим товарищам, и тут обломки качнулись в сторону, и из-под них, из верной смерти, стало подниматься что-то, твердо решившее оттуда вылезти. Потерявшие равновесие горящие обломки свалились в сторону, открывая почерневшую фигуру человека. Одежда на нем почернела и дымилась, руки и лицо были красно-черными от ожогов. Но спину он держал прямо, и голова была поднята, а покрытые волдырями руки твердо держали лучемет и меч. Бледными щелями смотрелись его глаза на черном лице, но вдруг в зловещей улыбке сверкнули белые зубы.
— Меня не так-то легко убить, — сказал Джек Рэндом. Охранники застыли, как каменные, при виде человека, которому полагалось бы тихо лежать мертвым, но он встал и бросал им вызов. Это продолжалось мгновение — тренированные охранники Башен, кондиционированные на верность Семье до самой смерти, они реагировали быстро. Отбросив страх, они двинулись вперед, подняв мечи, чтобы разрезать обугленный призрак на сотню кусков и посмотреть, встанет ли он снова. Рэндом тщательно нацелил дезинтегратор и снял трех охранников одним выстрелом. Они упали молча, а остальные шли вперед. Рэндом засунул лучемет в обгорелую кобуру, крепко стиснул рукоять меча и подумал, сколько он уложит, пока не упадет сам. Даже его силам были пределы, и он чувствовал, как близко к ним подошел. Падение отняло много сил, и времени восстановиться у него сейчас не будет. Он пожал бы плечами, не будь это так больно. Рэндом всегда знал, что умрет в одиночку, настигнутый наконец превосходящими силами врагов. И тогда он услышал пронзительный голос Руби Джорни:
— Падай, Рэндом!
Ни о чем не спрашивая, он бросился на пол, и комната заполнилась ревом тяжелого пулемета, который Руби Джорни поставила на своих грависанях. Она парила за разбитым окном, поливая комнату густым дождем свинца. Охранники падали, дергаясь, пораженные оружием, которого они не знали и не ожидали. Несколько их ответных выстрелов были пущены наудачу, и вскоре все они были мертвы и валялись беспорядочной кровавой кучей на дорогом ковре.
Пулемет замолчал, и наступившая в комнате тишина казалась оглушительной. Лениво вились в воздухе густые струи дыма. Руби выдернула тяжелый пулемет из крепления, прыгнула в комнату сквозь разбитое окно и поспешила к Рэндому, который устало поднял руку в приветствии. Руби посмотрела на обугленную и покрытую волдырями руку, на красное лицо цвета сырого мяса.
— Ну и видик у тебя, Рэндом!
— Спасибо за комплимент. Я думаю, это выглядит хуже, чем есть на самом деле, хотя и на самом деле это тоже не сахар. Но я исцеляюсь. Я это ощущаю. И я все еще в игре. — Он посмотрел на пулемет, который она держала на руках, как ребенка. — Кажется, ты была права в конце концов, что притащила эти игрушки. Это действительно так весело, как кажется?
— Можешь давать голову на отсечение, — усмехнулась Руби. — Подержи-ка его.
Она бросила пулемет на руки Рэндому и направилась к убитым охранникам. Нагнувшись, она стала обыскивать их карманы с профессиональной быстротой и умением. Рэндом нахмурился:
