— Сжечь. И чтоб ни следа не осталось!

— А ты здесь самый главный? — заинтересовалась я.

— Здесь — да, а в усадьбе — нет, но в числе приближенных.

— К кому?

— Сама увидишь.

И мы поехали смотреть. Честно говоря, я надеялась, что Лойд позволит себе вольности — полапает меня за грудь или за бедра или еще что-то такое сделает, что положено делать с беззащитными пленницами, что позволило бы мне от души ударить его, однако маг ехал абсолютно равнодушный к моим прелестям. Это даже немного меня обидело, потому что во всех прочитанных мной романах прекрасных пленниц обязательно домогались. Неужели моя внешность такая отталкивающая? А ведь когда-то — очень давно — он предлагал мне совместный любовный союз. Эх…

Когда мы въехали в тщательно замаскированные ворота усадьбы, Лойд неожиданно сказал:

— Мне жаль тебе это говорить, Ола, но, думаю, тебе отсюда живой не выйти, даже если твои друзья приведут помощь, предъявив в качестве доказательства бездыханного Иргу.

— Откуда ты знаешь? — спросила я. — Возможно, вашему начальству я еще пригожусь.

— Если бы я был этим начальством, я бы тебя оставил в живых, — признался Лойд. — Запер бы, конечно, куда подальше, и использовал бы твои таланты на полную. Но, думаю, тебе не простят урона, который мы понесли. Я тебя вот о чем попрошу: перед казнью расскажешь мне способ быстрого вызова демона?

— Вот еще! Умру со своей тайной, и плачь потом о том, какого ценного кадра вы потеряли.

— Не буду, — спокойно сказал маг. — Я тебя просто подниму, как зомби, и спрошу. Мне, как хозяину, ты отказать не посмеешь.

Да, перспективка, откровенно говоря, не очень. Впрочем, когда-то Ирга рассказывал мне о таком способе смерти, после которого мага невозможно поднять. Жаль вот только, что я его тогда не слушала. Придется постараться вспомнить, как-то не хочется после смерти быть игрушкой типов подобных Лойду.

— А мои собаки? — внезапно вспомнила я.

— Думаю, они мертвы, — холодно ответил Лойд.

— Ко всему прочему, ты еще и живодер?

— Не я их убил, — почему-то печально ответил маг и, сгрузив меня на землю, бросил подбежавшему человеку:

— Пленников привести в разговорчивое состояние — и в тронный зал.

«Вот как, — думала я, глядя, как молоденький целитель приводит Отто в сознание, — у них даже есть тронный зал. Конечно, когда организуешь себе армию черных магов, как не назваться королем. Нет, лучше императором. Нет, Императором, Владыкой и Самодержцем. Наверное, я тоже так бы поступила, так что удивляться нечему».

— Привет, Ола, — хрипло сказал Отто. — Мы еще живы?

— Ненадолго, — утешила я лучшего друга.

— А, это хорошо. Я тут надумал перед смертью балладу спеть. А то без пения смерть получится не по канону.

— Можно я помогу? — обрадовалась я.

Полугном поколебался, но все же разрешил:

— А что уж тут. Последний день живем. Только, когда они услышат твое пение, нас убьют очень быстро.

— Я тихо буду петь, — пообещала я.

— Ты тихо не умеешь, — вздохнув, сказал Отто. — Ну что, пошли уже местному начальству представляться?

И мы пошли.

распевала я во все горло, идя по коридору.

Коридор, по которому нас вели к тронному залу, был длинный и освещался яркими огоньками. Видимо, магической энергии у владельцев усадьбы было очень много, раз они ее использовали так расточительно.

— Заткнись! — взмолились хором наши конвоиры и полугном.

— Что это за ужас был? — страдающим голосом спросил лучший друг.

— Это боевая песня перед смертью, — охотно объяснила я.

— Она же совершенно нескладная!

— Ну и что! Мне Живко рассказывал, что это у орков принято такое творчество. Кочуют по степи, сочиняют какой-нибудь мотив и поют про все, что видят.

— Думаю, если бы Живко хоть раз услышал, как ты поешь, он бы вмиг передумал на тебе жениться. От твоего пения у его племени передохнут все животные, — сказал Отто.

— А люди будут молить о смерти, — гнусаво добавил правый охранник.

Я одарила его взглядом, полным ледяного презрения, и укоризненно обратилась к полугному:

— Не исключено, что нас ведут на смерть, и даже в такие минуты ты не хочешь меня под держать! А еще лучший друг называется.

— Ола, — умоляюще сказал Отто. — Я готов тебя поддерживать всегда и во всем, кроме тех случаев, когда ты поешь. Ты же напрочь лишена слуха, а твой голос во время пения мне напоминает рев осла из зверинца моей матушки!

— Осла, значит, — обиделась я. — Ладно-ладно, вот спросит у меня Главный Злодей, кого из нас первого казнить, а я скажу: убивайте его! И буду наслаждаться твоей смертью, а потом над твоим трупом спою!

— И тогда Главный Злодей жестоко пожалеет, что не убил тебя первую, — вздохнул Отто.

— Шутите, шутите, — хмыкнул правый конвоир. — Это все, что вам остается.

Это была чистая правда. У меня практически не оставалось магической энергии, а полугном еле держался на ногах после битвы. Целитель не очень ему помог, но, спасибо, хоть привел в сознание и худо-бедно заговорил и перевязал раны. О том, чтобы накинуться на двух откормленных и здоровых конвоиров и, воспользовавшись неожиданностью атаки, вырваться на свободу, даже не могло быть и речи. К тому же в усадьбе, полной разбуженных, раненых и разъяренных магов. Наши охранники это отлично понимали и пока вели себя по отношению к нам достаточно корректно. Это если не считать очень придирчивого обыска, в результате которого мы лишились с Отто всех наших артефактов и припасенного в карманах жилетки полугнома оружия — маленьких кинжальчиков. Лойд не отказал себе в удовольствии обыскать меня самолично, к чему я отнеслась даже с некоторой долей понимания — все-таки не такая уж я страшная, раз он все-таки меня полапал.

Пока конвоиры открывали большие двери с искусной резьбой, ведущие, как я поняла, в тронный зал, я обиженно пыхтела, пытаясь придумать достойный ответ, но ничего умного в голову не лезло. Двери открывались тяжело и со скрипом, болезненно отдающимся в ушах.

— Могли бы двери смазать, — скривившись, простонал полугном. — Хоть тут и владычествует Злодей, но хозяйственник из него никакой.

— А возможно, просто дверьми давно не пользовались, и специально нам оказывают такую милость — встречу в тронном зале, — предположила я. — Гордись.

А потом открывшееся зрелище заставило меня ахнуть и в изумлении замереть на месте.

— Иди, иди, — польщено сказал конвоир и подтолкнул меня в спину.

Я вошла в самый прекрасный зал, который видела в своей жизни. Стены комнаты были покрыты деревянными резными панелями, причем резьба была явно эльфийской работы. С панелей на меня глядели олени, пришедшие на водопой, над их головами летали бабочки, вокруг буйствовала зелень — листочки и веточки были так вырезаны, что можно было разглядеть малейший сучок и прожилку. Огромной картине мирного водопоя на правой стене ничуть не уступала картина лесной лужайки, на которой лиса резвилась со своими лисятами, а папа-лис нес им в зубах убитого зайца.

По бокам зала шли в два ряда мраморные колонны, изображавшие могучих мужчин с внушительной мускулатурой, которые держали на своих плечах потолок — небо, усеянное множеством мерцавших звездочек.

— Какие у них… — восхитилась я, пристально рассматривая самую интересную часть скульптур.

— Что-то я не понимаю, — пробормотал рядом со мной Отто, тоже пораженно глазевший на это великолепие. — Мне казалось, что тронный зал предводителя черных некромантов должен выглядеть не так. Во всяком случае, в нем не должно было быть эльфийской резьбы и гномьих скульптур…