— Ты можешь стать свободным, — сказал Харкер, наклонившись к Джулиану. — Можешь. Мои дети сломали свои программы, и ты тоже можешь. Будь сильным. Надо только верить.

Спина Джулиана выгнулась в судороге страшной боли. Голова задралась, лицо скривилось в муке. Короткий контакт с Джилем наполнил его большей силой, чем он мог даже себе представить, и теперь он брал ее всю в отчаянной решимости освободиться или погибнуть. Постепенно левый глаз стал выпучиваться, и вдруг из окровавленной орбиты выполз небольшой серый червяк, вытолкнутый из мозга эспера одной только силой воли. Извиваясь, он выпал на пол, и Финли раздавил его каблуком. Джулиан рухнул в распростертые объятия Харкера. Глаз втянулся обратно в орбиту, и Джулиан вымучил улыбку.

— Молодец! — похвалил его Финли. — Я всегда говорил, что в тебе что-то есть.

— Я чуть не сдох, а этот придурок шуточки отпускает, — сказал Джулиан. — Дайте ему за меня по шее, кому ближе.

Все засмеялись, даже Джулиан, когда все повернулись дать Финли по шее.

Так закончилась экспедиция в Мир Шеннона, по ошибке названный Хацелдама — Арена Смерти. Люди и игрушки устроили праздник на всю ночь с песнями и танцами у костров, в случайных бликах лунного света, из которого появлялись лесные крылатые призраки со своей бесконечной песней. Танцевали, взявшись за руки, Плюшевый Медведь и Морской Козел, наконец-то узнавшие о себе правду. А Хэллоуини, мальчик-скелет, сидел на троне Харкера, барабаня по дереву костяными пятками и мечтая, как это будет — быть больше, чем просто мальчиком.

Еще один прекрасный день в раю. Огромные зеленые поля планеты Виримонд лениво стелились под безбрежным голубым небом, отмеченные там и сям каменными стенами, колючими изгородями и старыми пробитыми тропами. За полями далеко простирались темные дремучие леса с увядающей листвой — прохладные укрытия от палящего солнца. Журчали реки и речушки по обточенным водой камням, клубясь в омутах и ямах, где всегда была отличная рыбалка. Мирно паслась на лугах скотина, и то, что на Виримонде называлось птицами, пело от всего сердца под безоблачным небом и сияющим солнцем. Восхитительная, открытая, мирная планета, щедрая и спокойная. И Дэвид Дезсталкер был ее полным хозяином.

Дезсталкер и его друг Кит Саммерайл, которого некоторые называли Малютка Смерть, гонялись на флаерах между деревьями, виляя в стороны на захватывающей дыхание скорости и отчаянно вопя на лету. Флаеры были чуть больше, чем грависани — доска, чтобы стоять, и шест управления; с них сняли все, что можно, для скорости и маневренности. Силовые щиты Дэвид и Кит отключили, чтобы ветер бил в лицо, выжимая слезы из прищуренных глаз. При отключенных щитах малейшая ошибка в оценке скорости, дистанции, реакции, одно неверное движение — и сразу удар о любое препятствие и мгновенная смерть, но Киту с Давидом было на это плевать. Они были молоды, здоровы, богаты, с молниеносными рефлексами воинов, а значит — бессмертны. Катастрофы — это то, что бывает с другими. И они летели, лавируя между деревьями, пролетая сквозь тьму лесов, где все сливалось в зеленые и коричневые блики. Вперед вырывался то один, то другой, стараясь отворачивать от деревьев в самый последний момент, испытывая собственное умение, храбрость и удачу, смеясь счастливым беззвучным смехом. Дезсталкер и Саммерайл, испытанные друзья и главы своих кланов, молодые и дерзкие, и все еще ищущие ответа, кто они такие на самом деле. Дэвид: высокий, красивый, всегда безупречно одетый. Темноглазый, темноволосый, дикий и необузданный — воин, еще не испытанный на войне. Младший дальний родственник древней фамилии до тех самых пор, пока Оуэна не объявили вне закона, и Дэвид не стал вдруг главой клана и повелителем Виримонда. Время от времени тайно поддерживающий повстанцев — просто ради интереса интриги.

И Кит по прозвищу Малютка Смерть, улыбчивый убийца — хрупкая фигурка в серебристом и черном, бледный и более, чем полагается по моде, худой, с ледяными синими глазами и светлыми развевающимися волосами. Тот, кто стал главой Семьи, убив своего отца, мать и всех братьев и сестер в серии более или менее законных дуэлей. Кит Саммерайл, иногда — фаворит императрицы Лайонстон, иногда — помощник Подполья; опасный и одинокий человек, который шел туда, где убивали. Пока не встретил Дэвида Дезсталкера.

Наконец от потока адреналина у них закружилась голова, и решив, что хватит гоняться, они вынырнули из-под навеса листьев, сбивая по пути листья и ветки, взмывая в голубое небо. Там они сбросили скорость и медленно поплыли, тяжело опираясь на шесты управления, улыбаясь до боли в лице и переводя дыхание. Дэвиду было приятно видеть, что Кит улыбается. Саммерайл по натуре был человек мрачный, наслаждавшийся жизнью лишь в жару боя или убийства. Но вдали от тягот двора и политики и в обществе хорошего друга знаменитый убийца расцветал и становился приятным и дружелюбным молодым человеком. Здесь, на Виримонде, Кит и Дэвид были всего лишь обыкновенными аристо, с их надежной властью и привилегиями, лениво проводившими время в свое удовольствие.

Они дрейфовали по ветру, куда он их нес. Дэвид смотрел на проплывающий мимо мир и видел, что он хорош. Повсюду пасся скот, за которым ухаживали крестьяне, и так было уже много поколений. Они знали свое дело, и им не нужны были ни помощь, ни советы от их недавнего лорда — как и их скотине. И те, и другие знали свое место и назначение в Империи. В других его владениях крестьяне собирали урожай, обихаживали землю, следили за посадочными площадками единственного на планете космопорта, готовя их к прибытию кораблей. Транспорты привозили товары для людей и увозили овощи, зерно и мясо. Виримонд был житницей Империи всю ее письменную историю, кормя одинаково богатых и бедных. Девять десятых поверхности планеты были заняты выращиванием той или иной сельскохозяйственной продукции, и живущие здесь люди не могли себе представить другой жизни. Пусть на Виримонде не было веселья, развлечений и огней больших городов, как на других планетах побогаче, но это был тихий и спокойный мир, где человек знал свое назначение, помнил свои корни и традиции и радовался служению Человечеству.

А еще лорд Виримонда был очень, очень богат. Люди могут спорить за территорию и воевать ради политики, но обе стороны нуждаются в еде, а Виримонд ее поставлял.

Дэвид Дезсталкер смотрел сверху на свой мир и был доволен. Миллиарды и миллиарды кредитов, и все они принадлежат ему. Больше денег, чем он может потратить за всю жизнь. Хотя пытаться все равно стоит.

Кит летел вплотную за ним, шутя врезаясь в его флаер, да так, что они оба опасно покачивались.

— Опять у тебя этот вид, Дезсталкер. «Повелитель всего, что видит глаз». Скоро ты целый день будешь читать отчеты и доклады, беспокоясь о всходах и экспортных пошлинах, забыв о таких, как я. Человек, состарившийся раньше времени.

— Никогда! — радостно крикнул Дэвид. — У меня есть люди, которым я плачу за эту работу. Люди вроде эконома, да благословит Господь его суровое и верное долгу сердце. Этот человек приятен почти как град в июле, и на нервы он мне действует отчаянно, но он знает свое дело. А если так, то я его знать не обязан. Я подписываю любую бумажку, которую он мне подсовывает, читаю каждую десятую, чтобы он был честен, и оставляю все остальное на него. Если бы я хотел работать, не стал бы рождаться аристократом. Нет, Кит, вся эта планета — это большая денежная корова, которая делает меня богаче с каждым днем, а единственное, что я должен делать — это сидеть и не мешать. — А какая польза от богатства, если тебе не на что его тратить? — возразил Кит. — Те немногие города, что здесь есть, никак не назовешь логовом порока и разврата. Здесь самая захватывающая авантюра — это сжульничать на испытаниях лошадей. Что ты собираешься делать со всеми этими полями и лесами?

— Наслаждаться ими, — ответил Дезсталкер. — Слушай, Кит, мы испробовали практически все развлечения, которые можно найти на Голгофе, и все они нам надоедали максимум за пару недель. Мы играли в Подпольных казино, ставя свою жизнь на бросок костей, бились на Аренах против всех, кто только желал, пропахивали дорогу сквозь веселые дома, пока спина не отваливалась, и все равно нам бывало скучно. Так мы и втянулись в Восстание. Нет, Кит, нам нужен отпуск. Простые цели в простом мире. Я устал от цивилизации. Будь там, делай то — меня от этого уже тошнит. Здесь мне нравится. Ничего не делать, только пить, есть и жиреть. Пропивать вечера напролет и баловаться с охочими крестьянскими девками. Играть в пятнашки на флаерах, чтобы кровь разогнать. Я тут отдыхаю. А ты?