— О наших планах вам знать совершенно незачем, — резко возразила я. — И еще я вам вот что скажу: если уж говорить о том, кто кому тут оказывает помощь, мы опережаем вас на миллион очков. После того, что мы проделали в «Тарасто», вам нас никогда не догнать.

В ответ Виктор лишь еле заметно улыбнулся.

В Лас-Вегасе мы приземлились ранним утром, когда солнечный свет вполне обеспечивал нам безопасность. К моему удивлению, здешний аэропорт оказался битком набит небольшими частными самолетами, но виду баснословно дорогими. А впрочем, чему тут удивляться? Лас-Вегас — место, куда съезжаются развлекаться и играть знаменитые богатые люди, считающие ниже своего достоинства летать коммерческими рейсами вместе с обычными пассажирами.

Здесь имелись такси, так что не пришлось тратиться на аренду еще одного автомобиля. Но когда водитель спросил, куда нас везти, ответом ему было молчание. Я обернулась к Виктору.

— В центр города? На Стрип?[5]

— Да.

Он был уверен, что встречу с незнакомыми людьми Роберт предпочтет назначить в публичном месте, таком, где легче обеспечить отступление.

— Стрип — большая улица, — заметил таксист. — Вам нужно какое-то конкретное место или высадить вас просто в центре?

Снова воцарилось молчание. Лисса бросила на меня многозначительный взгляд.

— Может, «Час колдовства»?

Я задумалась. Лас-Вегас — излюбленное место многих мороев. Яркое солнце отталкивало стригоев, а лишенные окон казино обеспечивали полумрак и в целом комфортную атмосферу. Нам всем приходилось слышать об отеле и казино под названием «Час колдовства». Большинство его клиентов составляли люди, но принадлежал он морою и в силу этого имел много скрытых особенностей, чрезвычайно привлекательных для вампиров. «Кормильцы» в задних комнатах, специальные комнаты отдыха только для мороев, внушительная охрана, набранная из стражей… Стражи!

Покачав головой, я искоса взглянула на Виктора.

— Нельзя останавливаться там с ним.

«Час колдовства» — последнее место в Лас-Вегасе, где нам стоило показываться. Наверняка весть о бегстве Виктора уже широко распространилась по всему моройскому миру, и доставить его туда, где толчется сразу столько мороев и стражей, — наихудшее из всех возможных решений.

Таксист стал проявлять признаки нетерпения, и в итоге проблему решил Эдди.

— Едем в «Луксор».

— Где это? — Я удивленно посмотрела на него, мимо Виктора, которого мы поместили на заднем сиденье между нами.

— Достаточно далеко от «Часа колдовства». — Внезапно на его лице промелькнуло смущение. — И я всегда мечтал побывать там. В смысле, если уж приезжаешь в Вегас, почему бы не остановиться в пирамиде?

— Безупречная логика, — заметила Лисса.

— Значит, «Луксор», — сказала я водителю.

Ехали в молчании. Все — за исключением Виктора — с благоговением разглядывали виды за окном. Даже в дневное время на улицах было полно народу. Молодые, модно одетые люди — и бок о бок с ними пожилые пары, представители американского среднего класса, которые, скорее всего, долгое время копили деньги на эту поездку. Отели, казино… огромные, крикливые, заманчивые.

А когда мы добрались до «Луксора»… Вот это да! В точности как сказал Эдди, отель напоминал пирамиду. Вылезая из машины, я не могла оторвать от него взгляда. Расплатившись с водителем, мы вошли внутрь. Я понятия не имела, как долго придется тут оставаться, но нам определенно требовался номер в качестве оперативной базы.

Внутри отель напомнил мне один из ночных клубов Санкт-Петербурга или Новосибирска — мигающий свет, сильнейший запах дыма и оглушительный шум со всех сторон. Игорные автоматы гудели, со звоном сыпалась мелочь, люди вскрикивали от огорчения или радости, разговоры жужжали в воздухе, словно сюда слетелся рой пчел. Я нахмурилась: все это сразу стало действовать мне на нервы.

Мимо входа в казино мы подошли к стойке портье, который, не моргнув глазом, выдал нам ключ от номера. Его ничуть не удивило, что пожилой мужчина, парень и две девушки намерены поселиться вместе: наверное, здесь им и не такое приходилось видеть. Номер оказался среднего размера, с двумя двуспальными кроватями; из окна открывался изумительный вид. Лисса замерла, зачарованная изобилием людей и машин на Стрипе, но я сразу же перешла к делу и приказала Виктору:

— А теперь звоните ему.

Однако он устроился на постели, скрестив на груди руки, с безмятежным выражением лица — словно приехал на отдых. Сквозь его самодовольную улыбку явственно проступало утомление. Да, он «подкормился» кровью, но побег и долгая поездка вымотали его, да и медленно возвращающаяся болезнь отнимала силы.

Когда он все же потянулся к стоящему в номере телефону, я покачала головой.

— Лисе, дай ему свой мобильник. Я хочу записать номер.

Она отдала ему телефон, причем таким осторожным движением, словно боялась испачкаться. Виктор взял его и одарил меня почти ангельским взглядом.

— Не могу ли я рассчитывать хотя бы на некоторое уединение? Мы с Робертом так давно не общались…

— Нет! — рявкнула я так сурово, что даже сама испугалась.

По-видимому, не только Лисса страдала от последствий массированного использования стихии духа.

Пожав плечами, Виктор начал набирать номер. По его словам, он помнил цифры наизусть; приходилось принять на веру, что именно Роберту он сейчас звонит. И надеяться, что тот не сменил телефон. Конечно, пусть даже они не виделись годами, Виктор наверняка следил за своим родственником — на всякий случай, — и за то небольшое время, что он провел в тюрьме, его сведения не устарели.

В трубке послышались гудки; напряжение нарастало. Спустя мгновение на том конце линии ответили, хотя слов я разобрать не могла.

— Роберт, — приветливо заговорил наш пленник, — это Виктор.

Это заявление вызвало у собеседника целый взрыв эмоций. Я слышала лишь половину разговора, но и это звучало интригующе. Довольно долго Виктор убеждал Роберта, что он уже не в тюрьме. По-видимому, Роберт не настолько устранился от моройского сообщества, чтобы не быть в курсе текущих событий. Пообещав детали своего освобождения сообщить позже, Виктор начал подводить Роберта к мысли о встрече с нами.

Времени на это потребовалось немало. Создавалось впечатление, будто Робертом владеет вечный страх и даже паранойя, что напомнило мне госпожу Карп на поздней стадии порожденного стихией духа безумия. На протяжении всего разговора Лисса неотрывно смотрела в окно, но мы обе испытывали одно чувство: боязнь, что и ее ждет такая судьба. И меня тоже, поскольку я принимаю на себя побочный эффект. В сознании Лиссы время от времени вспыхивало зрелище тюремной таблички:

С братом Виктор разговаривал удивительно мягким голосом — как в те давние дни, пока мы еще не знали о его безумных планах стать во главе моройского сообщества. Тогда он и с нами обращался по-доброму; практически даже был членом семьи Лиссы. Интересно, вел ли он тогда себя искренне или просто притворялся?

В конце концов, наверное минут через двадцать, Виктор уговорил Роберта прийти на встречу. Слова на другом конце линии звучали неразборчиво, но голос излучал тревогу, и на этой стадии я поверила, что Виктор действительно разговаривает со своим безумным братом, а не с сообщниками. Они договорились о совместном обеде в одном из ресторанов отеля и наконец распрощались.

— За обедом? — спросила я. — Значит, он не боится выходить из дома после наступления темноты?

— Это ранний обед. В четыре тридцать. А солнце тут заходит не раньше восьми.

— Четыре тридцать? Господи!

Однако его рассуждения относительно здешнего светового дня определенно имели смысл. В отличие от Аляски, где почти круглые сутки сияет солнце, теперь снова требовалось соотносить свои действия с рассветами и закатами, хотя и здесь сейчас стояло лето. К несчастью, до назначенного времени предстояло убить еще несколько часов.