Прежде, чем он успел сделать еще что-либо, в лощинку спрыгнула дюжина темных фигур, безумно вопивших и размахивавших оружием.

Меч Олана ударил едва ли не раньше, чем был выхвачен из ножен.

Йенси услышал лай автоматического пистолета Зельды как раз перед тем, как поднырнул под широко взмахнувший клинок и ударил в диафрагму нелепую фигуру, державшую в руках это смертоносное орудие.

Маркиз Куинсберийский пожал бы при виде этого плечами. Йенси оставил своего противника растянувшимся на земле и стал выбирать следующего.

Перед ним мелькнула смазанная картина Олана, дерущегося сарзу с тремя из напавших посреди ночи, а в ушах бился грохот пистолетов девушек. Затем Йенси вновь пришлось уворачиваться, на сей раз от бердыша, и вступать с его носителем в более тесный контакт. Этого он покинул со сломанной рукой и заснувшего очень глубоким сном.

Йенси услышал, как Джорин завизжала и пистолеты перестали палить.

— Зельда! — взвыл он, пиная одну из темных фигур в брюхо и вырывая у следующей меч. — Джорин! Йенси отчаянно всматривался в крутящуюся тьму, посреди которой Олан рубил и сек. Девушек не было видно. И слышно не было. Но ведь только что они визжали, кричали и стреляли. Обезумевший волосатый мужик с кривым мечом прыгнул на Йенси и ему пришлось отвлечься на то, чтобы шагнуть в сторону и рубануть ребром ладони по грязной шее. Мужик рухнул наземь.

— Зельда! Джорин!

Олан упал.

Йенси с руганью перепрыгнул через человека с простреленной грудью и кинулся к двоим, собиравшимся заколоть Олана. Охотник лежал, держа перед собой меч и словно пытаясь им прикрыться. Увидев Йенси, он прокричал предупреждение — что-то вроде «посмотри назад», так что Йенси развернулся и брошенный в него ассегай пронзил лишь воздух над плечом. Не обратив на это особого внимания, Йенси напал на противника слева, обрушив сплетенные руки ему на загривок, затем, как пантера, развернулся вправо и ударил в шею и ухо. Оба пораженных им человека свалились. Йенси обернулся. Тот, что кидал ассегаи, готовился к новому броску.

Олан закричал:

— Пригнись, Ки! Пригнись!

Йенси увидел, что если он пригнется, ассагай пролетит мимо него и угодит в Олана, простертого на земле. Тогда он поспешно глотнул воздух, изготовился и прыгнул. Его вытянутая левая рука как раз вовремя задела летящее копье, отклонив его в сторону. Руку словно обожгло холодной, как лед, сталью. Потом Йенси врезался в метателя копий и оба рухнули на землю.

Выведенный из равновесия, Йенси не смог в падении остановить волосатый кулак, обрушившийся на его голову. Из глаз у него полетели искры. Йенси втянул голову в плечи, шаря вокруг себя руками и пинаясь. Совершенно очевидно, что противник его привык полагаться на одну лишь грубую силу. Он обхватил Йенси посредине туловища. Одна рука Йенси оказалась прижата к телу, другая свободна, но хватило и одной. Йенси взял этого типа в оборот и тип заорал. Стиснувшие Йенси руки разжались и он смог нанести противнику удар прямехонько в волосатый подбородок.

— Ну, — сказал Олан, — ты времени не теряешь, Ки. Так что мы теперь квиты.

— Конечно, — пропыхтел Йенси, озираясь вокруг. — Еще кто-нибудь остался?

— Нет. Они убежали, — по тону Олана Йенси уже все понял.

— А девушки?

— Я не видел. Меня сбили с ног, Ки, и едва не прикончили, пока ты разбирался с этими дикарями. Две твоих девушки... боюсь, что их унесли.

В тот момент ни единой капельки эгоистического интереса не зародилось в Ки Йенси. Он чувствовал крайнее потрясение, ужас и глубокую скорбь, что девушек похитили и унесли навстречу судьбе, о которой он мог только гадать. Лишь впоследствии, когда он вновь стал способен думать, Йенси осознал, что это значит для него лично.

— Олан, мы должны их преследовать...

Олан покачал головой. Он принялся вытирать свой меч о рваный плащ метателя ассегаев.

— Бесполезно, Ки. Они ведь не ускакали. Я не слышал ни звука копыт куорнов, ни топота ванок — ни единого звука, какие издают знакомые мне животные. Но я слышал... гул, жужжание, и видел, как большой темный силуэт заслонил звезды... Олан заметил выражение лица Ки.

— Не стоило мне тебе этого говорить, я ведь знал, что ты не поверишь. Это одна из тех странных вещей, которые случаются нынче в Джундагае. Я не лгу, Ки, но и не ожидаю, что ты мне поверишь.

— Напротив, Олан. Я тебе верю. И это делает все еще хуже.

Вдруг Олан издал восклицание:

— Клянусь злым царством Фазжа! Это не человек!

Йенси автоматически взглянул. Олан содрал с метателя ассегаев рваный плащ. Но в отличие от остальных дикарей, под ним не обнаружилось тощего, покрытого шрамами голого тела. Этот труп оказался одет в аккуратную синюю рубаху и набедренную повязку. Волосы его были повязаны красным головным платком, а из остроконечных ушей свисали маленькие золотые колокольчики. Олан как раз указывал на эти уши.

— Таких людей мне никогда прежде не встречалось!

— И мне тоже, — буркнул Йенси.

Что значат острые уши среди всего этого арсенала диковин, когда девушки исчезли? Его пропуски, его ключи к Измерениям сгинули, пропали! Теперь он по-настоящему заброшен, потерян — и не между Измерениями, а здесь, в Джундагае. Олан положил руку ему на плечо.

— Здесь у нас загадки нередки, Ки. Но — ты спас мою жизнь. Этого я не забуду. Что же до твоих девушек... — Олан умолк. Он знал, так же хорошо, как и Йенси, что сказать тут нечего.

Случившееся начало, наконец, наваливаться на него всей тяжестью, и Йенси тяжело опустился, даже, пожалуй, плюхнулся на камень, свесив голову между колен и чувствуя себя по-настоящему больным и усталым. Да еще голова так кружилась! Как после целой ночи кутежа с Роки и ребятами... Не будет больше никакого Роки, и никакого Нью-Йорка, никакой Земли для него не будет никогда...

— Олан! — хрипло сказал он. — Я не знаю обычаев вашей страны, но мне кажется, если здесь вокруг бродят эти дикари, нападая, убивая и... и... то нам следовало бы выставить часового!

Охотник посмотрел на него с явным состраданием и жалостью.

— Времена теперь совсем сумасшедшие, Ки, — медленно проговорил он. — В здешних местах вовсе нет никаких дикарей, по крайней мере, на пять сотен миль в округе. Я же говорю, здесь какая-то тайна. Разбивать лагерь было совершенно безопасно, иначе я бы этого не предложил. Но, как и сказала Джорин, ты был измотан и...

— Нечего меня же еще во всем обвинять!

— Я не обвиняю. Вина лежит на том, кто доставил сюда этих дикарей. Этого я не забуду — этой штуки, промелькнувшей на фоне звезд.

Йенси был не в силах ответить. Он чувствовал несправедливость своей нападки на Олана, но был так несчастен, что не смог себя остановить.

Немного спустя Олан задумчиво заметил:

— И снова, Ки, ты не воспользовался ножом...

— Пальцы изобрели раньше вилок, — загадочно отозвался Йенси.

— Лучше бы нам убраться с глаз, — заметил Олан.

Йенси вяло подчинился. Он нашел углубление в склоне овражка, забрался туда и завернулся в пальто. Олан спустя некоторое время присоединился к нему, снова вытирая меч. Йенси открыл было рот, чтобы задать напрашивавшийся вопрос, потом понял и рот поспешно захлопнул. Этот мир — не Земля. Они поспали урывками. К утру, одеревеневший и стиснутый, Йенси рад был выбраться наружу. Куорн Олана исчез. Они поели. Йенси ощупал щетину на подбородке и пожал плечами. Затем они упаковали вещи и двинулись дальше. Теперь у Йенси не было в мире Джундагай осмысленной цели. Может быть, самое лучшее — это остаться с Оланом-Загонщиком. Йенси грызло отчаяние, что он не может решительно ничего сделать для девушек, однако он сохранил достаточно рассудка, чтобы понимать, что он должен смириться с ситуацией. Он еще жив. Этот мир может очень многое предложить человеку, твердо решившему не только выжить, но и пробить себе дорогу... на этой мысли Йенси остановился. Почему бы и нет? Что может ему помешать? Только подумать, что совершил бы Роки при данных обстоятельствах. Они добрались до деревушки Эзероун, состоящей из мазаных домишек и населенную обитателями смирными, кудрявыми и до того тощими, что на их ребрах у них можно было играть, как на ксилофоне. Они испуганно взирали на путников из дверей своих домишек. Всемогущее воздействие оланова герба — летающего создания со львом и овцой в когтях — помогло им обновить здесь свои пищевые припасы, но не могло предоставить им того, чего в деревушке не было — куорнов для езды. Двое скитальцев поневоле поплелись дальше пешком. Немного спустя после того, как они покинули деревню, возле развесистого колючего куста, Олан спросил: