На всякий случай я перед тем, как покинуть кабину, вывернул свою новую куртку наизнанку. Была синяя с белым — стала серая. Хоть какая-то маскировка…

Я пробежал по совершенно безлюдному переулку, свернул и запрыгнул в открытую дверь небольшого хозяйственного магазина. Так, надо бы что-то купить для отвода глаз, а заодно и что-то полезное…

Посетители выглядели встревоженными, как оказалось, в магазин спрятались несколько случайных прохожих, которые, заслышав на соседней улице взрыв светошумовой гранаты и грохот причиненных бронемашинами разрушений, поспешили убраться с улицы, куда смогли.

— Вы не знаете, что там происходит? — спросила меня женщина средних лет.

Я пожал в ответ плечами:

— «Камзолы» устроили гонки на бронетранспортерах, судя по всему, — ответил я, — и снесли пару столбов. Совсем крыша поехала, видимо… Где тут отдел стройматериалов?

Так, что бы мне такое купить? Денег, правда, маловато… Надо бы, наверно, перебраться в другой магазин, купить снеди на дорогу и воды, а затем попытаться покинуть город через кукурузное поле…

Но когда я об этом подумал, раздался звон разбитого стекла, по полу покатились продолговатые цилиндрики, зашипел газ. Мгновенно началась паника, кто-то вопил про свои глаза, остальные просто визжали и пытались попрятаться кто где.

Вот теперь мне стало совершенно ясно: не уйти. Каким-то непостижимым образом свартальвы постоянно узнают, где я, и сбросить хвост, скорее всего, невозможно… Ну да, магия — сила, тут не поспоришь.

Тут неподалеку от меня очередная граната влетела сквозь широкое окно и подкатилась прямо к моим ногам. Ну что ж, времени больше нет, выхода тоже нет, остается только одно.

То, что я умею лучше всего. То, в чем я мастер. И главное — не забыть, как я это частенько делаю, про пустотный щит: в этот раз он мне точно пригодится.

Я бросился вперед, в окно, до того, как граната начала источать слезоточивый газ, и перекатился через плечо при приземлении. Благо, окно просто рассыпалось от удара гранаты, так что я успешно миновал опасные осколки, но при этом оказался прямо в толпе штурмовиков. Как в старые добрые времена — один против толпы. В той жизни полиции понадобилось шесть грузовиков, чтобы увезти задержанных бунтарей, и сейчас я постараюсь, чтобы и этим ребятам понадобилось много-много транспорта на поездку в госпиталь. Штурмовики, правда, не бунтари, они покруче будут, но и я теперь имею кое-что, чего тогда не имел.

Я поднялся в полный рост прямо из переката в шаге от одного из штурмовиков, поймал протянутую ко мне руку и сломал резким ударом в локоть против сгиба. Не слушая вопля, ударил ребром стопы в сторону, довернулся на опорной ноге и добавил кулаком. Вроде ребра не трещали, но черная фигура сразу оказалась в горизонтальном положении, только подошвы ботинок мелькнули.

И пошло-поехало.

Как говорил один мой знакомый фехтовальщик-шпажист, вначале фехтуют головой, потом ногами — и только после ног и головы рука начинает махать шпагой. В драке «один против толпы» — все то же самое. Жизнь — не кино, штурмовики не будут нападать по одному, терпеливо дожидаясь своей очереди отхватить люлей у главного героя, они бросаются всем скопом. И тут ногам отводится едва ли не важнейшая роль. Каждая атака начинается и заканчивается передвижением. Шаг-удар-уворот-удар-шаг! Каждый раз, когда на меня неслись со всех сторон, я делал шаг в сторону и разрывал кольцо, выводя из строя одного из атакующих.

Двадцать секунд спустя я уже уложил десяток штурмовиков, и тут кто-то заехал мне прикладом по спине, да выручил пустотный щит. Шаг в сторону с разворотом, прямой маэ-гэри с предельно короткой дистанции — и затянутая в черное фигура, выронив в полете карабин, приземляется на спину тремя шагами дальше. Пересотворяю щит и разворачиваюсь.

В следующий момент я оказался лицом к лицу со штурмовиком, чуть отличающимся от остальных. Вот он выбрасывает вперед руку с растопыренными пальцами, с них срываются молнии и впиваются в меня с негромким треском. Рывок вперед и удар — и маг отлетает назад, не успев удивиться моей стойкости.

Наконец-то они начинают стрелять, осознав, что меня не взять голыми руками. Их странные карабины с хлесткими щелчками начинают выплевывать дротики, но они впиваются пока только в других штурмовиков без вреда для кого-либо: штурмовики в бронекостюмах, а я слишком быстро двигаюсь.

На меня, гремя экипировкой, налетает еще один, с электродубинкой. Я бью его под локоть, а затем в колено и в грудь. Затем и сам получаю удар, от которого в глазах пляшут искры: щит, забыл его наложить заново…

Сзади на меня набрасывается очередной штурмовик, пытаясь взять в жесткий захват, но секундой спустя оказывается в захвате сам…

…И тут в мою руку впивается дротик.

Мир сразу же «поплыл», словно марево, начали смазываться звуки…

Но нет. Живым все равно не дамся.

Прямо на бронежилете несчастного, который бьется в моем захвате, словно птица в силке, висят на отрывных карабинчиках цилиндрические гранаты. Они помечены полосками — синими, белыми, красными… Мне нужна та, которая красная.

Хватаю за кольцо-предохранитель и вытаскиваю его. Сколько там секунд мне жить отмерит запал?

Неважно. Зацветут еще мои деревья у пруда.

На меня набрасывается целая толпа, они не видят зажатое в моей ладони кольцо.

Я успел улыбнуться за миг до того, как грянул гром.

Тишина. Тишина и покой. Я нахожусь в странной комнате без окон и дверей, рассеянный мягкий свет струится ниоткуда. Мне хорошо, тепло и уютно. Я спокоен.

Стены — странные, разноцветные — тихо колышутся, словно камыш на ветру, и шелестят. Меня это не смущает: я нахожусь там, где может быть что угодно.

Что я тут делаю? Ну, это хороший вопрос. В прошлый раз не было никакой комнаты: вначале падение в пропасть с медведем в обнимку, а потом только оп-па — и я открываю глаза посреди пустыни в чужом теле.

Может ли это быть чем-то вроде комнаты ожидания? Вполне возможно, здесь я должен ждать очередную реинкарнацию, или, как вариант, вскоре будет страшный суд, взвешивание души или что-то еще из той же оперы. Мой второй земной путь — или не второй? — закончился, настало время держать ответ. Я спокоен: мне нечего стыдиться или бояться.

Голоса доносятся до меня издалека, мелодичные, приятные, но непонятные. Люди, пережившие клиническую смерть, часто слышат голоса, но не могут их понять. Ангелы? Ками? Думаю, я узнаю это, когда дойдет очередь и до меня.

Шаги и звон ключей. Христиане верят, что у врат рая стоит какой-то святой с ключами, а сами врата, стало быть, с замком. Довольно наивно, но… нет, я точно слышу звон ключей.

И вот открывается дверь. Точнее, не дверь, часть стены просто… исчезает? Отлетает? Неважно. Важнее, кто сейчас войдет в эту комнату.

Что я ему скажу? И что он мне скажет? К чему гадать, это сейчас станет ясно.

Но кто бы это ни был — я улыбнусь ему. Просто потому, что спокоен и счастлив.

Как там Гордана? Я хотел бы это знать, и, наверное, спрошу это у того, кто войдет, если, конечно, мне будет позволено задавать вопросы. Но все же, я за нее спокоен: она не пропадет.

И вот они входят — два высоких, стройных существа с ангельскими лицами, сверкающими, словно рубины, глазами и серебристыми волосами.

Вот один из них, она или там оно — что-то говорит мне.

Я не понимаю, но улыбаюсь в ответ.

Второй подходит ближе, протягивает руку, касается меня.

Щелчок.

Я стараюсь сообразить, что ему от меня нужно, но в этот момент краски начинают испаряться, стены становятся серыми, бесцветными, стихает шелест камыша…

Прямо передо мною стоит Альтинг собственной персоной… с инъектором в руке.

— А, вижу, ты наконец-то перестал улыбаться, — мрачно сказала Альта Кэр-Фойтл. — Добро пожаловать из мира грез обратно на грешную землю. Хотя насчет добра я, скажем прямо, приврала.

Попытался встать — куда там. Прикован за руки и ноги к своему полулежачему креслу.