Когда в Новом Свете утвердилось испанское владычество, правительство, чтобы обезопасить себя от набегов индейцев, основало на крайней границе своих владений посты, назвав их президио, и населило их преступниками всякого рода, от которых сочла нужным избавить Испанию.

Президио Сан-Лукар на реке Вернехо было создано одним из первых. Первоначально президио Сан-Лукар состоял только из одной крепости на северном берегу, на вершине крутого утеса, возвышающегося над рекою над южными окрестностями. Крепость эта, представлявшая собою квадратное строение, обнесенное каменными стенами с тремя бастионами. Внутри крепости имеется капелла, пасторат и пороховой магазин. По сторонам расположено жилье преступников, обширное помещение для коменданта, казначея, гарнизонных офицеров и маленькая больница. Все постройки здесь одноэтажные с плоской итальянской крышей. Кроме того, правительство предусмотрело здесь обширные амбары, булочную, мельницу, две мастерские, слесарную и плотничью, а также конюшни для лошадей и рогатого скота.

Ныне крепость эта наполовину разрушилась, стены обваливаются со всех сторон, только жилые строения находятся в хорошем состоянии.

Президио Сан-Лукар разделяется на три части, две на северной и одна на южной стороне реки. Общий вид ее печален, здесь растут всего лишь несколько деревьев, и то только на берегу реки, что свидетельствует о неблагодатной почве. Улицы засыпаны мелким песком и пылью.

Через три дня после событий, описанных нами в предыдущей главе, в два часа пополудни пять или шесть вакерос и леперов сидели в таверне Сан-Лукар на южном берегу реки и горячо спорили, прихлебывая водку большими глотками.

— Черт побери! — вскричал долговязый парень наглой наружности. — Мы что, не свободные люди? Если наш губернатор, сеньор дон Луис Педроза, продолжает собирать с нас такую непомерную дань, Тигровая Кошка не так уж далеко, чтобы нельзя было с ним договориться. Хотя он теперь индейский начальник, он белой породы без всякой примеси и кабальеро с головы до ног.

— Молчи, Паблито, — возразил другой, — уж лучше бы ты проглотил свои слова с водкой, чем болтать подобные глупости.

— Я хочу говорить! — не унимался Паблито, который смачивал себе глотку обильнее, чем другие.

— Разве ты не знаешь, что на нас из мрака смотрят невидимые глаза, невидимые уши улавливают все, что мы говорим, и потом используют их в своих интересах.

— Полно! — пожал плечами первый. — Ты всегда всего боишься, Карлочо, а мне на шпионов наплевать!

— Паблито! — одернул его тот, приложив палец к губам.

— Что? Не прав я? Зачем дон Луис желает нам зла?

— Вы ошибаетесь, — перебил третий, — дон Луис желает вам добра, и доказательством тому служит то, что он берет у вас как можно больше.

— Этот черт Верадо настоящий мошенник! — расхохотался дон Пабло. — Что ж! После нас хоть потоп!

— А пока будем пить, — сказал Верадо.

— Да, — подхватил Паблито, — будем пить, утопим заботы в рюмке. И разве дон Фернандо Карриль не поможет нам в случае надобности?

— Еще одно имя, которое должно застревать у тебя в горле, особенно здесь! — воскликнул Карлочо гневно, ударив по стойке кулаком. — Разве ты не можешь сдержать язык, проклятая собака.

Паблито нахмурился и искоса взглянул на товарища.

— Уж не хочешь ли ты давать мне уроки? Черт побери! Ты выводишь меня из терпения!

— Почему же не преподать тебе урок, если ты нуждаешься в этом? — ответил тот хладнокровно. — Вот уже два часа ты накачиваешься вином и стал подобен меху. Вот и мелешь вздор, как старая баба. Замолчи или ступай спать.

— Ты поплатишься мне за эти слова! — взревел Паблито, изо всех сил воткнув нож в стойку.

— Ну что ж! Кровопускание пойдет тебе на пользу. У меня так и чешутся руки пырнуть ножом в твою гадкую морду.

— Ты сказал гадкую морду?!

Паблито бросился на Карлочо, изготовившегося для отпора. Другие вакеро и леперы стали между ними, пытаясь их разнять.

— Эй, кабальеро! — сказал трактирщик, сочтя своевременным вмешаться в распрю. — Помиритесь, ради Бога! Не ссорьтесь здесь. Если вы хотите объясниться, это можно сделать на улице.

— Трактирщик прав, — согласился Паблито. — Пойдем, если ты мужчина.

— С удовольствием.

Оба вакеро в сопровождении своих товарищей отправились на улицу. Достойный же трактирщик, стоя на пороге харчевни, засунув руки в карманы панталон, насвистывал песенку в предвкушении драки. Паблито и Карлочо, которые уже сняли шляпы, чтобы прикрываться ими, как щитом, жеманно поклонились друг другу, обернули левые руки своими накидками, вытащили из-за пояса длинные ножи и, не говоря ни слова, заняли исходную позицию с поистине удивительным хладнокровием.

Поединки такого рода, который, впрочем, только один известен в Мексике, состоят в том, чтобы нанести удар в лицо своему противнику. Удар, нанесенный выше пояса, считается недостойным настоящего кабальеро. Оба противника, приняв надежную стойку и откинув голову назад, пристально смотрели друг на друга, пытаясь угадать тактику противника ловко отражать удары и оставить противнику шрам на лице. Другие вакеро, с маисовыми пахитосками во рту, следили за сражением с бесстрастным взором и рукоплескали тому, кто оказывался более ловким.

Борьба продолжалась с равным успехом для противников уже несколько минут, когда Паблито, зрение которого утратило свою остроту из-за обильных возлияний, замешкался на одну секунду, и нож Карлочо рассек ему лицо во всю длину.

— Браво! Браво! — разом возопили вакеро. — Вот это удар так удар!

Противники же, польщенные одобрением товарищей, отступили на шаг, поклонились зрителям, вложили ножи в ножны, отвесили друг другу церемонный поклон и, обменявшись рукопожатием, воротились в таверну.

Вакерос представляют собой особый сорт людей, нравы которых совершенно неизвестны в Европе. Сан-лукарские вакеро являются их своеобразным эталоном, родившись на индейской границе, они приобрели кровожадные привычки и презрение к опасности. Неутомимые игроки, они не выпускают карт из рук. Жизнь они не ставят ни в грош. Игра рождает уйму поводов для ссор, когда в ход пускается нож. Не думая ни о будущем, ни о настоящем, они одинаково безразличны и к жизни и к смерти. Перед лицом опасности никогда не задумываются о последствиях своих поступков. Однако люди эти, которые легко бросают свою семью, ради того чтобы жить на свободе среди дикарей, люди, которые бездумно проливают кровь себе подобных, которые беспощадны в своей ненависти, — эти люди обладают такими качествами, как преданность и необыкновенная самоотверженность. Характер их отличает странная смесь добра и зла, необузданных пороков и истинной добродетели. Это лентяи, игроки, забияки, пьяницы, люди жестокие, гордые, но вместе с тем необычайно храбрые и преданные другу или хозяину, которого сами же и выбирают. С детства они привычны к крови, т. к. в асиендах им поручен убой скота. Поэтому их совершенно не пугает и человеческая кровь. Шутки их так же грубы, как и нравы. Самая невинная заключается в том, чтобы грозить друг другу ножом по самому ничтожному поводу.