— Вывести ее! — закричала она, перекрывая нарастающий шум. — Такое хамское поведение недопустимо!

В мгновение ока стражи оказались рядом со мной. Честно говоря, учитывая, сколько раз за последнее время меня откуда-нибудь выволакивали, в этом было даже что-то успокаивающе знакомое. Я не сопротивлялась, когда стражи вели меня к выходу, но и не позволила выставить себя без нескольких прощальных слов.

— Сука! Ханжа! Ты могла бы изменить этот закон о кворуме, если бы захотела! — закричала я. — Ты подминаешь закон под себя, руководствуясь эгоизмом и страхом! Это худшая ошибка твоей жизни. Подожди и увидишь — ты еще будешь жалеть о ней!

Не знаю, слышал ли кто-нибудь мою тираду, потому что к этому времени в зале воцарился такой же хаос, как в момент моего появления там. Трое стражей крепко держали меня, пока мы не оказались снаружи. Когда они меня отпустили, мы на мгновение застыли в неловком молчании.

— И что теперь? — спросила я, стараясь сдержать клокотавшую во мне ярость; в конце концов, они-то в чем виноваты? — Посадите меня под замок?

В этом случае я осталась бы в выигрыше, поскольку оказалась бы рядом с Дмитрием.

— Велено было лишь вывести тебя, — заметил один из стражей. — Никто не говорил, что делать с тобой дальше.

Второй страж, старый, седой, но на вид еще полный сил, искоса взглянул на меня.

— Я бы на твоем месте убрался отсюда подальше, пока они не придумали наказание.

— Хотя они, конечно, разыщут тебя, если захотят, — добавил первый страж.

С этими словами они вернулись в зал, оставив меня озадаченной и расстроенной. Я все еще жаждала схватки, меня переполняло чувство разочарования, как всегда, когда я сталкивалась с ситуацией, где была бессильна. Все эти выкрики… им грош цена. Я не добилась ничего.

— Роза?

Я подняла взгляд и увидела, что пожилой страж все еще стоит в дверном проеме. Лицо его было бесстрастно, как обычно, но в глазах светилось понимание.

— Знаешь, оно того стоило, — сказал он. — То, как ты себя вела… Это просто фантастика.

— Спасибо. — Против воли я улыбнулась. Ну, может, чего-то я все-таки добилась.

Я не воспользовалась советом этого стража и не бросилась бежать, хотя и не осталась сидеть на ступеньках. Отошла и остановилась в вишневом саду, рассудив, что заседание скоро кончится и люди повалят из дверей. Прошло несколько минут, но ничего не происходило. Тогда я нырнула в сознание Лиссы и обнаружила, что обстановка все еще накалена. Татьяна уже дважды объявляла о конце заседания, но люди по-прежнему не расходились, продолжая спорить.

В одной из групп Таша, стоявшая вместе с Адрианом и Лиссой, произносила страстную речь, на что была такая мастерица. В отличие от Татьяны она не опиралась на холодный расчет, когда дело касалось политических ходов, но обладала острым чутьем на нестабильность и умело ею пользовалась. Она выступала против решения о понижении возрастного ценза и за то, чтобы морои учились сражаться сами. Ни то ни другое особого энтузиазма не вызвало, поэтому она перешла к следующей многообещающей теме: о Лиссе.

— Почему мы спорим о том, как лучше убивать стригоев, если, как выяснилось, можем спасать их? — Положив одну руку на плечо Лиссы, а другой обхватив Адриана, она подтолкнула их вперед. Моя подруга все еще выглядела довольно уверенно, но Адриан, казалось, был настроен при первой же возможности дать деру. — Василиса, которую, между прочим, действительно лишили права голоса, опираясь на давно устаревший закон, продемонстрировала, что стригоя можно вернуть обратно.

— Это еще не доказано! — воскликнул мужчина в толпе.

— Шутишь? — спросила женщина рядом с ним. — Моя сестра была среди тех, кто привез его обратно. По ее словам, он определенно дампир. Солнце ему нипочем.

— Я тоже была там. — Таша одобрительно кивнула говорившей. — И теперь у нас есть два пользователя духа, способные делать то же самое для других стригоев.

Несмотря на все мое уважение к Таше, в этом я не была полностью с ней согласна. В случае с Дмитрием Лиссе потребовалось применить силу в неимоверном количестве — даже наша связь временно нарушилась. Это не означало, что Лисса не сможет — или не захочет — сделать то же самое снова. Исполненная сострадания, она способна снова и снова жертвовать собой ради других. Но я знала точно: чем больше силы призывает пользователь духа, тем быстрее он движется в сторону безумия.

Что касается Адриана… тут он практически вообще ни при чем. Даже если бы он сумел заколоть стригоя, он не владеет той исцеляющей магией, которая необходима, чтобы вернуть его к жизни. Все морои имеют различные способности. Некоторые пользователи огня вроде Кристиана могут управлять самим пламенем, а другие применяют магию этого рода для того, скажем, чтобы согреть воздух в комнате. Так и Лисса с Адрианом: оба они — пользователи духа, но его самый великий подвиг на ниве исцеления — сращивание перелома, в то время как ей не под силу проникать в чужие сны. Значит, на самом деле имеется лишь один пользователь духа, способный спасать стригоев, но ведь этих монстров — легионы! Похоже, Таша плохо осознавала этот момент.

— Совету вообще нечего было тратить время на этот закон о возрастном цензе стражей, — продолжала она. — Нужно направить все усилия на розыск новых пользователей духа и привлекать их к спасению стригоев. — Она вперила взгляд в кого-то в толпе. — Мартин, твоего брата ведь обратили против его воли? Приложив усилия, мы могли бы вернуть его тебе — живым и в точности таким, каким ты его знал. А иначе стражи найдут и заколют его — и, конечно, до этого он успеет погубить множество невинных людей.

Да, Таша умела быть убедительной и почти довела до слез этого парня, Мартина. И она сознательно не упоминала тех, кто стал стригоем добровольно. Лисса, стоявшая рядом с ней, слегка растерялась, не зная, как отнестись к этой идее «армии спасителей», но прекрасно понимала, что все это было частью других планов Таши — в том числе и борьбы за то, чтобы Лисса получила право голоса.

Таша превозносила способности и характер принцессы Драгомир, высмеивая, очевидно, устаревший закон, принятый в те времена, когда предвидеть такого рода ситуацию было невозможно. Потом Таша подчеркнула, что полноценный Совет из представителей двенадцати семей самим фактом своего существования послал бы стригоям всего мира весть о сплоченности мороев.

Мне не хотелось слушать дальше. С Лиссой я могу пообщаться и позже, а Таша пусть творит свои политические заклинания. Я была все еще возбуждена тем, что наговорила в Совете, и вид этого зала стал для меня невыносим. Вернувшись в собственную реальность, я взвизгнула от неожиданности, увидев прямо перед собой чье-то лицо.

— Эмброуз!

Один из самых красивых дампиров на планете — после Дмитрия, конечно, — одарил меня сияющей улыбкой кинозвезды.

— Ты стояла так неподвижно, что я подумал — может, ты пытаешься стать дриадой.

— Что?

— Дриады — духи природы. — Он показал на стволы вишен. — Прекрасные женщины, повенчанные с деревьями.

— Не знаю, можно ли воспринять это как комплимент. Но все равно рада тебя видеть.

Эмброуз в нашем мире стоял особняком: он был единственным мужчиной-дампиром, который не стал стражем, но и не сбежал, чтобы затеряться среди обычных людей. Женщины-дампиры часто отказываются от роли стража, чтобы растить детей; вот почему нас так мало. Но мужчины? У них такого оправдания нет. Однако вместо того, чтобы держаться тише воды ниже травы, Эмброуз просто жил среди нас и работал на мороев, но иначе. По существу, он стал слугой — но слугой высшего класса, из тех, кто разносит напитки на элитных вечеринках и доставляет сообщения королевским моройкам. Он также, если верить слухам, оказывал самой Татьяне услуги определенного интимного свойства. Эта мысль, однако, была так противна, что я старалась выкинуть ее из головы.

— Я тоже рад, — ответил он. — Но что ты делаешь здесь, если не сливаешься с природой?