— Его охрану заметно сократили.

— Правда? Насколько?

Во время визита Лиссы стражей там было не меньше дюжины — включая ее сопровождающих. Если здравый смысл победил и они поняли, что больше одного-двух охранников Дмитрию не требуется, для него это очень хорошо. Так всем будет легче убедиться, что он больше не стригой.

— До пяти человек.

— Ох! — Не так уж хорошо, но и не ужасно. — Однако теперь они хотя бы ближе к пониманию того, что он не опасен?

Майкл пожал плечами, не сводя взгляда с тропинки. Во время «Вахты смерти» прошел дождь, сейчас воздух был прохладный и влажный.

— Некоторые уже поняли кое-что. Однако необходимо постановление Королевского совета, где будет сказано, что он такое.

Я чуть не споткнулась.

— Что значит — что он такое? — воскликнула я. — Он не «что»! Он такой же дампир, как все.

— Знаю, но решаем тут не мы.

— Ты прав, извини, — проворчала я. Какой смысл казнить вестника? — Ну, надеюсь, они оторвут свои задницы от кресел и не станут затягивать с этим постановлением.

За этим последовало весьма выразительное молчание.

— Что? — Я бросила на Майкла взволнованный взгляд. — О чем ты недоговариваешь?

— Ходят слухи, будто сейчас Совет занят обсуждением чего-то гораздо более важного.

Меня снова охватила злость. Что на свете может быть важнее судьбы Дмитрия?

«Успокойся, Роза. Сосредоточься. Не позволяй тьме завладеть собой, от этого будет только хуже».

Я всегда старалась обуздывать себя, но сейчас была слишком взволнована.

Мы дошли до здания, где находилась тюрьма, и начали подниматься по лестнице. Перепрыгивая через две ступеньки, я вернулась к первоначальной теме.

— И что толку, если его охрану уменьшили? Те, которые остались, наверняка знают, что меня пускать не велено.

— В этой смене в приемной дежурит мой друг. Он скажет стражам, которые охраняют камеру, что тебе разрешили свидание.

Майкл хотел открыть дверь, но я потянула его за руку.

— Почему ты делаешь это для меня? Может, для моройского Совета Дмитрий не имеет особого значения, но стражи относятся к этому иначе. У тебя могут быть большие неприятности.

— Неужели тебе нужно об этом спрашивать? — Он горько улыбнулся мне.

— Нет, — подумав, ответила я.

— Когда я потерял Соню… — Майкл на мгновение закрыл глаза, а когда снова открыл их, его взгляд, казалось, был устремлен в прошлое. — Когда я потерял ее, мне хотелось умереть. Она была очень славной женщиной и стала стригоем от отчаяния. Просто не видела другого способа спастись от воздействия стихии духа. Я отдал бы что угодно — все на свете — за то, чтобы помочь ей, чтобы вернуть наши прежние отношения. Не знаю, возможно ли это для нас, но для тебя такая возможность существует, прямо сейчас. Я не могу допустить, чтобы ты лишилась ее.

С этими словами он ввел меня внутрь. Парень в приемной, как и говорил Майкл, связался со стражами около камер и сказал, что к Дмитрию пришел посетитель. При этом он сильно нервничал, что, конечно, вполне объяснимо, тем не менее согласился помочь.

«Просто потрясающе, — подумала я, — что друг может сделать для друга».

За последние две недели я получила тому немало доказательств.

Как и Лиссу, вниз меня сопровождали два стража. Я узнала их, поскольку видела ее глазами; они, казалось, сильно удивились при виде меня. Может, слышали, как решительно Дмитрий отказывался встречаться со мной? Однако в их глазах ситуация выглядела так, что кто-то достаточно влиятельный потворствует моему желанию оказаться здесь. А в этом случае какие у них могут быть вопросы?

Майкл последовал за нами по лестнице. Я почувствовала, как заколотилось сердце. Дмитрий. Я вот-вот увижусь с ним. Что я скажу ему? Что сделаю? Это было невозможно представить. Приходилось все время мысленно одергивать себя, чтобы сохранять трезвый рассудок.

Оказавшись в коридоре, я увидела двух охранников перед камерой Дмитрия, еще одного в дальнем конце и двоих у двери, через которую мы вошли. Я остановилась, с чувством неловкости осознав, что говорить нам придется при посторонних. Однако повышенные меры безопасности не оставляли нам выбора.

— Могу я поговорить с ним наедине? — на всякий случай все же спросила я.

— Приказ сверху. — Один из моих сопровождающих покачал головой. — Два стража все время должны находиться рядом с камерой.

— Она сама страж, — заметил Майкл. — И я тоже. Оставьте нас одних, а прочие пусть подождут у двери.

Я бросила на Майкла благодарный взгляд. Если только он будет рядом, это ничего. Остальные, решив, что нам ничто не угрожает, отошли — нельзя было сказать, что мы остались с Дмитрием наедине, но оттуда они ничего не услышат.

Когда мы с Майклом подошли к камере и остановились перед ней, мое сердце чуть не выскочило из груди. Как и при появлении Лиссы, Дмитрий сидел на постели, поджав под себя ноги, спиной к нам.

Слова застряли в горле, ни одной вразумительной мысли в голове не осталось. Как будто я начисто забыла причину, по которой оказалась здесь.

— Дмитрий, — наконец выговорила я, но горло перехватило, и получилось не очень разборчиво.

Спина Дмитрия внезапно напряглась, однако он не повернулся.

— Дмитрий, — повторила я, на этот раз более отчетливо. — Это… я.

Это говорить было необязательно — он еще с первой моей попытки понял, кто здесь. Наверное, он узнал бы мой голос в любой ситуации; может, даже звук моего дыхания и сердцебиения. Дожидаясь ответа, я почти перестала дышать. Увы.

— Нет.

— Что нет? — спросила я. — В смысле — нет, это не я?

Он огорченно вздохнул, почти как раньше, когда в процессе наших тренировок я делала что-нибудь особенно нелепое.

— Нет, в смысле, что я не хочу тебя видеть. — Его голос был полон напряжения. — Тебя не должны были пускать сюда.

— Да. Но я нашла обходной путь.

— Ясное дело, нашла.

Он по-прежнему сидел спиной ко мне, и это было мучительно. Я взглянула на Майкла, и тот, подбадривая, кивнул мне. Наверное, следовало радоваться, что Дмитрий вообще разговаривает со мной.

— Я должна была увидеться с тобой. Должна была выяснить, в порядке ли ты.

— Уверен, Лисса уже рассказала тебе.

— Я должна была увидеть собственными глазами.

— Ну, теперь ты видишь.

— Пока я вижу только твою спину.

Это сводило с ума, и все же каждое произносимое им слово воспринималось как подарок. Казалось, прошла тысяча лет с тех пор, как я слышала его голос. Как и прежде, у меня возник вопрос: как я могла подумать, что Дмитрий в Сибири и этот — один и тот же человек? Его голос звучал так же, как когда он был стригоем, но тогда он вызывал ощущение холодного озноба. Сейчас же в нем чувствовались теплота и мягкость — пусть даже он говорил такие ужасные вещи.

— Я не хочу, чтобы ты приходила сюда, — решительно заявил Дмитрий. — Не хочу встречаться с тобой.

Я лихорадочно обдумывала, как поступить. Дмитрий по-прежнему излучал чувство угнетенности и безнадежности. Лисса пыталась рассеять его с помощью доброты и сочувствия, и ей удавалось пробиться сквозь его защиту, хотя в огромной степени потому, что он считал ее своей спасительницей. Я могла прибегнуть к схожей тактике, могла быть мягкой, исполненной любви и желания поддержать его, причем не кривя душой. Я действительно любила его и очень сильно хотела ему помочь. Тем не менее сомневаюсь, что подобные методы сработали бы и в моем случае. Роза Хэзевей прославилась не благодаря мягкому подходу… ну, по крайней мере, не только этим. Я решила сыграть на его чувстве долга.

— Ты не можешь игнорировать меня, — сказала я, стараясь не сорваться на крик, чтобы не услышали стражи. — Ты в долгу передо мной. Я спасла тебя.

Последовала пауза, после чего он настороженно ответил:

— Меня спасла Лисса.

Гнев вспыхнул в душе, в точности как во время визита подруги. Почему он такого высокого мнения о ней? Почему не обо мне?

— Как, по-твоему, она узнала, каким образом тебя можно спасти? Ты имеешь хоть малейшее представление о том, через что нам — то есть мне — пришлось пройти, чтобы раздобыть эту информацию? Ты считаешь безумством мою поездку в Сибирь, но поверь, ты даже вообразить не можешь, какие безумные вещи я действительно делала. Ты знаешь меня. Знаешь, на что я способна. И на этот раз я побила даже собственные рекорды. И ты в долгу передо мной.