Ку Map снова улыбнулся:

— Ты знаешь… Он говорил тебе. А пещера всегда был. Такой пещера есть и на других островах, только поменьше.

— А машина, которая делает свет?

— Машина мы привезли с другой остров, — шепнул Ку Map, наклоняясь к самому моему уху. — Есть такой остров недалеко. Там тоже ученый человек делал дырка. Давно… Потом все пропало. Плохой человек все испортил. Муаи привезли оттуда много разный машина, вещи, книга. Хороший книга.

— Это «Справедливейший» показал?

— Он. Он все показывал, учил. Хорошо учил. Всех учил и большой и маленький. Муаи теперь все ученый. Ученый и сильный.

— И хитрый?

— Немножко хитрый. Каждый ученый человек немножко хитрый.

— Слушай, Ку Map, но теперь, когда все муаи стали учеными и хитрыми, многие, наверно, хотят уехать с острова на большую землю? И уезжают?

Ку Map отрицательно покачал круглой курчавой головой:

— Нет. Раньше хотел уезжать, когда плохо жил. Как мой отец. Теперь нет.

— Значит, «Справедливейший» сделал вас всех счастливыми?

Ку Map задумался, сморщил нос и нахмурил брови. Потом сказал:

— Я так думаю: он помогал муаи, учил. А счастливый муаи стал сам. Муаи хотел стать счастливый, научился и стал… Понимаешь?

— Кажется, понимаю. А скажи мне еще, как вы зовете его, когда встречаетесь с ним. Вы ведь часто встречаетесь, не правда ли? Неужели каждый раз, обращаясь к нему, муаи говорят: «Справедливейший из справедливых, мудрейший из мудрых, вышедший из синих вод…» и как там дальше?

Ку Map звонко расхохотался:

— Нет, это вы его так зовете. Мы так не можем. Долго говоритъ надо. Если столько говорить, муаи ничего не успеют сделать. Мы его зовем дядюшка Гомби, но тс-с… — Ку Map прижал палец к губам, — это не говори никому. Он не хочет, чтобы это знали… И никакой другой человек пусть не знает. Обещаешь?

— Обещаю, — машинально повторил я. «Так вот оно что: дядюшка Гомби! Ну конечно, если бы я имел время подумать немного, не грех было додуматься и самому»…

Ку Map шептал мне еще что-то в самое ухо. Я уже не слушал. Я думал об этом удивительном и странном человеке… Сила или слабость двигали его поступками? Допустим, что он помог группке островитян стать счастливыми… Но он сошел с избранного однажды пути; встретив сопротивление, сам перечеркнул свои открытия. Отказался от борьбы с несправедливостью. А погибшие товарищи?.. Разве не его обязанностью было рассказать миру правду? Конечно, он гениальный ученый, но, остановившись на полпути, он, кажется, хочет теперь, чтобы люди забыли об его открытиях? Почему?.. Если каждый честный человек, разуверившийся в справедливости современного мира, захочет бежать на далекие острова?.. Уход на Муаи разве не бегство? Фу, черт, я ведь тоже последние дни всерьез подумываю о райской жизни на этих островах… Правда, не сейчас, а позднее. Но не все ли равно?..

— … Ты совсем не слушаешь меня, — с обидой объявил Ку Map, отодвигаясь.

— Прости, Ку Map. Я думал немного о разных вещах… Смотри-ка, ветер совсем стих. Стало душно. Пойдем на берег океана.

— Ступай… Приду потом…

Осторожно обходя сидящие на земле фигуры, я вышел на освещенную луной площадь. Два темных силуэта маячили возле веранды коттеджа. На головах у них поблескивали каски. Даже и в этот последний вечер вход в коттедж был по-прежнему закрыт для нас. Интересно, где сейчас Карлссон… то есть Гомби?.. Света в окнах не видно… Наверно, сидит в одной из своих лабораторий, а может быть, плавает в подводных лабиринтах острова…

Я подошел к самому берегу и присел на шероховатый выступ кораллового известняка. Камень был теплым. Он еще хранил остатки дневного тепла.

Волны с легким шелестом набегали на влажный песок и спешили обратно сетью серебристых струй. Начинался отлив… Издали с внешнего кольца рифов временами доносился негромкий гул. Там продолжалась вечная работа прибоя. А в деревне все пели. Теперь в хор включились и мои товарищи. Я явственно различал хрипловатый голос Питера и высокий дискант Джо. Они не прислушивались к общей мелодии и тянули каждый свое. Значит, пальмовое вино начало действовать… Наверно, оно подействовало и на меня, потому мне так чертовски грустно в эту последнюю ночь…

Две фигуры — большая и маленькая — вышли из тени пальм на освещенный луной белый пляж и направились в мою сторону. В маленькой я сразу узнал Ку Мара. А большая?.. Ну, конечно, это был Карлссон.

— Добрый вечер, профессор Гомби, — сказал я, когда они приблизились.

— Этот маленький злодей проболтался-таки, — сказал Карлссон, положив руку на курчавую голову Ку Мара. — Цените откровенность!.. Это случилось благодаря его огромной симпатии к вам. Но и я не обманул вас. Карлссон — фамилия моей матери. Я носил эту фамилию в студенческие годы.

— Мы видимся, вероятно, в последний раз. Позвольте задать вам еще один вопрос, профессор… И, поверьте, не из праздного любопытства. Мне хотелось бы разобраться в собственных мыслях и… сомнениях.

— Спрашивайте.

— Почему вы отказались от борьбы? Тогда — пятнадцать лет назад?..

— Ах, вот что… — задумчиво протянул он и отвернулся. Он долго глядел в океан на переливающееся серебро лунной дороги.

— На ваш вопрос нелегко ответить, — сказал он наконец. — Вы, вероятно, думаете, что я просто испугался, испугался тех, кто поставил целью уничтожить меня и моих товарищей… Не торопитесь решать… Знаете ли вы, что такое ответственность за открытие? Я имею в виду ответственность исследователя. Ведь те, кто прокладывает пути в неведомое, почти всегда идут впереди своего времени… Так вот, жизнь в какой-то момент может поставить перед ученым парадоксальный на первый взгляд вопрос: а не пора ли остановиться? Остановиться потому, что следующий шаг на пути исследований принесет уже не блага, а неисчислимые несчастия миру и человечеству. Вспомните хотя бы об открытии ядерной энергии. Физики ухитрились получить ее лет на сто раньше, чем следовало. А результат величайшее открытие обернулось миру кошмаром непрестанной угрозы термоядерной войны… Поймите, человечество просто не доросло до некоторых «игрушек», которые торопятся дарить ученые.

Вы вправе спросить, что все это имеет общего с исследованиями геологии океанического дна, которыми занимался некий профессор Гомби и с открытием кимберлитов на дне Тихого океана? Увы, кое-что общее имеет. На дне океанов таится еще множество поразительных вещей… Мне посчастливилось, а вернее, я имел несчастье приблизиться к разгадке одной из величайших тайн Тихого океана. Я имею в виду его огненное обрамление — величайшее на нашей планете кольцо вулканов, опоясывающее Тихий океан. Что-то пугающее есть в той щедрости, с какой энергия земных недр выплескивалась тут наружу миллионы лет. И потом — открытие кимберлитов… Вообразите себе, десятки тысяч кимберлитовых трубок взрыва, похороненных под толщей океанических вод.

Я начал смутно догадываться, что тут таится ключ к пониманию процессов, происходящих в недрах планеты… И вот настал момент, когда я должен был спросить себя, а не пора ли остановиться…

Мне удалось доказать, что Тихий океан — это гигантский вулканический кратер — самый огромный кратер нашей планеты. Чудовищным извержением недавнего геологического прошлого из него был извергнут сгусток глубинного вещества, образовавший Луну. То, о чем сто лет назад писал Джордж Дарвин и что впоследствии многие поколения геологов считали фантазией, оказалось истиной. Когда я подсчитал энергию вулканических выбросов Тихоокеанского кратера, мне стало страшно… Страшно за человечество, которое может протянуть руку к этой энергии и, конечно, с ней не справится… А ведь эта энергия сравнительно легко достижима. Вероятно, впоследствии, через сотни лет, энергия земных недр станет благодеянием свободного и мудрого человечества. Но сейчас путь к неведомому энергетическому океану должен быть надежно закрыт для мира, раздираемого злобой, враждой и подозрениями… И вот я сделал то, что на моем месте должен был сделать каждый благоразумный и честный человек Земли. Я утаил от людей свое открытие, а ключи от него похоронил в глубинах Тихого океана. Вот теперь и судите, прав ли был профессор Гомби, когда он решил снова стать Карлссоном?