Веселье на палубе улеглось. Лишь кое-где виднелись отдельные парочки, да с кормы доносилось нестройное пьяное пение. Солнечный диск уже клонился к закату, и фиолетовая тропическая ночь готовилась опуститься над сапфировой гладью моря.

Маккормик и Концентрик молча курили, любуясь закатом, когда к ним подошел почти трезвый квартирмейстер Борода и сказал:

— Слева по борту Остров Негодяев, капитан. Не бросить ли якорь в Тигровой бухте? Нам самое время пополнить запасы пресной воды.

— Пора, так пора, Борода, — согласился Маккормик. — Отдай необходимые распоряжения от моего имени.

Через полчаса «Веселый Мак» уже входил в Тигровую бухту, где, словно дожидаясь его, слегка покачивался на волнах ярко-оранжевый двадцатипушечник с белой, художественно выполненной надписью — «Летучий голландец».

— А вот и Голландец! — радостно закричал капитан Маккормик, узнав барк своего старого корабельного товарища. — Легок на помине! Дарби, пальни-ка ему в знак приветствия. Дьявол! Сто лет жить будет!

На «Летучем голландце» уже тоже заприметили «Веселого Мака» и первыми дали традиционный в таких случаях пушечный выстрел.

— Эта бухта называется Тигровой, — пояснил Концентрику капитан, — с тех пор как Плешивый Эфиоп видел здесь тигра! Разумеется, тиграми на этом острове и не пахнет: просто Плешь выпил в тот день сверх меры. Но клянусь святым зачатием, если бы здесь водились дикие кошки — им было бы что жрать! На Острове Негодяев отменная охота на диких коз, и клянусь спермой всех библейских святых, Голландец бросил здесь якорь, чтобы пополнить запасы копченостей!

— А почему этот остров так странно называется — Остров Негодяев? — спросил Концентрик, задумчиво глядя на высокий, поросший лесом холм, скудно, но торжественно озаренный последними лучами заходящего солнца.

— Это давняя история, также связанная с Плешью, — отвечал капитан. — Однажды двое матросов «Черной пантеры» опробовали его любовницу. Плешь так рассвирепел, что высадил мерзавцев на этом пустынном острове с небольшим запасом пороха и пуль и с персональным компьютером. И что ты думаешь? Эти болваны развлекались здесь программированием вирусов и снабжали своей продукцией все окрестные компьютеры. В конце концов сам Великий Островитянин прислал сюда отряд с целью их поимки. Негодяев продали на галеры, но остров до сих пор называют их именем.

Час спустя «Веселый Мак» уже стоял на якоре менее чем в трехстах метрах от «Летучего голландца», и капитан Маккормик спустил шлюпку, чтобы засвидетельствовать свое почтение старому корабельному другу. Выяснилось, что на борту оранжевого судна остались лишь десять человек, а остальные разбойники во главе с самим Голландцем охотятся на острове и пробудут там еще, как минимум, неделю.

После таких новостей Маккормик собрал всю команду на палубе и громогласно объявил:

— Сейчас мы продолжим веселье, ребята, и сегодня переночуем на «Веселом Маке», а на рассвете высадимся на берег и поищем Голландца. Здесь останется лишь квартирмейстер Борода с несколькими помощниками.

Разбойники дружно закричали «Ура!», после чего на палубу был выкачен новенький трофейный бочонок рому; Борода вывел на палубу всех девиц, которых он квартировал в удобных каютах в трюме; и начались разврат и пьянство, причем с самым деятельным участием капитана Маккормика и его нового приятеля Концентрика.

Сперва Концентрик проявлял известную робость, присматривался к действиям своих товарищей, одним словом — дичился и боялся сплоховать по неопытности. Но вскоре его отметила своим вниманием пышная темнокожая девица. Она отвела дебютанта в сторонку и помогла ему обрести столь необходимую в таких случаях уверенность в своих силах.

В тот вечер Концентрик познал наконец весь блеск и всю нищету плотского греха. Спать он улегся далеко за полночь, усталый и перевозбужденный, а засыпая, думал: «Стоило ли ради этого отправляться на Галапагос?» Впрочем, он пришел сюда вовсе не за этим, а за Аделаидой.

Те чувства, которые он испытывал по отношению к Аделаиде, едва ли можно было назвать любовью. Да и о какой любви могла идти речь, если он даже никогда не видел Аделаиду! Концентрик не обманывался на сей счет. Когда-то он возжелал ее, вдохновленный вниманием, которое она ему оказала, а отчасти и привлеченный запахом запретного плода. С тех пор много воды утекло. Пройдя через ад, Концентрик стал иначе смотреть на вещи. Теперь он искал Аделаиду, чтобы вступить во владение тем, что ему принадлежит по праву. Он знал по какому праву ему принадлежит Аделаида. По праву сильного — единственному праву, испокон веков уважаемому на Земле! На Земле — где человек человеку волк. Теперь он силен и жесток, поэтому он не сомневался, что возьмет Аделаиду, как только ее найдет. Если она с Плешивым Эфиопом, значит он возьмет ее у Плешивого Эфиопа. Пусть Плешивый Эфиоп силен, Концентрик — сильнее всех. Столь же силен только Деймос, но Деймоса уже нет в живых.

На рассвете Маккормик вновь собрал всех на палубе и обратился к квартирмейстеру:

— Борода, отбери себе десять человек, а также десяток девчонок, чтобы скрасить свое времяпровождение.

— Остальным, — повысил голос капитан, — шлюпки на воду и готовиться к высадке на берег вместе с охотничьими принадлежностями и бабами! На острове не ссориться с парнями «Летучего голландца» из-за девок! Помните: Святой Дух щедро делился не только своей спермой, но и емкостями, самой природой предназначенными для наполнения ею!

После такого напутствия пираты дружно закричали «Ура!» и вскоре к берегу уже мчались шесть больших шлюпок с ревущими песни разбойниками и радостно визжащими полуголыми девицами. Первой к берегу причалила шлюпка, в которой среди прочих сидели Концентрик и капитан Маккормик.

Остров выглядел очень живописно: естественный, веками намытый пляж из белого песка, позади которого стеной стояли прекрасные деревья с гроздьями крупных орехов в вечнозеленых кронах. Впервые Концентрик высадился на одном из островов Загадочного Архипелага и теперь с любопытством осматривался по сторонам. Воздух казался сухим и очень здоровым: ни зловредных насекомых, ни затхлого, напоминающего о лихорадке болотного запаха. Чуть левее от места высадки пиратов в море впадала узенькая речушка, имевшая свое начало на том самом высоком холме, которым еще накануне любовался Концентрик.

К этой речке и устремились первым делом три дюжины полупьяных разбойников и почти три десятка веселых, на ходу стаскивавших с себя и без того скудные одеяния женщин. Здесь они долго и радостно галдели, умывались и утоляли свою похмельную жажду прохладной, на удивление чистой водой. Затем вся эта ватага направилась в лес, причем один из пиратов, видимо привлекая внимание людей Голландца, выстрелил в воздух, после чего тысячи разноцветных птиц с невообразимым гомоном взлетели вверх с пышных крон высоких магнолий.

Концентрик, как наименее опытный в подобных походах, держался почти в самом арьергарде. К поясу у него был подвешен боевой топор, а в руках он нес охотничье ружье и маленький персональный компьютер, принадлежавший капитану Маккормику. Воспользовавшись этим, он на ходу запросил информацию об Острове Негодяев. Кое-что нашлось, и Концентрик узнал, что остров необитаем и границы его представляют собой неправильную криволинейную окружность диаметром около семи миль. Кроме того сообщалось, что здесь имеется одна пресноводная речка и множество всяческой дичи, из которой особую ценность представляют дикие козы, кабаны и гуси.

Вскоре пираты повстречали людей Голландца. Побеседовав с ними и выяснив, где находится их капитан, Маккормик предоставил своим матросам почти полную свободу на острове. Он дал им лишь самые необходимые, обычные в таких случаях указания, а сам в сопровождении Концентрика и повара с двумя помощниками отправился на поиски своего старого друга.

Голландца они нашли на большой, щедро освещенной лучами утреннего солнца лесной поляне. Знаменитый корсар завтракал. Он сидел по-турецки на обширном мягком ковре, а перед ним стояли блюда с сочащимися кровью кусками жареного мяса, диким луком и чесноком, а также початый бочонок рому, несколько кружек и маленький портативный компьютер старинного образца. Справа от Голландца сидела красивая вульгарная девка — сытая, пьяная и, очевидно, довольная жизнью. На другом конце поляны была сооружена огромная коптильня, куда пираты стаскивали туши подстреленных животных, а рядом с коптильней ярко тлели угли большого костра, и дымился котел — загодя, ко второму завтраку, и восхитительный аромат чесночной похлебки с дикой козлятиной уносился в лесную чащу.