— Будешь. Один из ваших, человеческих недостатков — неумение правильно оценивать уступки. Вы считаете это признаком слабости и пытаетесь выжать больше уступок, если дать вам хоть одну. Но стоит отличать уступку, которую ты выбил, от уступки, которую тебе дали в виде жеста доброй воли. Которую ты выбил — признак слабости, та, что была дана добровольно — признак силы. Так что твоя жена еще немного у меня погостит. Вот когда ты проведешь первые занятия и мои подчиненные найдут твои тренировки полезными — тогда и только тогда Гордана вернется к тебе. Будешь упорствовать — я могу поставить вопрос жестче. Например, чем скорее ты начнешь тренировки, тем скорее твоя жена начнет есть и пить. Не стоит лезть в бутылку: тебе и так уже сошло с рук многое, а мои терпение и миролюбие — не безграничны.

Она повернулась, но я снова окликнул ее:

— В таком случае, я хочу увидеться с женой. Предвосхищая твою очередную тираду — это не обсуждается, а твой бесполезный брат все еще на расстоянии одного мгновения от смерти.

Секунд пять я смотрел в ее глаза — кстати, они у нее фиолетовые с отблеском — а потом Альта внезапно согласилась:

— Хорошо. Пошли.

Линкор свартальвов с виду отличался от всех боевых кораблей, которые я когда-либо видел — а я перевидал их в прошлой жизни немало. И линкоры императорского флота, ныне почившие в пучине океана, и американские линкоры, давно разрезанные на металлолом, я даже побывал на борту последнего в истории человечества линкора «Миссури» — уже после превращения его в мемориал. Мне довелось увидеть линкор и тут, когда в порт Гиаты зашел ровийский линейный боевой корабль. Точнее, не зашел, а остановился на рейде для пополнения запасов продовольствия. Я хорошо рассмотрел его в бинокль: в общем-то, типичный линкор, видно, что школа кораблестроения отличается от американской и японской школ, чуть не такой корпус, чуть не такие формы башен — но в остальном ничего необычного. По две орудийные башни на носу и корме, в каждой по три орудия, в центре — различные надстройки, капитанский мостик, боевая рубка, мачты, дымовая труба, краны и спасательные шлюпки по бортам, башенки вспомогательной артиллерии. Разве что нет никакого зенитного вооружения: в этом мире воздухоплавание неизвестно в принципе.

Но линкор свартальвов — детище конструктора из иной даже для этого мира реальности, созданное существами из кардинально иной культуры, с принципиально иным мышлением и совершенно иными технологическими возможностями.

Когда почти две тысячи лет назад случилась так называемая «Большая буря», якобы сдувшая миры людей, альвов и свартальвов в одну кучу у подножия мирового дерева Иггдрасиль, внезапно выяснилось, что самая технически развитая раса — это люди. Альвам и свартальвам, у которых магический дар — норма, были совершенно чужды даже простые конструкции вроде блочного крана: их строители в совершенстве владеют заклинаниями телекинеза, включая групповой телекинез для особо крупных объектов. В последовавшей за экспансией свартальвов войне люди совершенствовали метательное оружие, от арбалетов, стреляющих болтами, до змееметов, запускавших во врага клубок ядовитых змей. Толку было мало, однако прогресс не стоял на месте. Когда появились ружья и пушки, воины, не владеющие магией, стали представлять серьезную опасность для магов, в прежние времена в два-три лица сметавших многотысячные армии рыцарей. Свартальвам пришлось перенимать передовые вооружения, чтобы прежде бесполезные с военной точки зрения «двойки» и «тройки» могли поддержать магов четвертого и пятого уровней при помощи пушек и пулеметов.

Однако люди, оказавшись самыми слабыми по сравнению с эльфами обоих народов, вместе с тем заняли лидирующее положение по части технического прогресса. Ныне у альвов и свартальвов есть и двигатели внутреннего сгорания, и автомобили, и корабли, и артиллерия, и танки, и телевидение, и даже обычные холодильники — и абсолютно все это они позаимствовали у людей. В какой-то мере это справедливо, так как люди получили у тех и других магические способности, пусть это и произошло скорее по недомыслию светлых и темных, а не в виде дара: в эпоху экспансии альвы и свартальвы как-то не сообразили, что, выбирая себе наложниц из числа людей, они передадут полукровкам свои способности к колдовству.

Впрочем, множество технических инноваций свартальвы соединили со своими волшебными знаниями, в результате на свет появились такие вещи, как бесшумно ездящий автомобиль и обычный пистолет, распознающий расу стрелка по его душе.

Или этот вот линкор.

Его первейшая странность бросалась в глаза сразу: носовые орудийные башни были установлены не одна за другой и вторая на возвышении, а одна на другую. Получилась такая себе двухэтажная башня, и в каждом этаже — по три орудия, но разных. В нижней — слева большой калибр, справа два ствола меньшего калибра, расположенных один над другим. В верхней башне — то же самое, но больший калибр справа, а два меньших — слева.

Корпус корабля тоже был довольно странным. Борта не вертикальные или с небольшими скосами, а покатые, полукруглые. Надстройки напоминали скорее то ли дом, то ли храм, то ли маленький дворец, плюс ближе к корме — шарообразная конструкция, похожая на обсерваторию научного судна. Правда, шар не белый, а черный, и бьюсь об заклад, что внутри там точно не телескоп.

В общем, линкор наглядно продемонстрировал, что у свартальвов свое, очень специфическое видение не только военной формы, но и военной техники.

Мы прошли периметр в порту через пару пунктов охраны, затем на катере добрались до корабля и взошли на борт.

— Обожди тут, — велела Альта.

Минут через пять на верхнюю палубу вывели Гордану, закованную в массивные наручные браслеты-душехваты, не позволяющие магу колдовать, и такой же, только чуть тоньше, ошейник.

Увидев меня, Горди сделала большие глаза, а Альтинг вместе с охранниками отошел в сторону, бросив нам короткую реплику:

— Пять минут.

Отошел, правда, недалеко, я-то прекрасно знаю, что у свартальвов замечательный слух.

— Как ты тут оказался?! — опешила Горди.

Я пожал в ответ плечами:

— На катере приплыл. Как ты?

Она остановилась в шаге от меня.

— Знаешь, Реджинальд Рэмм-Сабуров-Куроно, — Гордана частенько называла меня всеми тремя фамилиями, которые мне довелось носить за две жизни, если сердилась, — твой вопрос звучит как насмешка! Какого лешего ты меня подпоил?! Я тебе что, посылка?!

Я печально вздохнул.

— Прежде чем упрекать меня — сама-то почему не сказала мне, что ждешь ребенка?

Это сразу срезало всю ее сердитость.

— Я точно не знала, только предполагала. Месячные задерживались — мало ли, почему? Еще и вторжение — вот и списала на стресс. А точно узнала от целителя темноухого…

— Тебя целитель осматривал? С чего бы?

— Он, точнее она, всех пленников осматривала. Ох, Редж, ну зачем ты так, а? Из меня эти гребаные браслеты уже всю душу выели, не подпои ты меня снотворным — я бы тут не сидела! Но… все-таки, как ты сам сюда попал?

— Говорю же — свартальвы на катере привезли… Если вкратце — им нужно от меня то же, что и пфальцграфу Гронгенбергу и императору. Чтобы я обучал их единичек.

— Эх… ну почему ты такой упрямый? Надо было уехать, пока еще могли… Дом могли бы где угодно новый отстроить…

— Дом отстроить можно. Всю жизнь бегать — нельзя. К тому же, свартальвы только думают, что пришли сюда навсегда. Они ошибаются.

Гордана вздохнула.

— И ты будешь их учить?

— Выбора особого нет. Но и беды нет: они тут ненадолго, а чтобы достичь серьезного прогресса, по пути пустой руки надо идти годы. Зато тебя скоро отпустят.

— Ах, Реджи, что б я без тебя делала?

Я криво улыбнулся в ответ:

— Сидела бы дома в Аквилонии.

Тут к нам приблизился Альтинг и красноречиво постучал пальцем по часам на запястье:

— Время.

И я пообещал себе, что когда-нибудь и я Альтингу постучу. Только не одним пальцем, а всеми сразу, сжатыми в кулак.